Я позавчера очень злилась. На работу, которой отдаю целых 5 дней в неделю. Из месяца в месяц, из года в год. Заработал – «съел», чуть-чуть отложил. На потом, на отдых по путевке горящей. Иначе никак. Иначе – тоска, клаустрофобия, хоть вой.
И вот оно – все, в чем отказывал себе на протяжении года, испаряется за 10-14 дней. Успокаиваешь себя – все-таки море, да детям новые впечатления. А подспудно гложет мысль: а чем плохи каникулы в деревне, у бабушки с дедушкой? Вон у друзей дети от силы пару раз мотались вместе с родителями. А те-то горазды – полмира объехали в свое удовольствие, и никак в толк не возьмут: как так, детей с собой везде таскать. Зачем? И, правда, зачем? Ответа нет, зато сразу находятся десятки аргументов в пользу «брать» – начиная с местной экологии. Заканчиваю монолог неутешительным диагнозом моей больной совести. Ну не могу. Не могу я уехать отдыхать одна, или вдвоем с мужем, оставив их здесь, в закопченном городе, мимо которого даже метеориты спокойно пролететь не могут, падают. Не могу и все. Вопреки всем доводам логики и экономии.
А вчера сердилась на мужа. Потому что работы у меня – «5 дней в неделю». Потому что приходится экономить на обедах ради отпуска. Потому что болит спина, но выбирая между отпуском и массажистом, я выберу первое. Потому что маникюр я делаю себе только по праздникам. И в такие моменты прошу своих домочадцев мыть вместо меня посуду, чаще окриком, чтоб вняли, с непривычки-то. Обрастая целлюлитом и обвисая, я не могу найти стимул для утренней зарядки. Но все это – так, до кучи, как говорится, особенно маникюр. Зачем он мне?
Вопрос «зачем?» вообще стал главным камнем преткновения в моей жизни. И я усердно ищу на него ответы. Много лет. В свободное время. Которого у меня нет.
С утра раздражила подруга. Видимся редко, чаще по телефону – о наболевшем, кричим в трубку, потому что больше некому, да и не поймут. Она – одинокая, с двумя девчонками-погодками, тащит все на своем горбу. Школы, подготовительные, секции. По выходным клеит обои, вот уже полгода пытаясь закончить ремонт в своей полуторке. Ей не понравился мой тон, точнее – та безнадега в голосе, и она сорвалась. «Тебе ли жаловаться?! Ведь все есть. И муж помогает». Да, помогает. Но ведь не в этом дело. « А в чем?» – «Я, понимаешь, хочу мир посмотреть, людей увидеть, других, не таких как мы, затюканных бытовухой. И в космос хочу, хотя вряд ли успею...Я ЖИТЬ хочу! Вот!» – «Ну, знаешь ли, не наглей. Жить захотела. Тут хоть как-нибудь бы, а тебе «жизнь» подавай». На том и закончили. А, может, и впрямь наглость? – А что, нормальная такая с виду, среднестатистическая семья, и вовсе не на грани бедности в конце концов. И на море летали, за границу. И не раз.
Так некстати вспомнилась мадам Бовари. При воспоминании о ней всегда накатывает ужас: вот она, вселенская трагедия, завуалированная под внешнесемейное благополучие. Так обыденно. И так страшно.
Ночью у дочери резко заболел живот, открылась рвота. Не спали всю ночь. К утру присоединился сын. Поднялась температура. Каждые 10-15 минут на пару с мужем раздавали смекту и ставили термометр, отслеживали динамику. Управляемся слаженно, становимся единой командой, понимаем друг друга с полуслова. Даже заботимся – один бдит, второй может вздремнуть с часок.
Вот он – отрезвляющий момент реальности. И сразу нет дела до «сэкономленных», до космоса. И до мадам Бовари тоже. Давайте, родные, еще глоток, и еще, через не хочу. Вы уж выздоравливайте поскорей. Ведь вы – самое дорогое, что у нас есть. А меня простите. За дурной характер. И глупые стремления. Я обещаю постараться от них избавиться. И начать увлечением рыться в Интернете в поисках кулинарного изыска к ужину. Всерьез подбирать оттенок новых штор к дивану. Активно болеть за какого-нибудь политика на теледебатах. Все, что угодно. Лишь бы не быть мадам Бовари. Только научите меня – как...
 |
|
|
Полина Лисицына Журналист
|
Общежитие потерянных душ 
Жир или кошелек. История несостоявшегося похудения 
А вот ещё был случай... Читатели «АиФ» вспоминают молодость