На широких и чистых улицах звучала разухабистая музыка. а дремучий большой дед в ковбойской рубахе и бейсболке невозмутимо и нескоро ехал на своём трёхколёсном велосипеде. Впереди него брело к околице и пощипывало призаборную зелень стадо овец, его упорно подгоняла и собирала в кучу жёлто-серая коза с рогами-ятаганами.
Велосипед-трёхколёсник
«Это чего она?» - спросил я деда.
«Мотькой её зовут, она у меня заместо собаки стадо сторожит и в кучу собирает. А если надо, то и разгонит к чертям. Она у меня нравная и страсть как умная! Но нравная, собака… куды захочет, туда и бежит, куды захочет, туда и влезет. Не удержишь! Потому я её для вразумления во дворе на железной цепи держу. Иначе жуть чё будет».
«Странный у вас велосипед - трёхколёсный».
«Китайский он, но надёжный. Я его немного перекроил: вместо четырёх его скоростей одну ему примастрячил - заднюю, а потом и два багажника приделал. Смотри, как хорошо получается… Он сделал круг на крохотном пятачке, потом развернулся и повторил круг задом наперёд».
«А грузоподъёмность? Я на нём по пять больших вёдер песка возил, да плюс я - 90 килограмм. Ну? Посчитай, сколь всего выходит?»
Прикинул - более полутора центнеров на велосипеде-трёхколёснике!
Как без работы?
Познакомились. Звать деда Алексей Семёнович Макеев, ему 78-й год. Жена умерла, дети живут самостоятельно, а он? Как можно жить без работы! Вот потому он и пасёт свои сорок овец и «нравную» козу Мотьку. Впрочем, неизвестно, кто кого пасёт. Пока мы с ним калякали, овцы разбрелись по широкой улице, а Мотька, встав на задние ноги, объедала ветви кустарника, что высунулись из соседнего палисадника.
«Мотька, работать!» - строго пророкотал Семёныч.
Коза неохотно оторвалась от трапезы, но с усердием принялась собирать овец в стадо. А если кто и противился, в ход шли её рога-ятаганы.
Мы медленно продвигались по деревне: стадо впереди, Семёныч чуть крутил педали, я шёл рядом. Налетала тёплая дождевая морось, но её то и дело пробивали солнечные лучи, и тогда мокрая пыль ворочалась над деревней золотым туманом. Встречные детишки издалека здоровались с нами, Семёныч отвечал им тёплым рокотом:
«Здравствуй, мой золотой! Здравствуй, моя золотиночка!»
У его двора стоят небольшой трактор, тракторные грабли, сенокосилка - всё в рабочем состоянии. Их он собрал своими руками из бросового хлама.
На старых воротах - рельефная металлическая табличка «Почётный черноборец». Во дворе кур видимо-невидимо!
«Сколько голов?» - спрашиваю.
«А чёрт его знает. Может, 50, а может и все 70…»
«Чего так?»
«Так я их по осени считаю».
«Корова есть?»
«На что мне одному корова? Есть свинья, а вот раньше, когда семьёй жил, у меня бурёнок до 18 голов доходило».
Разглядываю крепкую баню, рубленную в «лапу с присеком», древний автомобиль ГАЗ-69.
«Заводится с пол-оборота! - фанфаронски заявил хозяин. - Хочешь спробовать?»
Я «спопробовал» - четверть часа пытался завести мотор кривым «стартёром», потом ещё дед крутил до пота.
«Странно, - изрек Семёныч, почесывая голову сквозь бейсболку. - С чего бы это он, зараза?»
Подняли капот, и причина сразу нашлась: оказалось, что нет аккумулятора!
«Вот язвить-та! Так он же у меня на зарядке…»
Позвоночник сломал Присели на порожке, тяпнули за юбилей деревни. Семёныч призадумался и начал рассказ:
«Я, понимаешь, с семи лет начал работать - в колхозной бригаде пристроился, только война кончилась. Сижу на полевом стане в тенёчке и ручку крупорушки кручу, зерно дроблю для кухни. Придёт повариха, спрашивает: «Ну, накрутил, сынок, муки?» Я головой кивну, мол, накрутил. Она опять спрашивает, смеётся: «А чё у тебя мордуленция в муке?» А как ей не быть в муке, ведь я её тихонько ем, пробую - голодный вечно. Повариха по голове погладит: «Спасибо, сынок-работничек!» - и ещё мне муки отсыплет, а то и молока принесёт. Так вот и жили в то голодное время.
Когда подрос до полутора метров, коновозом стал, на коне верёвкой в зарод сено затаскивал. Потом - шофёр, тракторист, комбайнёр, бульдозерист, экскаваторщик. Пока в 1984 году позвоночник не сломал».
Он замолчал, тяжёлой рукой тихо погладил цыплёнка-подлётыша, вспорхнувшего ему на колено, и продолжил:
«Сам видишь, силы мне было не занимать. Отремонтировал двигатель экскаватора, поднял его электроталью, а тут свет отключили. Мне бы, дураку, цех закрыть да домой идти, ан нет - работу надо закончить. Вот только немного приподнять двигатель, чтобы на место сел… Приподнял - в спине хрустнуло, но двигатель на месте. Утром на работу вышел, ничего не болит. Потом почти полгода по больницам в простынях висел, но на ноги поставили со второй группой инвалидности, а вскоре на третью перевели. Стал работать в колхозе. До выхода на пенсию три дорогие корсета износил, на четвёртый денег не хватило, и я его сам сшил из сурмети (бычья шкура. - Ред.)».
Мы ещё тяпнули за юбилей деревни. Помолчали. Он согнал с колена цыплёнка, встряхнулся:
«Знаешь, Анатолий, я страсть как люблю читать! Пойдём в дом свою библиотеку покажу».
Библиотека напрокат
В доме тихо и сумрачно. Отдёрнули шторы, и тотчас в свете закатного солнца на полках золотом вспыхнули корешки книг. Дюма - полное собрание, Бальзак, Фадеев, Скотт, Толстой, Лажечников, а поверх… отдельная книга заграничного писателя Блока Лоуренса «Восемь миллионов способов умереть» (!).
«Зачем тебе этот крутой боевик, ведь её в переводе на русский (вспомнил я упоминание в Интернете) прочитали всего пять человек?»
«Просто так, для сравнения с нашими прославленными…»
«Сравнил?»
«А там нечего сравнивать!»
«Так выброси её. - А с чем тогда сравнивать?! Когда просят, к примеру, у меня Толстого, я даю Толстого и этого английского чёрта в придачу - для сравнения».
«Ну и…»
«Открой книгу, там отзывы на душегуба».
Открыл. Всего два отзыва: «Да пошёл он…» и «Ну и подсунул ты мне, Семёныч, г…о!»
Разогнав кур, мы прощались за воротами. Семёныч обнял меня, ручищами-клещами пожал мне руку и сказал:
«Не суди, Анатолий, человека с наскоку. Каждый человек красив и нехорош по-своему».
Новый год в СССР. Читатели «АиФ» вспоминают главный праздник страны 
А вот ещё был случай... Читатели «АиФ» вспоминают молодость 
«Боль - только в голове». Челябинец начал новую жизнь, потеряв ногу