Его директор Владимир БОГДАНОВСКИЙ известен как фотохудожник, для многих он даже в первую очередь фотограф. Впрочем, разве удачный кадр не становится впоследствии исторической реликвией?
На лодке за старушкой
- На прошлых ваших выставках преобладали пейзажи, а сейчас в центре внимания люди. Почему?
- Мне ещё на прошлых выставках говорили: мол, всё отлично, но вот людей бы побольше. И я решил сделать такую экспозицию. И практически про каждый снимок можно рассказать целую историю. Иногда весёлую, а иногда не очень.
Например, вот фото из турецкой Каппадокии, где туристов поднимают на воздушных шарах. Фотографировал я тоже из воздушного шара. Самое потрясающее впечатление - когда земля на огромной скорости и в абсолютной тишине уходит вниз. На самом деле так быстро подниматься нельзя, но так делают, чтобы удивить туристов. Уже после я узнал, что несколько человек разбилось на этом шаре.
Куда позитивнее история про бабушку на лодке из вьетнамской бухты Халонг. Я плыл по бухте на весьма неустойчивой лодочке, весь трясся над своей дорогущей камерой. И вдруг увидел эту бабушку, которая отправилась по воде в магазин. Быстро её нагнал, сделал снимок и затем только очнулся и не мог сообразить: как я ухитрился и догнать, и сфотографировать, и не опрокинуться?
- Получается, главное качество фотографа - не растеряться и успеть? Почти как у журналиста.
- Ещё - увидеть то, что вроде бы ничем не примечательно. Например, в Израиле я сделал снимок девушки в военной форме, с автоматом, но при этом с абсолютно девичьим розовым мобильником в руке.
В этой израильской поездке я для группы был настоящим врагом, потому что всех задерживал со своей камерой.
- У вас есть необычная серия, посвящённая пиву. Это ваш любимый напиток?
- Серия называется «Пиво как иллюзия счастья», и дело тут вовсе не в гастрономических предпочтениях. Просто мне было интересно понаблюдать за людьми с пивом: с ним они себя ведут иначе. И причина не в опьянении. Как будто пиво даёт им право себя вести, словно бы переключая что-то внутри.
Кстати, несколько снимков из этой серии я сделал на фестивале тату во Франции, где грозные, все в наколках дяди и тёти совершенно благодушно мне позировали. Но когда я попытался сфотографировать каких-то детей на площадке через изгородь, поднялся такой крик! Даже полиция прибежала. Не понимаю, откуда такая реакция. Один из самых неприятных для меня эпизодов.
Температурная озабоченность
- Среди ваших фото есть снимки из Азербайджана. Сейчас, как ни странно, мы гораздо больше знаем о Франции или Вьетнаме, чем о наших соседях.
- Это верно. К нам в музей однажды приехал министр из Азербайджана, увидел мои фото, спрашивает: «Это чьи?» - «Мои», - отвечаю. - «Ну, понятно, что твои, музейные, а делал-то кто?» В общем, когда узнал, что я и делал, пригласил посетить Азербайджан. Поездка получилась очень любопытная. В деревнях там, конечно, всё ещё полнейший Советский Союз. Все очень доброжелательные. Спрашивают: «Вы откуда? Из Челябинска? О-о, я тоже был в Челябинске, на ЧТЗ там работал!» Просто невероятно, сколько людей так отвечали. Может, конечно, человек на рынке работал, но говорит, что на ЧТЗ.
Совершенно незнакомые люди пригласили нас на деревенскую свадьбу. Я снимал, как невесте на лоб ставили отметку бараньей кровью (обычай такой). Потом меня пустили в комнату, где родные напутствовали невесту, хотя это ведь очень интимно. Никто меня не знал, но все были только рады! Это меня поразило, конечно.
- С подобной доброжелательностью вы, наверное, столкнулись и на Кубе? Это правда, что люди там, несмотря на непростую жизнь, могут поучить россиян оптимизму?
- Знаете, я пришёл к выводу, что причиной всему климат. Нет у кубинцев такой печали, как выжить. Да, там непросто, но солнце всегда будет светить, поесть найдёшь. У нас же в генах сидит: впереди зима, холода, надо добраться до тёплого местечка, заготовить ресурсы. Озабоченность, словом, какая-то температурная!
- А были ли моменты, когда, снимая, вы думали: да не стоит оно того, зачем я только в это ввязался?
- Конечно. В Коста-Рике дело было. Взял там машину и поехал в джунгли. Свернул на какую-то просёлочную дорогу, увидел красивый пейзаж, остановился. Вдруг увидел - недалеко какие-то лесозаготовки, почуял - незаконные, скорее всего. И выходят оттуда два мужика с топорами, глядят исподлобья, спрашивают: откуда ты тут, зачем? Думаю: господи, я где-то в джунглях, никто не знает, где я, и тут эти мужики с топорами! Ведь потом концов никто не найдёт! Но, слава богу, обошлось. Я даже попросил этих лесорубов поднять меня на их устройстве каком-то для более удачного снимка.
Идей выше крыши
- Помогает ли ваша профессия фотографа другой профессии - директора музея?
- Помогает в том плане, что понимаешь: очень многие снимки, которые были сделаны, что называется, просто так, могут оказаться бесценным материалом. Я, конечно, говорю о работе всех наших фотографов. Мы порой не замечаем, как меняется тот же Челябинск. Сейчас смотришь на снимки 70-80-х годов и поражаешься, сколь многое уже не увидишь.
- Ходит ли народ в музей? Как можно завлечь людей?
- Мы постоянно в поиске идей. Вот недавно открыли выставку для слепых, где экспонаты можно трогать руками. Выставка на открытой площадке, на крыше - тоже неожиданная идея, не слышал, чтобы это было где-то ещё в России.
Народ у нас в музее очень творческий, несмотря на копеечные, скажем откровенно, зарплаты. Ни одна инструкция не заставит гида нарядиться в старинный костюм или выйти к людям с гитарой. У нас очень много театрализованных представлений, разные мастер-классы. Бывает, что в день приходит до 13 групп школьников, и сотрудники придумывают различные схемы, как их обслужить, не приводя к очередям и сутолоке. Планируем открыть площадку для дошкольников. Есть и другие идеи. Считаю удачей, что нам удалось воссоздать сад камней. С закрытием геологического музея судьба его уникальной коллекции повисла на волоске, некоторые экспонаты уже на дачи потащили.
- Недавно вы открыли зал, посвящённый династии Романовых. Есть и экспозиция, повествующая о быте в СССР. Это целенаправленная политика - рассказать обо всех без оценок?
- Безусловно. В политику не лезем, мы ни за белых и ни за красных. И, к счастью, никто к нам не приходил с вопросом, почему той России уделено больше внимания, чем этой.
Впрочем, на меня давить и не получилось бы. Ещё когда я возглавил фотостудию в доме народного творчества, ко мне однажды подошли и сказали: надо заснять те-то и те-то коллективы. Я сразу ответил, что заниматься мы будем только творчеством, а народная фотостудия вовсе не означает, что снимать надо фольклорные коллективы.
- И ни разу не было, что ваши снимки показались кому-то «не такими»?
- Нет. Хотя были моменты, когда я понимал, что сильно рисковал. Скажем, когда мы делали первые выставки эротического фото в Челябинске «Ева», а потом «Ева-2». Народ ломится поглядеть на этакое диво, в очередях стоит, а я сижу и думаю: вот сейчас, наверное, придут и закроют нашу выставку. Нет, не пришли. Помню, что билеты по пять копеек сначала продавали, а после по 15 - и люди всё равно шли. Словом, ещё тогда я понял, что я умею организовывать выставки!
Светлана Камынина: «После «Интернов» я ничего не боюсь!» 
Леонид Млечин: «У ведущего должна быть завешенная самооценка» 
Пётр Мамонов: «Я занят смертью. Я буду умирать» 
«В стране геноцид стариков» — челябинская пенсионерка о трудностях жизни