Челябинские врачи ребенка спасли: с лица и груди сняли всю кожу, как обгоревшую корку с пирога. На голое мясо пересадили кожу с животика и спины. Заштопали лоскутками, соорудили подобие носика (ушек у Вики нет до сих пор). Вставили в горлышко трубку, чтобы девочка могла дышать.
Все эти страшные и больные процедуры малышка терпела одна, без поддержки и помощи родного человека. За восемь месяцев, которые Вика провела в реанимации, мама ни разу не навестила её. Кое–как, через органы соцзащиты, врачи разыскали 28–летнюю Анастасию, мать ребёнка. Силком уложили в стационар, а потом с огорчением наблюдали, как родительница целыми днями бегала курить, игралась с телефоном, а Вику брала на ручки, если из памперса начинало капать…
Татьяна
Непонятно даже, что в этой истории было ужаснее – физические травмы, которые получил грудной ребёнок или предательство самого главного в жизни человека. Читатели «АиФ» сразу же откликнулись на эту историю: Викусе передавали пачки папмерсов, детское питание, даже крестик нательный. Собрали достаточно денег для лечения, они сейчас лежат на счёте, ждут своего часа. А для нас пришло время рассказать, что произошло за этот год.
Итак, в возрасте 10 месяцев Вику впервые выписали домой. В горлышке – трубочка–трахеостома, через которую девочка дышала. Каждый день трубку нужно прочищать и обеззараживать. Таким образом Вика должна была продержаться до очередной операции, где трубку уберут уже навсегда. Настя забрала дочь и уехала в Кыштым. А через некоторое время работники соцзащиты нашли девочку в каком–то пьяном притоне: она ползала по оплеванному полу с почерневшей от грязи трахеостомой. Так Вика Щипанова опять вернулась в больницу, а органы опеки подали в суд материалы на ограничение матери в родительских правах. А над стерильной больничной кроваткой склонилось пока ещё незнакомое лицо другой женщины, Татьяны.
Мы долго не могли с ней встретиться.
«Мы сейчас младшего сына из школы встречаем, а вы пока можете к нам заходить, я старших предупрежу,» – частит нам в трубку Татьяна.
«А Вика где?»– спрашиваем.
«Да вот, в рюкзачке у меня болтается. Ждите, мы скоро приедем».
Мы заходим и ждём. Маленькая «хрущевка», из тех, в которых две комнаты–вагончика. На нас любопытно смотрят рыбки из аквариума, две кошки и два пятиклассника. Вскоре в квартире становится совсем тесно и шумно: приходит Татьяна, под мышкой у неё Вика, за руку держится ещё один школьник – Тимофей. Сначала разбираемся с детьми. Оказалось, что у женщины двое своих: 17–летняя Настя и 11–летний Илья. Дочка учится в университете в Санкт–Петербурге, домой приезжает только на каникулы. Ещё двое мальчишек – Саша и Тимофей – приёмные. И вот ко всей этой тёплой компании добавилась ещё и Вика.
Мы как–то не решаемся вот так, в лоб, спросить. Поэтому ходим по квартире, а Илья нам показывает своё драгоценное хозяйство:
«Вот это у меня посеяны арбузы. В прошлом году такая хорошая рассада была, но её потом во дворе затоптали. Поэтому я решил их выращивать на балконе. Так–так, вроде проклюнулись…»
Илья хочет еще какую–то диковину показать, но к нему подбегает Вика и требовательно тянет за собой.
«Илья с Викой больше всех возится, – говорит Татьяна. – И его она полюбила сразу, постоянно у него на шее висит. Илюша у нас заядлый натуралист: цветы разводит, в прошлом году на балконе вырастил огурцы, мы их всё лето ели. Сейчас вот хочет завести мадагаскарского таракана, знаете, огромные такие, шипят?»
И вот он, момент. Спросить.
«Татьяна, а почему вы решили взять Вику? У вас вон и своих забот и детей хватает».
«Да просто решила и всё. Прочитала статью в вашей газете, показала мальчишкам, мы её все вместе прочитали. И все вместе решили взять сестрёнку».
Она рассказывает это так просто, так естественно, как бы говоря мне: ну а что здесь такого необычного.
«Но ведь Вика такой больной ребёнок, за ней нужен особый уход, её лечить сколько лет надо…»
«Какая же она больная? Она ест больше мальчишек! И лечить у нее сейчас особо нечего, нам врачи сказали: растите и крепните. Мы только на массаж ходим постоянно, чтобы ожоговые рубцы размягчать, кожу растягивать».
Добрые люди
Малышня дружно возится на полу. Видно, что Вика здесь главная: один на спине покатал, другой на ручках поносил. Старшие братья бережно относятся к лапочке–сестричке, как в обычных семьях. Они перестали замечать её уродство, она ещё слишком мала, чтобы что–нибудь понимать.
«Пока у Вики растут лицевые кости и хрящи, делать пластическую операцию нельзя. Придётся ждать лет до 12–14, – объясняет Татьяна. – У нас в лечебном плане пока одна операция: под кожу головы будут вставлять специальный шланг, чтобы растягивать кожу. Все это делают наши врачи, всё совершенно бесплатно».
Татьяна рассказывает, что было время, когда они действительно нуждались в самом необходимом. Как только Вику вызволили из притона, она сразу же начала собирать необходимые документы для оформления опекунства. Когда забрала девочку домой, пришлось уйти с работы. На одного опекаемого ребёнка государство даёт 5 тысяч рублей в месяц, но даже эти деньги Татьяна получила спустя четыре месяца. Как же жили такой большой семьей, что кушали?
«Нам помогали совершенно незнакомые люди, – вспоминает Татьяна. – Первым был Евгений из Геленджика. Он сам хотел удочерить Вику, но что–то там не получилось. Присылал деньги на питание детей. Также нам помогла община челябинского Свято–Троицкого храма, куда я водила Вику на причастие. Они давали нам продукты, одежду для детей, книги и игрушки. Совершенно мне незнакомый человек – Пётр Максимов – оплатил за эту квартиру коммунальные долги. Ещё медсестра из физкабинета в детской поликлинике номер 7 Нина Борисовна, куда мы с Викой ходим на процедуры, помогает нам материально. И учительница из 137 школы Елена Геннадьевна тоже не осталась к нашей семье равнодушна. Я так благодарна этим людям, с ними мы пережили самые трудные времена. А сейчас у нас всё хорошо».
Как удалось выяснить, все свои нехитрые доходы семья тратит на еду. У мальчишек должно быть усиленное питание, двое приёмных – с диагнозами, им постоянно необходим белок. Так что каждый день на столе молоко, яйца и мясо. Конечно, рассуждает Татьяна, если бы на опекаемых детей платили не пять тысяч рублей, а чуть побольше, можно было и фрукты почаще покупать. Она даже писала нашим областным депутатам, чтобы обратили внимание на проблемы всех приёмных семей, но ответа так и не дождалась.
«Девочка испачкалась!»
Татьяна вспоминает, как ругали её папа и мама: зачем набрала столько мальчишек, они тебе все нервы вымотают. А сейчас помогают больше всех. Старики живут в Златоусте, и иногда Татьяна с детьми ездят к ним в гости.
«Первое время ребята мои нервничали, когда мы куда–нибудь выходили с Викой. На нас все обращали внимание. Во дворе некоторые дети боялись с нами играть. Обязательно в любом трамвае найдётся бабушка, которая при виде Виктории начнёт громко причитать. Но я к такому уже привыкла. В поликлинике ко мне часто подходят малыши лет двух–трёх и говорят: «Тетя, а у вас девочка испачкалась!» Наверное, думают, что Вика яблочное пюре покушала неаккуратно. А буквально на днях мы вышли из аптеки, а нас догоняет молодая женщина и протягивает тысячу рублей. Говорит: «У девочки глаза такие умные, у мамы умные. Видно, что у вас в семье горе, возьмите, пожалуйста».
Чем помочь?
На прощание мы пытаемся добиться от Татьяны, матери пятерых детей, в какой помощи они нуждаются. Она твердит одно и то же: «Спасибо, всё у нас есть. Лечат нас пока бесплатно, холодильник есть, стиральная машина тоже».
Мы киваем на голый пол: может, ковер?
«Да у нас ковров целых два, – вступает в диалог Илья. – Мы их специально убрали на балкон, чтобы пыли меньше было. И ремонт у нас был недавно, просто это Вика кое–где обои ободрала. Ничего, потом ещё наклеим».
P.S. Если вы хотите помочь семье Татьяны, звоните в редакцию по телефону: 8–951–252–89–88.
Семья престарелых челябинцев воспитывает десятимесячную правнучку 
По ту сторону несчастья 
После приговора. Челябинцы взяли в семью восемь детей 
Мамины слёзы. Какие трудности ждут приёмные семьи?