Борьба с педофилами может превратиться в охоту на ведьм

Немалую помощь в поиске пропавших оказывают волонтёры. В Челябинской области уже полтора года действует поисковой отряд «Легион-Спас». В гостях у редакции председатель совета отряда Владислав Локтионов.

«Бегунки», «потеряшки» и другие

– Волонтёрство – дело добровольное, но сколько всё-таки человек в отряде? Много ли можно бросить на поиски?

– Актив – 15 человек, но сочувствующих гораздо больше, счёт идёт на сотни. Многие могут участвовать в поисках лишь периодически, что понятно. Все люди занятые. Для нас главная проблема – не деньги, а время. Есть среди ребят увлекающиеся скалолазанием, есть девушка – профессиональный кинолог. Все эти способности иногда очень кстати. Многие занимаются другой помощью – онкобольным, бездомным животным. У нас ячейки в Магнитогорске, Озёрске, Еманжелинске, в Кундравах. Иногда это просто один-два человека.

– И много ли у нас пропадает детей и взрослых?

– За полтора года мы нашли 36 детей и 27 взрослых. Среди детей бегут и мальчики, и девочки. Первые обычно в поисках приключений и путешествий, стремясь испытать себя, вторые – из-за любовных переживаний.

Кстати, наш регион считается ещё достаточно спокойным местом в этом плане. Можно сравнить, например, с Оренбургской областью, где недавно был просто настоящий всплеск исчезновения людей. После выяснилось, что их похищал маньяк-дальнобойщик. Его до сих пор ищут.

– Но ведь далеко не каждый пропавший – жертва маньяка?

– Нет, конечно. Мы уже создали свою классификацию. Больше всего так называемых «бегунков» – их 90%. Причины могут быть самые разные: с родителями поссорился, романтики захотелось. Таких находят довольно быстро и, как правило, у друзей. Есть «потеряшки» – это если ребёнок всегда ходит по одному и тому же маршруту (например, дом – школа – музыкальная школа – дом), а потом вдруг пропадает. Вот тут дело серьёзнее. Есть и те, кто постоянно убегает из дома, мы даже имена их уже наизусть знаем. С такими детьми надо работать психологам.

Тут надо отметить, что мы вовсе не соревнуемся с полицией, мы активно сотрудничаем. Просто есть ситуации, когда мы можем действовать гораздо оперативнее. Как-то одна девушка ходила-ходила в мечеть, забросила учёбу, а потом вовсе пропала. Родители, понятно, забили тревогу. Подключилась даже ФСБ. Мы выяснили, что она села на поезд, нашли даже видео. Наши коллеги, такие же волонтёры, искали её на всем пути следования поезда в разных городах. В итоге выяснили, что девушка сошла в Уфе. Слава богу, никаким экстремизмом там не пахло.

– Получается, иногда надо наказывать самих беглецов?

– Ещё бы! Был случай: 15-летняя девочка переписывалась со взрослым парнем из Австралии. Сказала ему, что родители у неё состоят в мафии, и её завлекают в свои дела. Врала про свой возраст, говорила, что старше. Я читал дневник девочки – просто ужас, у неё явно какие-то проблемы с идентификацией, даже почерк меняется. Он ей слал деньги, которая она тратила. Потом он приехал её «спасать». Увёз, пытался оформить документы для выезда за границу. Мы их нашли, всё ему объяснили, что она несовершеннолетняя, и речь может идти о похищении. Так он сам уже был готов её доставить родителям!

Три человека и 65 дел

– Можно ли уменьшить число случаев пропажи детей? Тем более что, по вашим словам, чаще всего дети просто пропадают у друзей.

– Можно – через профилактику. Родители должны внимательнее относиться к детям, их окружению. Мы неоднократно сталкивались с тем, что родители просто не знают, какие у их детей друзья, где они живут, какие у них номера телефонов, как зовут родителей. Мы уже проводим такие профилактические беседы, недавно на последнем звонке говорили об этом.

Иногда и собственный пример показателен. Я однажды взял сына на очередную операцию, чтобы помогал расклеивать листовки. Уверен, что после этого он и другим расскажет, как важно держать родителей в курсе, где ты и с кем.

– Насколько я знаю, вы ищете и взрослых.

– Реже, но бывает. Как-то 33-летний инвалид вдруг забрал все документы, включая паспорта родителей, украшения, и исчез. Тут мы сработали вместе с полицией. Они нам сообщали, где беглец снимал деньги, а мы ориентировали волонтёров из других регионов. Задержали его в Сочи. В полиции тогда признались: без вас, мол, так быстро бы не справились. Скажем, в одном райотделе поиском людей занимается три человека, а число дел достигает 65! Плюс куча бумажной работы.

Отдельная категория – бабушки и дедушки, потерявшие память. Здесь многое зависит и от внимательности окружающих. Было, что лежал старик в больнице, все документы у него в кармане, а врачи даже не удосужились их проверить. А мы его искали.

Бомжи – хорошие информаторы

– Есть какая-то методика по поиску? Свои секреты?

– Да всё достаточно просто. В США, кстати, детей пропадает гораздо больше, чем у нас – до 2 тыс. в день, тогда как у нас в стране – около 18 тыс. за год. В Америке есть своя методология, у нас нет. Кое-что переводим, но чаще пользуемся собственными наработками. К примеру, очень полезно поговорить с бомжами: они ведь постоянно на улице, всегда подмечают какое-то новое лицо, очень часто сообщали нам важные сведения.

Другой плюс – с нами охотнее поделятся информацией, чем с людьми в погонах. Для многих подростков ведь сказать что-то о друге полицейскому – это всё равно что «сдать» его.

– К сожалению, к исчезновениям детей нередко причастны педофилы. Как вы относитесь к активистам, которые ловят растлителей, что называется, на живца?

– Если есть зло, найдётся сила, которая ему противостоит. Есть люди, которые охотятся за педофилами, причём действуя гораздо более радикально, чем вы описываете. Знаю случаи, когда находят трупы с записками: дескать, этот человек – педофил и понёс заслуженное наказание.

Борьба с этим злом должна быть, главное – чтобы она не превращалась в охоту на ведьм. Иначе будут такие скандалы, как в Иркутской области, где врача-педиатра обвинили в совращении малолетних, а потом выяснилось, что он просто выполнял свою работу. Да что далеко за примерами ходить – у нас в Челябинске тоже был похожий случай, когда мама одной девочки возмутилась, что врач раздел её дочь до белья для осмотра. А как иначе-то?! Я сам врач и знаю, что это часто необходимо. А человека обвинили.

– Тот случай, когда ситуация доводится до абсурда.

– Разумеется. Доходит до того, что звонит один из наших волонтёров и говорит: «Тут у «Авроры» девочка странная ходит. Хочу к ней подойти, расспросить, но боюсь, как бы чего не подумали». В итоге посоветовали ему обратиться за помощью к какой-нибудь взрослой женщине. И такое бывает в нашей работе.

Смотрите также:

• Солнечный Хиль. Он мечтал о море и всю жизнь сражался с воспоминаниями о войне →
• Написать жизнь заново: девочка, пережившая амнезию, занялась живописью →
• Спасли память. Челябинская школа носит имя разведчика-героя Кузнецова →