Фигурантами дел о взятках в Челябинской области становятся сотрудники министерств, чиновники разных уровней и бывшие полицейские. Поможет ли цифровизация справиться с коррупцией? Какие советские законы можно было бы возродить, чтобы справиться с казнокрадами? Нужно ли вернуть налоговую полицию и что такое «закон RICO»? Об этом наш разговор с бывшим прокурором Челябинской области Геннадием Лихачёвым.
«Мелочёвка всегда есть»
Эльдар Гизатуллин, chel.aif.ru: Была надежда, что цифровизация и процедура торгов поможет избавиться от коррупционных преступлений, но такие случаи происходят и сейчас. Получается, цифровизация – не панацея?
Геннадий Лихачёв: Нет, конечно. Если есть коммерческий интерес, будут находить и рычаги, как обойти закон. К сожалению, это было, есть и будет. Другое дело, что должен быть надёжный государственный контроль. В основе коррупции в тех же закупках зачастую недобросовестная конкуренция – схемы, при которых «крышуют» определённых участников, а их конкурентов стремятся отстранить от распределения средств. При этом нередко происходит, как вы знаете, что у тех, кто выиграл торги, кроме авторучек ничего нет.
А ведь в советское время было такое юридическое понятие, как «государственная дисциплина» - это блок законодательных актов для борьбы с приписками, выпуском недоброкачественной продукции, нарушениями СНИПов и так далее. Конечно, и тогда были недостатки.
- А не будет ли у жёсткого государственного контроля другой стороны?
- Да, это своего рода «ножницы» - нельзя «шельмовать бизнес», но и контроль никто не отменял. Поэтому, по моему мнению, нужна система сдержек и противовесов, начиная с уровня муниципалитетов. Чем ниже уровень, тем легче отследить нарушения. Даже на уровне области зачастую трудно учесть все нюансы – поэтому ответственность надо повышать уже на уровне глав поселений.
- А то, что давно не было крупных дел – это успехи борьбы с коррупцией или же, наоборот, свидетельство недостаточного контроля?
- Уверен, что в большей степени успехи. Тут играет роль не только работа различных структур, но и смена поколений – в том числе в руководящем составе.
Вспомните, что творилось в 90-е годы – это ведь ужас был! Нередко доходило до убийств. Сейчас другие проблемы актуальны – например, борьба с бедностью.
- Проблема падения доходов?
- Они и были маленькие. А малые доходы и на преступность влияют, и на ту же коррупцию. Есть ведь и бытовая коррупция. Мелочёвка всегда есть – иногда относительно безвредная, а иногда и опасная – когда в отношении ветеринара в Чебаркуле возбудили дело по обвинению в выдаче фиктивных справок на торговлю мясом.
Другая проблема – соразмерность наказания. Вот бывшего главу Челябинска Евгения Тефтелева осудили на четыре года, а его соратнику дали восемь лет. Говорят, бывший мэр сотрудничал со следствием, а значит, получил определённые льготы. Но выглядит ситуация для людей всё равно странно.
Доносы нам не нужны
- Может ли общественность сыграть большую роль в борьбе с коррупцией?
- Я бы всё-таки больше рассчитывал на возможности государственных структур. Конечно, любой гражданин, если располагает сведениями о коррупционном преступлении, может и должен сообщить в органы.
Но есть опасность скатиться в доносительство. Поэтому нельзя такой способ узаканивать и поощрять. Конечно, есть и достоверные сообщения, действительно полезная информация, но может быть и сведение счётов, и какие-то коммерческие интересы.
У меня к подобной практике особое отношение. В своё время, когда работал на Дальнем Востоке, я занимался реабилитацией лиц, высланных из региона. В основном, это были корейцы и китайцы. Была тогда категория «социально вредные» - к ним относили проституток, тунеядцев и так далее. А были «социально опасные» - вот к ним отнесли корейцев и китайцев. Высылали их, главным образом, по доносам. Я их насмотрелся, начитался – страшное дело!
Опыт США тоже полезен
- Опыт какой страны можно использовать для противодействия коррупции?
- Знаете, сейчас немодно ссылаться на США, но опыт этой страны вполне можно использовать. В 1996 году я с группой прокуроров и работников МВД по межправительственному соглашению отправился на три недели в Америку, чтобы изучать опыт тамошних коллег.
Так вот там действует так называемый «закон RICO», который предусматривает, что при любой сделке от 10 тысяч долларов должна быть организована проверка с участием государственных структур. Если есть у тебя такие деньги, ты должен показать, откуда их взял. У нас хотели ввести что-то подобное, но так всё и утонуло в разговорах. А подобный закон нужен – например, указать как отправную сумму один миллион рублей. Если что-то купил на миллион, а годовой доход у тебя 500 тысяч рублей, будь добр покажи источники. Что это – кредит, наследство? Это ведь легко отследить.
Тогда не будет случаев, когда задерживают полковника МВД, а у него квартира до потолка купюрами забита!
- Да, вспоминается и особняк начальника ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова. Но разве у нас нет никаких механизмов для контроля?
- Есть финансовый контроль, но он отслеживает лишь крупные передвижения капитала. Этого недостаточно.
Была у нас, если помните, налоговая полиция, но её ликвидировали. Причин, конечно, много. И бельмом для кого-то стали, но и сами «крышевать» стали. В целом себя они не показали должным образом, хотя, повторю, думаю, были силы, которые решили убрать подобную структуру.
- Возможно, стоит воссоздать похожую структуру с учётом ошибок?
- Не уверен, хотя кое-какие изменения необходимы. Меня вот часто спрашивают: «Когда вам лучше всего работалось?». И я отвечаю, что в спокойные годы застоя. Тогда законы не выпекались каждый год новые, как горячие пирожки, была и кадровая стабильность. Действовала очень строгая 93-я статья за крупные хищения, которая предусматривала смертную казнь. А крупным считалось хищение на сумму от 10 тысяч рублей – огромная сумма по тем временам.
Вот если бы вернули подобное наказание – конечно, с поправкой на сумму, любителей запустить руку в карман государству и нажиться на своём служебном положении стало бы гораздо меньше!
Кстати
Во время работы в Приморье на коллегии в 1989 году Геннадий Лихачёв предложил создать одну из первых природоохранных прокуратур:
- Вышел, вижу – после прежних докладчиков засыпают все. Я и говорю: «Сейчас по тайге бродят 402 тигра!» Вижу, проснулись, зашевелились. Рассказал тогда, как природу гробят, предложил создать природоохранную прокуратуру – прежде их не было, и как раз одна из первых начала работать в Приморье. Возглавила ее небезызвестная Светлана Горячева, моя тогдашняя подчиненная. Правда, она была беспартийная, а возглавлять прокуратуру мог только член партии. Но это же был 1989 год – вечером ее быстро приняли в партию, а утром документы о назначении ушли в Москву.