Один из них, Санарский бор, почти никак не защищён.
Так считает инженер-железнодорожник Александр Фролов, автор книги об этом памятнике природы. Человек, который платит премии пожарным наблюдателям, что сидят на вышке, из своего кармана и чья профессия далека от «Гринписа» и биологии. Фролов уверен: если Санарский бор не спасти, мы не только лишимся уникальной экосистемы, но и окажемся проглоченными пустыней.
Кому выгодно поджигать лес
- Александр Викторович, почему вы считаете, что Санарский бор находится под угрозой уничтожения?
- Я это увидел своими глазами в 2004 году. До того я, можно сказать, вообще к лесу был равнодушен. Ну, красиво и красиво, можно погулять, грибов пособирать - не более того. Я гостил у своих родителей, которые живут в селе Каменная Санарка, когда случился верховой пожар, бушевавший трое суток и уничтоживший более 4000 гектаров бора. Пожар этот двигался так, что неминуемо должен был сжечь наше село. И вот когда стало известно, что огонь скоро будет здесь, с неба, которое минуту назад было абсолютно чистым, пошёл...не дождь и даже не ливень. Это было нечто невероятное! Только это нас и спасло. Я думал, что в случае чего можно было и в речке пересидеть, но потом понял, что там мы могли бы просто свариться. Вот такой это был пожар.
Ещё серьезнее Санарский бор пострадал в 1995 году. На сегодняшний день огнем не тронуто меньше половины этого памятника природы. Ему ведь много не надо, он может загореться в любое время года, кроме зимы. Если пламя пройдёт по одному и тому же месту дважды, там уже ничего не вырастет.
В тушении пожара, случившегося в прошлом мае, я и мой отец участвовали лично. По официальным данным, повреждена тысяча гектаров леса, а по нашим измерениям - полторы тысячи. Слава богу, не дали огню распространиться дальше. Я уверен, это был поджог, потому что очаг находился на обочине лесной дороги, а возгорание началось примерно в 10 утра. Кто мог случайно обронить там окурок в это время?
- Кому выгодно поджигать лес?
- Я мог бы сказать, но не буду. Тронутые пламенем деревья списываются (переводятся в дрова), спиливаются и продаются.
Реликты и краснокнижники
- Леса вырубаются и горят повсеместно. Почему вы защищаете именно Санарский бор?
- После того случая в 2004-м я стал внимательнее присматриваться к нему и вскоре понял, что абсолютное большинство тамошних растений мне неизвестно. Я считал себя довольно эрудированным в этом смысле человеком, а оказалось - полный ноль. Как будто я попал на другую планету.
Сначала я покупал книги, потом засел в библиотеках - безрезультатно. До того обнаглел, что просто приходил в книжные магазины и листал всё подряд. Мне даже замечания делали. Пробовал обращаться к преподавателям ЮУрГУ - они от меня прятались, наверно, стыдно было признаться, что они тоже не знают. Судьба привела в Институт экологии растений и животных Уральского отделения Российской академии наук к профессору Виктору Мухину, и там мои фотографии наконец идентифицировали. Все растения оказались декоративными! Ученые не поверили, что всё это растёт в одном месте. Скажем, кладония (кустистый лишайник) - это житель тундры. Кстати, его наличие - признак идеального экологического баланса. В Санарском бору кладония представлена всеми видами. И здесь же растет клаусия солнцепечная - редчайший степной реликт среднеазиатского происхождения.
В Санарском бору произрастает около 400 видов растений, треть из которых эндемики, реликты и «краснокнижники». Мною сделано около 10 тысяч снимков санарской флоры. Они составили основу вышедшей в прошлом году книги-альбома.
Санарский бор - это не имеющая аналогов экосистема, осколок ледниковой эры, по каким-то причинам уцелевший до наших дней. Сохранить эту природную сокровищницу - мой личный долг. Она ещё очень плохо изучена. Надеюсь, что в этом году мне удастся организовать поездку туда учёных УрО РАН.
Хрупкий щит
- В вашей книге говорится, что Санарский бор - это ещё и естественное препятствие на пути наступающей с юга степи.
- Об этом мне тоже сказали в Академии наук. Их несколько, этих щитов. Джабыкский, Карагайский, Санарский. Всё, что южнее, - это практически пустыня. В таких сёлах, как Черноречье, Стрелецкое, что в восьми километрах от Санарского бора, не найдёшь ни одного дерева. Там ничего невозможно вырастить, даже картошку. Чтобы её посадить, люди едут в бор, берут там «назём», как они его называют, и везут на машинах в село. Зимой бушуют такие метели, которые нам и не снились. Помните, как в районе Орска по самую крышу замело поезд с Майей Плисецкой? Всё это может прийти и в Челябинск. Степь уже подбирается к Южноуральску.
Об этой проблеме давно известно. Если посмотреть на карту, можно увидеть шлейфы защитных насаждений, протянувшиеся на север от Санарского бора. Но, как сказал Виктор Мухин, все эти ничтожные посадки и колки будут просто сметены, если исчезнет мощный естественный каркас, которым является Санарский бор.
- Вы считаете, что государство прикладывает недостаточно усилий для защиты бора?
- В настоящее время он практически не охраняется. По крайней мере, я так считаю. Конечно, здесь ведётся борьба с браконьерами. Но нужно заниматься охраной и тех растительных сообществ, в которых обитают дикие животные. Если бы всё было благополучно, не нужно было бы нам беспокоиться за судьбу бора.
Меня и моих единомышленников знали в прежней областной администрации. Однажды нам даже удалось добиться проведения совещания под председательством губернатора Петра Сумина, который, как вы знаете, родился в Каменной Санарке. Тогда он сказал своим министрам: «Теперь я вижу, что всё далеко не так хорошо, как вы мне тут разрисовываете». После совещания выделили автотранспорт на тушение пожаров. Однако ощутимых последствий именно для Санарского бора эта встреча не имела.
Мы постоянно заваливаем главное управление всяческими актами. После прошлогоднего пожара, например, мы провели расследование, после чего родился документ, проливающий свет на истинные причины пожара и того, почему он получил такое распространение. Выяснилось, например, что дежурство на противопожарной вышке в Каменной Санарке 14 мая, в день возгорания, началось только в 12 часов дня. В ночь с 14 на 15 мая не проводилось никаких мероприятий по ликвидации головы пожара. Очень было бы интересно узнать, откуда вблизи горельника взялись пустые бутылки из-под спиртного. Знаете, когда мы тушили пожар на своём, самом ответственном, участке, то ни разу не выпустили огонь за территорию опашки, хотя нас было всего трое. А наши соседи, которых было в несколько раз больше, выпустили где только можно. Чем они там занимались? Ну и так далее.
Когда эта бумага легла на стол первому замначальника главного управления лесами Челябинской области Виктору Блинову, он назначил выездную ревизию. Лесхоз ему хотел прореживание показать, а он с нами поехал. Увидел рубки «ухода за лесом». Пообещал разобраться.
- И как, сдержал слово?
- Конечно, протоколов мы никаких не увидели, но я езжу в Санарский бор дважды в месяц. Даже зимой, в это время хорошо видны следы. Приходится сталкиваться с единичными рубками, но в целом пока всё спокойно. Посмотрим, что дальше будет.
Досье
Александр Фролов родился в 1970 году в Челябинске. Окончил Уральский электромеханический институт инженеров железнодорожного транспорта и Уральскую академию госслужбы. Более 20 лет работает на Южно-Уральской железной дороге. С 2011 года возглавляет Дорожное конструкторско-технологическое бюро. В 2010 году издал книгу «Санарский бор. Особо охраняемые природные территории Челябинской области». Женат, воспитывает дочь.
Верховный суд не поддержал челябинских экологов, защищающих городской бор 
Проект автотрассы через Шернёвский бор ещё под вопросом 
БОРьба ещё не закончилась. На одного челябинца приходится менее 6 м2 зелёных насаждений 
Кто приговорил «Санарский» заказник?