Александр Попов: «Учитель - это артист». Скандальный директор 31 лицея не любит чиновников

В свете последних событий, связанных с ответом Александра Евгеньевича на запрос полиции о национальности учеников, «Аиф» взял интервью у самого независимого директора Челябинской области.

Как я продавал парты

Фото Александра Фирсова

- Давайте начнем с меркантильного. Как-то раз 135-я Снежинская школа написала открытое письмо президенту о том, что не может учитель получать такую нищенскую зарплату. Что думаете вы, Александр Евгеньевич?

- Я бы сказал так: «Дорогие коллеги! Когда мне было 11 лет, я в первый и последний раз написал письмо наверх. Написал в Академию наук. Тогда в космос как раз готовили космонавтов, и я написал, мол, я готов полететь вместо собачки, отправьте меня, пожалуйста, я небольшого роста. С тех пор сотни людей побывали в космосе, а я - нет. И больше я наверх не писал».

Я знаю одну вещь, о которой учителя не догадываются. Все могут жаловаться, кроме нас. Это же наша продукция: премьеры, президенты, депутаты, чиновники. Это наши ученики. Я вообще считаю, что рядом с портретом любого чиновника надо вешать портрет его учителя. И уже ему жаловаться. А по-другому... пустой разговор.

- Пустой разговор о повышении зарплаты?

- Ну да. Моя позиция такова - не надо было СССР продавать. А сейчас, господа - капитализм. Хочешь больше денег - работай. А плакаться постыдно и глупо. Сильный учитель всегда востребован, я это точно знаю. Если ты мастер - ты заработаешь достойные деньги. А нет у учителя мастерства - вот он и плачется, никуда не годный и никому не нужный. Своим учителям в лицее я еще в начале года рассказал, где и как заработать.

- И где, где же?

- Ага, так я тебе и сказал. Это знаешь ли, интим бизнеса. Не расскажу, и не проси. Эти места я своим берегу. Как я зарабатываю – расскажу. Мой первый бизнес я начал в армии: разделил помои на три сорта и продавал местному сельскому населению. А теперь я, к примеру, продаю имена любимых учителей, двери, парты, ноты. И на эти деньги сделал лабораторию робототехники в школе.

- В смысле... имена и ноты?

- Все дело в том, что ты успел приватизировать. Принцип же известен. Нефть, газ и прочие запасы уже приватизировали, мне не хватило. Вот я и заявил - я назову любимых учителей Челябинска. Хочешь имя - купи. Иван Иоголевич, например, купил имя своего знаменитого отца. 48-я школа - имя своего великого директора Максима Максимовича Клавина. Анатолий Гостев и Вадим Кеспиков именные парты себе купили. Некоторые имена два раза продал.

- Об этом, наверное, не надо писать?

- Пиши! Это же бизнес! Вот сейчас про автономные школы говорят, сдавайте, мол, залы и столовые в аренду на поминки и свадьбы. Категорически нельзя! Ни в коем случаем, на порог даже школьный пускать нельзя эту заразу. А я продаю имена и ноты. Вот купил, к примеру, Илья Мительман ноту «ми» за 30 тысяч. И так все ноты продал.

- Так их семь всего.

- И диезы, и бемоли, и басовые, и скрипичный ключ - все продал. Лабораторию по музыке на эти деньги доделываю. Я лично основные деньги зарабатываю, когда преподаю «Мамуматематику» (книга А.Е.Попова - Ред) - рассказываю родителям, как учить детей любить математику. И на эти деньги теперь выходит «Бабушкасловесность» нашего педагога Сергея Ефремцева. И еще отремонтирован 1-й этаж школы. Готовится к изданию «Папафизика», автор - наш педагог Вадим Гробович. 

- Вы известный мистификатор, Александр Евгеньевич.

- Мой учитель и любимый человек - Сергей Параджанов, величайший мифотворец. Он из любой какашки кофетку делал. Поэтому со мной все ясно.

Главнее аттестата незрелости

Фото Александра Фирсова

- А вы могли быть стать министром образования?

- Кто, я? Нет, никогда. У меня свой радиус действия. Если бы не был директором школы, я мог быть командиром атомной подводной лодки или председателем колхоза. Я знаю, что как учитель математики я безупречен: могу учить кого угодно, с любого возраста и с любого раздела. А вот директором.... мне надо прожить лет двести, чтобы стать нормальным директором.

- Что главное для учителя?

- Учитель - это артист. Написан сценарий - он играет. Я вспоминаю учительницу литературы из 1-й школы, где я начинал. Она однажды утром в учительской говорит: «Вы знаете, я вот ночью поняла, схватила, как дать сегодняшний урок в 10 «а». Но пока ехала на работу из Ленинского района, такая давка, из меня все это вытрясли...» Вот в чем секрет! Ты схватил, поймал, КАК надо дать детям новый урок - и трепетно, аккуратно иди в школу, чтобы это не растерять, не растрясти по дороге. Вот мастер! Когда я подыхаю от зависти на уроке (а зависть я считаю хорошим чувством) - значит, урок ведет учитель.

- У вас есть тест свой фирменный, для педагогов?

- Если б я мог, я бы вывозил учителей и учеников на необитаемый остров без телефонов, без компьютеров и без учебников. Учите. Если смогут научить без привычных шпаргалок - значит, учителя. Тут же все время чем-то пользуешься, там взял, тут взял... А надо, чтобы все это было в тебе самом. Только человек с самостью может быть учителем.

- Расскажите об «Антологии поэтического поступка», которую готовит ваша кафедра литературы.

-Да, это одна из моих любимых педагогических мечт. Мне очень хочется, чтобы вместе с аттестатом незрелости - а это аттестат незрелости! - выпускник получал бы такой сборник. Я только один пример приведу... Константин Симонов был весьма посредственный поэт, при этом обласканный Советской властью, лауреат Сталинской премии, орденоносец и прочее. В 1940 году он просит Лидию Гинзбург познакомить его с Анной Ахматовой.

Кто была тогда Анна Ахматова? Запрещенный поэт, работы нет, дома нет, муж расстрелян, сын сослан в лагерь, сама живет у какой-то товарки. Лидия Гинзбург ведет Симонова к Ахматовой. И перед входом в подъезд Симонов снимает свой орден и прячет в карман. Вот поступок! Он не был великим поэтом, Симонов, но он написал «Жди меня» - свое единственное гениальное стихотворение. И вся страна его шептала четыре года и дошепталась до Победы. Так Господь Симонова наградил - за то, что он к богине поэзии шел и орден советский снял. Вот так.

Или другой пример. Елизавета Кузьмина-Караваева. «Когда вы стоите на моем пути, такая живая, такая красивая» - это про нее Блок писал. Она его в 16 лет полюбила и на всю жизнь. Когда она попала в женский лагерь в Германии, и жить оставалось почти ничего, она каждую ночь читала в бараке Блока. Их повели в печь, умирать повели, и ее соседка, девочка 16-летняя, заплакала: «Я только решила жить, я ведь только Блока узнала!» И Караваева снимает свою куртку, отдает ей, и сама вместо нее идет в печь. Вот поступок.

Мы говорили об этом с публицистом, писателем Сергеем Шаргуновым, когда он приезжал в наш лицей. Он сказал, что такой сборник нужен всем выпускника России, идея роскошная. К концу учебного года, думаю, мы его выпустим.

Мечта об улице

- Недавно выпустил книгу стихов, в которых словом является число. Это книга написана цифрами, и она - для родителей, как «Мамаматематика», «Бабушкасловесность»...

- Как это, цифрами?

- Ну например, такое стихотворение.

1+2=3

4+5+6= 7+8

9+10+11+12 = 13+14+15

И его можно продолжать бесконечно. Видишь, получаются удивительной красоты поэтические строчки, в которых значками выступают не буквы, а цифры. Там есть ритм, гармония, неожиданные повороты - все признаки стихотворного произведения. Авторов у этих стихов нет, их тысячи лет назад сложили. Числовая поэзия вечна, я ее только воспроизвожу. Здесь нет идеологии, социальных, религиозных, нравственных ограничений - этим математика и прекрасна, это общечеловеческий язык.

- Я слышала про вашу идею сделать улицу Володарского пешеходной…

- Да, это моя заветная мечта. Володарского должна быть пешеходно-педагогической. Она такая крохотная, все равно Свердловский проспект не разгрузит. Тут даже ничего придумывать не надо: улица начинается с общежития педучилища, потом детская спортивная школа, городское управление образования, 31-я школа, 30-я школа, садик один и другой, молочная кухня (действующая!), и заканчивается Педагогическим университетом. Канал «Культура» снимал сюжет и спрашивал школьников, что должно быть на этой улице. И один мальчишка, рыжий такой, сказал прекрасно: «На этой улице... Ну, здесь должна быть такая фигня, чтобы взрослые не лезли к нам». Вот и все. Детям ее отдать.

Нигде в мире такой улицы нет - а у нас пусть будет.