Им проще пойти за зельем к шаману. Как челябинец лечил бедняков в Гватемале

Ровно пять недель провёл челябинский фельдшер Евгений Косовских в республике Гватемала. Какие уроки жизни он там получил? Почему больше не хочет на войну? Кому не жалко денег на бездомных больных? Об этом доктор рассказал в интервью «АиФ-Челябинск».

А вдруг война, а я не умею?

- Евгений, за пять недель ни разу не пожалели о поездке?

- Нет. Я был готов ко всему. Но повторения мне бы не хотелось. Раньше я мечтал съездить на войну и поработать в военно-полевом госпитале, где лечат пулевые ранения, отрезают руки и ноги. Много раз я порывался в Сирию, но родственники чуть ли не в дверях стояли, так и не отпустили меня. Я съездил поработать в Индию – мой пыл немного угас. После Гватемалы я вообще больше не хочу на войну.

- Что ж вы такое увидели в Индии и Гватемале?

- Холод, голод и смерть людей, не дождавшихся своей очереди в поликлинике. Я фельдшер и не имею права проводить УЗИ, а там я его делал и меня за это благодарили. Я вскрывал мелкие абсцессы, удалял вросшие ногти и оказывал другую хирургическую помощь. Потому что если бы не я, никто бы этого не сделал и пациенты продолжали бы мучиться, ведь денег на приём в частной клинике у них не было.

Оперировать одним гвоздём

- Обычно за опытом ездят в продвинутые клиники, где медицина поставлена на мировой уровень…

- Когда-то я проходил практику в роддоме, и нам, студентам, говорили, мол, чуть-чуть посмотрите и идите домой, не мешайтесь под ногами. А я лез везде - и в родзал, и в операционную. Меня спрашивали: зачем тебе это нужно? Я отвечал: а вдруг война, а я не умею?! В Гватемале мне этот опыт пригодился. Да, в передовых клиниках могут научить работать с мегасовременным медицинским оборудованием. Но ты уедешь домой, а оборудование останется там, где оно было. А как работать, когда нет лаборатории и рентгена под рукой? Ты полагаешься только на свои глаза и руки. Ты можешь только пальпировать (прощупывать пальцами – Ред.) и перкутировать (простукивать – Ред.). И только в странах третьего мира ты научишься оперировать, как говорится, одним гвоздём.

- Система здравоохранения в Гватемале похожа на российскую?

- Скорее на советскую: где-то что-то есть, но не понятно, как оно работает. Фактически человек не может получить помощь просто так. В наши дни в России что бы ни случилось с человеком, его не бросят умирать, обязательно прооперируют. А он ещё и недоволен останется: не так шов заживает, не так вылечили, может жалобу написать «куда следует». Мы же налоги платим – имеем право! А там люди платят налоги государству, но в ответ ничего не получают. С лекарствами очень сложно: врач выписывает, а пациент купить не может. Ему проще и дешевле пойти к шаману за зельем. В автобусах продают мази, которые якобы спасают от всех болезней, они стоят дёшево, и люди их покупают. Клиника, в которой я работал, - настоящее спасение для людей. Ты назначаешь антибиотики на две недели и есть гарантия, что больной их пропьёт, потому что ты их не просто назначил, а ещё и выдал на руки и подробно объяснил, как принимать.

Одна кровать на всех

- Как проходили ваши дни?

- Там рано светает, в пять утра местные жители включают мукомолку, в ней они измельчают кукурузу и спать больше невозможно. В Челябинске в это время было четыре часа дня, надо было успеть решить ежедневные вопросы. А для этого надо приехать на гору, поймать хоть одну палочку 3G на телефоне и сделать несколько звонков по WhatsApp. Затем я возвращался и начинал приём больных до самого вечера с небольшим перерывом на обед. Каждый день мы принимали по 20 человек в среднем.

- Вы жили прямо в клинике?

- Да, и по местным меркам она была шикарной: бетонные стены, бетонный пол, душевая и два туалета – один для врачей, другой – для пациентов. Благодаря солнечным батареям, даже вода в душе была тёплой, почти горячей. В той местности, где мы жили, дома из бетона строят только богатые люди. Остальные живут в шалашах или в домиках, похожих на украинские мазанки.  Мы заходили к соседям рядом с клиникой. Вещи у них лежат горой, шкафов нет, зеркало – роскошь, кровать одна и спят на ней все вместе, потому что ночью холодно, а одеял опять же нет, надо как-то согреваться. Постельного белья нет, стиральных машин – тоже.

- Чем вы питались?

- Нас кормила клиника, там отдельно собираются пожертвования для волонтёров. Еда была простой, чаще всего готовили рис, макароны с подливкой. Мяса практически не ели, потому что оно там стоит очень дорого. Продукты там стоят очень дорого. Дело в том, что сама Гватемала ничего не производит, живёт только за счёт ввоза продуктов из других стран, а налоги на ввоз продуктов очень высокие. Дёшево стоит только всё местное – яблоки, тыква, кукуруза, лайм.

В носках ходят богачи

- Пациенты сложные попадались?

- Пациенты-то не сложные, а вот лечить их тяжело. Как-то пришла женщина с пятью детьми, беременная шестым. У всех детей дефицит веса. Спрашиваю: чем кормите? Думаю, сейчас диету назначу, я ж такой умный. Она рассказывает, что кормит как обычно, кукурузными лепешками. А если дети не наедаются, то она мажет на лепёшки глину, разведённую с водой. У меня каждый день были истерики от отчаяния. Ты садишься кушать, а в окно заглядывают дети и смотрят, что ты ешь.

- Вы открывали окно и делились?

- Мы периодически подкармливали детей. Раньше за мной водился грех: подсохший хлеб я выбрасывал в мусор. Увидев голод, я стал иначе относиться к еде, теперь доедаю всё. В Гватемале я раздал всё, что у меня с собой было – штаны, трусы, носки. Если на приём приходил мужчина в носках, – пусть даже в дырявых, - значит, это был городской житель, зажиточный. Когда я выслал родителям фотографию с местными детьми и они увидели, как те одеты, то чуть не сорвались и не приехали в Гватемалу с кучей вещей.

- Проект «Другая медицина» существует на пожертвования физических лиц. Значит, в Челябинской области есть филантропы. Кто эти люди? Сколько вам жертвуют?

- Ни разу не было такого, чтобы – раз! – и 50 тысяч от кого-то поступило. Люди жертвуют по десять-пятнадцать, сто-двести рублей. Максимальный взнос был как-то полторы тысячи. Сборы мы обычно объявляем в соцсетях: пишем подробно, на что нужны деньги, что нужно из лекарств, из еды, из одежды. Например, недавно собирали деньги на аренду здания, и сумма, необходимая на первый месяц, набралась за пару дней. Так что пока справляемся.

- Много у вас пациентов из бомжей?

- Каждый день на приём приходят порядка тридцати, иногда и сорока человек. Обычно половина – это постоянные пациенты, которые приходят ради гигиены или даже просто рассказать, как у них дела – лучше или хуже, а вторая половина – это новенькие, которые приходят с конкретными болячками, которые их беспокоят, на перевязки.

Наши бездомные чище

- Когда началась эта ваша история с лечением бездомных?

- Когда я работал в ветеринарной клинике. По первому образованию я ветврач, очень люблю животных. Так получилось, что однажды обратился бездомный человек за помощью и я не смог отказать. Потом он пришёл не один. Так мы стали подлечивать бездомных людей, давали им простые таблетки от простуды или от головы, пускали погреться, кормили. В первую очередь человек - это человек. Неважно, как он одет, ему нужно помочь. Кстати, наши бездомные намного чище и опрятнее, чем бездомные в других странах. В Гватемале, например, бомжи моются раз в месяц, а то и реже. Пользуются самодельным мылом, которое перетапливают из коровьего сала, поэтому от них воняет протухшим мясным бульоном.

- В последнее время вам часто писали в комментариях, мол, что за блажь такая – лечить бездомных «за бугром», когда тут и своих хватает…

- Да-да, ещё пишут, что я «отъелся на бездомных», накопил благодаря «липовым сборам» на поездку в Гватемалу… Послушайте, вся эта история не обо мне, а о людях, которым нужна помощь.

- Без вас челябинские бездомные не остались заброшены, их продолжали лечить?

- Конечно. Дома всё ведь шло своим чередом – волонтёры делали выезды и закупали лекарства. Сейчас мы арендовали помещение в жилой пятиэтажке в Тракторозаводском районе, приводим его в порядок, моем. Пока местные жители не знают, кто к ним заехал. Думаю, позже последует волна возмущения. Дело в том, что с другой стороны здания расположен социальный приют и местным бабушкам это не нравится, хотя бездомные днём работают, а туда приходят только на ночлег. Мне уже довелось подслушать разговор двух бабушек, которые хотели вызвать полицию по этому поводу. Но с бабушками я планирую найти общий язык: если что – и их подлечим!

«Дети были на границе смерти». Гражданская медицина во время войны Подробнее