Уже одним этим мог бы прославиться. Но есть у него заслуги и посерьезнее: скорее всего, наш земляк был первым советским солдатом, вступившим в бой с немцами во время знаменитой Курской битвы.
Так считает биограф Владимира Максимовича, журналист из Озёрска Николай Дындыкин, восстановивший хронику фронтовой жизни Борисова (в отдельных случаях - с точностью до минут), опираясь на стихи самого ветерана, недавно изданные в виде сборника «Времени клад». По его словам, удалось установить время и места всех боёв, описанных автором, кроме одного.
Дезертирство на войну
Молодой рабочий Казанского авиационного завода попал на передовую, воевал и встретил Победу весьма оригинальными способами.
Имея бронь, но добившись в военкомате направления в Московское зенитно-артиллерийское училище и блестяще его окончив, он сумел добраться до желанного фронта только в составе… штрафной роты. Командование училища наотрез отказывало парню, и тогда он просто сбежал на войну. Снял погоны и прочие знаки различия и прибился к эшелону. С точки зрения закона - дезертировал. Далеко, однако, не уехал - уже в Можайске его сняли с поезда. «А где тут война?» - первым делом спросил Владимир. Вместо ответа его поставили перед выбором: либо возвращаешься в училище, либо идёшь под трибунал, а оттуда в штрафную роту, «пушечным мясом». Он выбрал второе.
Летом 1943 года в «телячьих вагонах» он поехал на юг, где в это время Красная Армия готовилась к наступлению частей вермахта в рамках операции «Цитадель».
- Ни в одном источнике я не нашел указаний на то, что в Курской битве участвовали штрафники, - комментирует рассказ Борисова Николай Дындыкин, - Это новая страница в истории сражения.
Эшелон Владимира Максимовича прибыл в район Малоархангельска, к Северному фасу дуги. Оттуда за два дня до первой атаки немцев роту под командованием старшего сержанта Борисова отправили в разведку боем.
- Поучили нас обращаться с оружием полдня, а ночью пошли на задание, - рассказывает ветеран. - Вернулись только четверо. Большая часть людей попала под огнемёты. У меня обгорел сапог, пришлось его скинуть, вернулся полубосой.
По его словам, во время своего первого боя никакого страха не испытывал, зато позже нервы не выдержали - заплакал. После этого героического, но бесполезного в тактическом смысле рейда с Борисова сняли штраф.
Он любит повторять, что снятие штрафов для него было так же важно, как ордена и медали. Да, именно так: он становился штрафником не один раз.
Один в поле воин
Утром 5 июля 1943 года немцы начали наступление на Курской дуге.
- У меня есть достоверные сведения, что первая атака пришлась именно на Северный фас. На Южном бой завязался только через полчаса. Весьма вероятно, Владимир Максимович первый из красноармейцев, кто вступил в Курскую битву, - говорит Николай Дындыкин. Ветерану сложно об этом судить. Он вообще имеет довольно общее представление, где и когда происходили бои, в которых он участвовал.
- Нам что, больше заняться было нечем в траншеях, кроме как время записывать? Это вон офицеры писали, - замечает бодрый не по годам фронтовик.
Когда появились вражеские танки и пехота, наше командование приняло решение отвести войска с Северного фаса. Борисова вооружили трофейным пулемётом МГ-34 и оставили вместе с ещё одним солдатом прикрывать отход. Правда, когда началась стрельба, наводчик сразу куда-то пропал.
- Пулемёт был хороший! - вспоминает Владимир Максимович. - Намного лучше советских: раза в два скорострельнее и калибр 9 мм. Я всегда очень любил оружие, метко стрелял ещё до войны. Даже сам кое-что собирал незаконно. В общем, из какой только гадости не палил...
Бой продлился недолго. Враг окружил, пришлось сдаться. Пробыв в плену пять дней, воспользовался артобстрелом и бежал. Примкнул где-то в лесу к танкистам, помогал им выносить раненых с поля боя, но от нового суда это не спасло - с пленными разговор был короткий.
За его плечами было несколько попыток штурма Восточной Пруссии. Об этом мало кому известно: официальная история сообщает о победном наступлении в начале 45-го, но умалчивает о двух провалах в августе и октябре 44-го, когда 3-му Белорусскому и 1-му Прибалтийскому фронтам удавалось перейти границу, а закрепиться за ней - нет. Борисов участвовал в двух последних.
Этот эпизод войны запомнился тем, что молодому разведчику выдали бронежилет. Считается, что за всю войну его носили не более тысячи советских солдат, в основном бойцы 1-й штурмовой инженерно-сапёрной бригады. От ранения, впрочем, он солдата не уберёг.
- Фриц пальнул в меня из карабина всего с семи шагов, да ещё с колена. Попал в низ живота, пуля прошла навылет. Ощущение было, будто торцом бревна с размаху ударили.
А ещё Владимир Максимович первым вошёл в занятый нашими войсками «Охотничий домик» Германа Геринга. Сильное впечатление на нашего земляка произвело оружие и множество трофеев рейхсминистра авиации. Не удержался - попробовал ружья в деле, «пострелял по рогам».
- Меня особенно интересовал 8-й калибр - какая у него отдача. Великовата! - вспоминает он. Ему было и невдомек, что в это время всего в 50 километрах от него в замке «Волчье логово» ещё находился Гитлер.
Хенде хох, герр генерал!
Третий (и последний) штраф старший сержант Борисов заработал уже после Победы. К тому времени на его груди уже красовался орден Славы. 9 мая застало Борисова в Праге. Первой мыслью при известии о капитуляции фашистов было: «А что ж я теперь делать буду?» Занятие нашлось уже через несколько дней.
Это довольно туманная история. Владимир Максимович наотрез отказывается говорить, как было дело в действительности. Передаёт только формулировку военно-полевого суда: «во время проверки оружия подчинённых случайно произвёл выстрел и ранил троих офицеров».
- Вообще-то мне грозил расстрел, но меня пожалели. Сказали, орденоносцев мы не расстреливаем, и предложили мне такую версию событий, - рассказывает он.
Слава богу, нашёлся подвиг, который помог избавиться и от этой судимости. Штрафника Борисова поставили во главе группы по поиску разбежавшихся по лесам и весям солдат и офицеров вермахта. Четыре дня подряд «улов» был не особо богатый, но на пятый по наводке местных жителей красноармейцы вывели из глубин какой-то рощи огромное количество немецких военных. Сколько их было хотя бы примерно, Владимир Максимович сказать затрудняется. Говорит только, что когда их построили, колонна протянулась метров на 300. При этом наших было всего пять бойцов. Среди плененных было немало офицеров, в том числе один генерал. Ветеран вспоминает, что испытывал к этим людям очень странное чувство, сродни жалости. Особенно когда немецкий генерал упал на колени перед 20-летним русским сержантом, прося пощады.
За эту операцию с Борисова сняли последний штраф и даже предложили продолжить службу в военной разведке. Он отказался. На «гражданке» его ждала жизнь не менее и интересная и насыщенная. Будучи слесарем на «Маяке», стал автором рацпредложения, тянущего на изобретение. Завоевал титул чемпиона области по хоккею и несколько раз - по стрельбе. Считается одним из лучших в области игроков в бильярд. Использует кий собственной конструкции и даже спит на бильярдном столе («А что, удобно! Как на двуспальной кровати!»). С помощью спроектированного им станка делает украшения из уральских самоцветов и продаёт за границу.
А в мае этого года он купил себе компьютер и теперь учится на нём работать.
Реконструктор битв Сергей Голубев: «У нашего народа короткая память!» 
Спасли память. Челябинская школа носит имя разведчика-героя Кузнецова 
Кавалер для «Катюши». Григорий Ваганов о взятии Берлина и советской армии 
Я записался добровольцем. За что воюет и на что рассчитывает Донбасс 
Немцы плакали, уходя под Сталинград. Писатель - о войне и Колыме