Иконопочитание было окончательно подтверждено в 843 году через особое торжество в котором через отрицание неправоверия утверждалась истинно православная вера.
Со временем это торжество было включено в ежегодный церковный календарь. Чин Торжества оформился к XIV веку и ежегодно повторяется в первое воскресенье Великого поста. Важно понимать, что само Торжество Православия родилось не из опыта и логики Поста (подготовки к Пасхе), а исторически, поскольку в первый раз совершалось именно в первое воскресенье.
Ныне Торжество Православия, как церковный богослужебный чин совершается епископами, как правило, в кафедральных соборах. Во время чина провозглашается анафема, то есть свидетельство об отлучении от Церкви тех людей, что были авторами или проповедниками ересей. Ереси – это учения, которые будучи ошибочными или неполными когда-то претендовали на истину и угрожали миру и целостности Церкви. В былые времена и в Византии и на Руси анафемы провозглашалась и по отношению к крупным государственным преступникам.
О ересях
В примитивном мифологическом понимании ереси - это коварные измышления злодеев направленные на отравление и разрушение Православной Церкви. Анафема же - проклятие злодеев. Но такая трактовка не подтверждается исторической действительностью. Безусловно, те учения, что христиане ныне зовут ересью действительно не имеют отношения к Православию и действительно когда-то претендовали быть христианскими. Но и зарождение еретических учений и полемика с ними и формирование православной позиции шло на протяжении многих лет. Это процесс динамический, который почти никогда нельзя со всей ясностью представить в черно белом свете. В подавляющем большинстве случаев те или иные ереси появлялись внутри Церкви, как положительная попытка со стороны некоторых православных христиан (именно христиан, а не сторонних лиц) решить какую-то задачу или проблему. Поводом могло быть желание более эффективно проповедовать просвещенной античной аудитории, или примирить спорящие группы христиан. Думаю, чаще всего ереси рождались благодаря поспешности, в которой быстрые и благоприятные плоды того или иного учения принимались за критерий истины.
К примеру, всем известно имя александрийского священника Ария постаравшегося тайну троичности Божества выразить на понятном античному миру языке и в понятных язычникам категориях. Арию не повезло, он был одним из первопроходцев такой проповеди и, по всей видимости, был слишком самоуверен. Массы язычников и многие христиане тех лет с радостью приняли учение Ария, как доступную словесную форму выражения христианской веры. Это учение приносило плоды. Проблема была только в том, что Арий пренебрег мнением тех христиан, что почувствовали, увидели в его учении упрощение и даже искажение традиционной евангельской веры, идущей от апостолов. Первое время мало кто мог сопоставить своё понимание с тем, что предлагал Арий, для этого надо было научиться говорить на том же языке. Но со временем, щоть и не скоро, и другие христиане смогли найти подходящие слова, оперировать подходящими понятиями, которые не искажали внутренний личный и исторический опыт. И в конечном итоге на церковном соборе (его именуют I Вселенским Собором) были утверждены первые догматы - словесные формулы отражающие веру христиан в Святую Троицу. Арий не признал позиции собора, остался верен своему учению и, как следствие, был отлучен и он и его учение. В этом случае, анафема – не более чем свидетельство о том, что сторонники еретического учения не принадлежат к Православной Церкви.
Другой пример, так называемая ересь монофелизма (в данном случае, ее содержание не важно). В VII веке одному из Византийских императоров и бывшему в его время Константинопольскому патриарху надоели масштабные противостояния христиан в богословских спорах, достигшие по сути разделения империи на враждующие лагеря. Было решено примирить всех усреднением позиций через среднее философско-арифметическое. Вполне благие пожелания и вполне разумный логичный подход породили новое для того времени учение. Опять же, все было хорошо, кроме того, что именно евангельскую веру, как личный и исторический опыт эти философские формулы не выражали. Снова пришлось в полемике искать адекватные слова, образы, выражения. И снова собор выразил позицию Церкви. Были те, что эту позицию приняли, были те, что отвергли и тем самым вывели себя за границы Православия.
Несколько слов об иконоборческом периоде
Примерно тоже произошло и по отношению к иконам. Церковный историк прошлого века А.Карташов сравнил начало периода церковных споров об иконопочитании с реформами Петра Первого. Первый Российский Император был озадачен не столько церковью, сколько строительством Империи, одним из институтов которой он мыслил церковь, встроенную в целостную государственную конструкцию. В результате, Петр из самых на его взгляд благих побуждений очень серьезно на века изменил Русскую церковь.
В Византии вопрос о почитании икон как-то по своему вызрел и заострился к VIII веку, он стал публичным и обсуждаемым. Проблема была не столько в возможности что-то рисовать, сколько в отношении к нарисованному. В первые века христиане потратили много сил и вполне преуспели в полемике с язычеством. Поклонение чему-либо и кому-либо кроме Бога считалось несовместимым с христианством. Со временем христианизации империи и развитием христианской культуры полемичность вопроса о культовом отношении к изображениям ослабла. Изображения стали восприниматься сами по себе и по отношению к ним развилась определенная культовая практика. Не обошлось, правда, и без перегибов, где иконы воспринимались по сути язычески, как самодостаточные обожествленные предметы.
Тема эта была, хоть и полемическая, хоть и массовая но все же мирная. Были сторонники, были и противники, но все они, что самое главное, вне зависимости от взглядов признавали другу друга братьями и сестрами во Христе и готовы были причащаться вместе Тела и Крови Христовых.
Очередной Византийский император Лев Исавр приводил в порядок пошатнувшиеся дела империи. Хилая экономика, ослабленные рубежи, мало дееспособная армия, интриги в высших слоях, еретики на окраине империи и ислам за ее пределами и т.д. и т.п. - все это привело к реформам, в которые как-то естественно для той ситуации вписалось иконоборчество. По разным благим мотивам, и по политическим и по экономическим и по личным император поддержал противников икон, поддержал не только словом, но делом. Путем разных рокировок противники икон и в светских и в церковных кругах были приближены ко двору и стали своего рода опорой императора, благодаря чему не спеша стали уничтожаться иконы и очищаться храмы. Чтобы узаконить такую позицию в 754 году был созван церковный собор, собравший почти весь византийский епископат и, утверждив позицию императора, отказался от икон. Важно отметить, что Рим и другие области независимые от Византии не приняли решение собора и остались при своем. Своей вершины иконоборчество достигло при следующем императоре - Константине, доведшем иконоборчество до ужасов жестокого кровавого гонения.
Очередная смена императора принесла и изменение и в отношении к иконам. Со временем к власти пришли те, кто чтил иконы и история зеркально отразилась: рокировка епископата, смена патриарха, мягкое возвращение икон, собор, утверждение иконопочитания, торжественное масштабное возвращение икон. Собор отстоявший и защитивший иконы в 787 году (именуемый VII Всленским) был гораздо более представительным и авторитетным, на нем были представлены не только византийские епископы, а Рим воспринимался, как безусловный авторитет.
Через некоторое время благодаря императорам маятник, хоть и с затухающими колебаниями, качнулся в обратную сторону и все повторилось. После чего повторилось и новое одобрение икон, которое и было закреплено Торжеством православия. К этому времени колебания иконопочитательного вопроса почти угасли и на историческую арену вышли иные темы.
История иконоборчества выглядит достаточно прозаично: «благие намерения», политика, экономика, интриги, личные предпочтения и т.д. Христианство оказывается где-то на задворках этой темы. Но есть одно обстоятельство заставляющее взглянуть на происходившее несколько глубже.
Не отрицая всего сказанного, важно понимать, что за те десятилетия, что происходили церковные и имперские волнения в конечном итоге восторжествовала и укрепилась в истории истинно церковная позиция, имеющая отношение только к христианской жизни. Благодаря ей, как по лезвию ножа можно пройти, минуя две крайности - отказ от икон и магическое отношение к ним.
Со времени Торжества Православия наиболее важными пунктами богословия икон являются следующие. Во первых, икона - не более чем помощник в молитве, взирая на нее, молящийся обращается к тому, кто изображен, то есть, - и это очень важно, - к живой личности. Поэтому, во-вторых, на иконах можно изображать только тех, кого видели, с кем общались и кого можно именовать, чтобы в молитве понимать к кому обращаешься. В-третьих, для этого на иконах обязательны надписи – имена тех, кто изображен. И, в-четвертых, иконам надлежит почитание, то есть уважительное, благоговейное отношение, а не поклонение, приличествующее только Богу.
В чем же торжество?
Конечно же смысл Торжества Православия не в проклятиях по отношению к «неверным» и не в горделивом превозношении над «иными». Я постарался показать это, раскрыв некоторые понятия и очертив исторический и смысловой контекст появления дня Торжества Православия. К торжеству привели в том числе и ошибки и трагедии.
Церковь, как общество здесь и сейчас - это люди, не выдуманные и идеальные, а что ни на есть настоящие из плоти и крови, из добродетелей и грехов. Церковь, как общество в целом не висит в воздухе. Кроме непродолжительного периода начала христианства Церковь так или иначе была «встроена» в государства и тесно связана со светской властью, не важно, императорской, коммунистической, республиканской, президентской или какой другой. Не существует Церкви «как в кино», «как на картинке», «как на небе». Бывает Церковь такая, как мы ее видим, какой знаем из опыта.
Но христиане верят, они уверены, что Церковь все же ведОма Богом, что Церковь для Бога – это его человеческая семья. А это значит, что и в повседневности, и в суете, вопреки ошибкам и грехам, порой даже через светские власти Бог будет хранить свою Церковь, будет руководить Ею. Есть как бы разделение ответственности, гарантирующее «завтрашний» день Церкви. За день сегодняшний отвечают сами христиане. Их жизнь, как правило, вполне обусловлена историческим моментом, культурой, политикой, экономикой и многим другим. Их задача жить по заповедям Христа, в меру сил хранить и защищать свою веру. А вот Божье дело – это направлять Церковь, очищать от наросшей шелухи, оставлять и укреплять в ней то, что способствует христианской жизни.
Но есть и еще нечто важное, даже определяющее. Постараюсь пояснить на примере. Человек – существо ограниченное, в чем-то обусловленное. Он не умеет летать или плавать, как рыба, не может жить без пищи и воды, нуждается в теплой одежде. Наши ограничения и болезни или увечья, наши трагедии – это то, что человек не может изменить. Но при всем этом люди свободны. Они не всесильны, но свободны. Человеческая свобода, прежде всего, в самоопределении, в собственном отношении к происходящему и принятии решения. Инвалид, может с юмором взглянуть на свою «неполноценность» и жить вопреки своим недостаткам. Грешник, может вдруг сказать сам себе, что зло есть зло и от него надо отказаться.
Я думаю, что Церковь и в истории, в обществе, и в государстве не всесильна. Как сообщество христиан она даже не безгрешна, но свободна! И Бог является гарантом ее свободы! Не безошибочности, не самодовольной праведности, но именно свободы! А если есть свобода, то есть и уверенность в «завтрашнем дне» Церкви, есть уверенность в торжестве Православия.
 |
|
| Юрий Белановский, заместитель руководителя Патриаршего центра духовного развития детей и молодежи при Даниловом монастыре в Москве |
Храму Василия Блаженного - 450 лет 
«Прощёное воскресенье — тест на человечность». Как нужно просить прощение? 
Забота о душе и теле. Что нужно сделать южноуральцам в Чистый четверг