Ей было всего 13 лет, когда она оказалась в фашистском концлагере. "Это хорошо, что тебя привезли в лагерь для взрослых, - сразу же сообщили ей узники. - В детском обычно не выживают".
Челябинка Анна Дмитриевна Панкова до сих пор крайне редко смотрит фильмы про войну, а картины, где действие происходит в концлагере, вовсе игнорирует - всё это она видела в реальности. Целых 3 года, когда юность в самом расцвете, она провела в лагерях Нойенбранденбург и Равенсбрюк.
Из санатория в ад
Родилась Аня в Витебске. В семье было ещё 6 детей. Как легенда, звучала история любви родителей: он из богатой литовской семьи, она - простая батрачка. Они поженились, вопреки воле отца мужа, который был помещиком. Но он всё-таки дал молодой семье небольшой домик и пару коров.
Войну Аня встретила в санатории "Крынки", что под Минском. Всего-то и успела отдохнуть три дня, как туда уже нагрянули немцы. Всех 250 детей они выстроили на площадке и сразу же отделили евреев. Потом к этой группе присоединили ещё и взрослых. Пленных красноармейцев заставили вырыть огромную яму, в которую и сбросили всех евреев - и детей, и взрослых.
- Мы испугались, что и нас следующими в эту же яму сбросят, - вспоминает Анна Дмитриевна. - Сговорились ещё с десятью ребятами и бежали. Добралась я до Витебска, там всё разрушено, а родители, оказывается, эвакуировались в Барнаул. Подались на торфяники, где у меня дядя работал.
Рядом с дядей жила учительница немецкого языка, которая работала у фашистов переводчицей. Местные её не любили - она разъезжала на авто, вся в мехах. На самом деле учительница была связной у партизан. Аня с ней подружилась - учительница часто посылала её с разными поручениями к своему деду, который жил в лесу и держал связь с партизанами. За эту работу женщина выхлопотала для Ани хлебную карточку.
Но гестапо всё-таки выследило маленькую связную. Аню жестоко били - на спине до сих пор остались шрамы. Учительница, как узнала, сожгла свой дом и ушла с дедом в лес. Аня же ничего не сказала - просто потому, что самих партизан и в глаза-то не видела. Девочку присудили к пожизненному заключению в концлагере - немцы во всём соблюдали формальности.
"Стакана" все боялись
В концлагере Аню сразу же под опеку взяла узница-чешка. Вылечила спину мазью, объяснила местные порядки. Она же пояснила, что в детский лагерь лучше не попадать - там у ребятишек брали кровь, из-за чего дети часто умирали.
Народ в лагере подобрался интернациональный - русские, немцы, чехи, югославы, евреи. У каждого был нашит свой знак - у русских женщин и девушек, например, был красный треугольник на полосатом платье. Поутру взрослые шли на работу, а дети прятались под нарами. Иногда и их брали - например, разгружать вагоны с награбленными тёплыми вещами. Ничего брать не разрешалось, а наказание всегда грозило одно - печь.
- Начальником лагеря была немка - появлялась только на перекличках, да и то не всегда. Вечно в кожанке и с целым выводком собак. Так-то немцев в лагере было мало, а охраняли нас так называемые полицаи, из числа русских, украинцев, белорусов - вот это были точно звери! - рассказывает Анна Дмитриевна. - Немцы, бывало, делились хлебом, сахаром, а полицаи охотно пускали в ход плётку - по поводу и без. Особенно лютовали, если кто разговаривал без разрешения. У нас в лагере была жена Тельмана, того самого лидера немецких коммунистов. По дороге на работу колонна из женского лагеря пересекалась с колонной из мужского. Она использовала эту возможность, чтобы переговорить с мужем, и каждый раз её жестоко избивали.
Были наказания и пострашнее плётки - скажем, "стакан". В узкое деревянное строение впихивали несчастного и оставляли на несколько дней. Он мог там только стоять. Ни еды, ни питья не полагалось. Хотя и так-то еда в лагере сводилась к выдаче раз в день кружки брюквенной похлёбки и куска хлеба. Когда срок истекал, открывали дверцу, и из "стакана" вываливался уже труп или едва живой узник.
Все узники, кроме русских, получали посылки от Красного Креста. Справедливости ради надо сказать, что содержимое всегда распределялось самими узниками между всеми поровну. Иногда в посылках был даже сок.
Но такие светлые моменты были редкостью. Обыденностью же был кошмар. Буквально за день до бегства немцев в лагерь прибыла группа из 30 девушек-военнопленных. Так как были они военными, то потребовали уважительного отношения и возможность помыться в бане. Их и отправили в "баню" - газовую камеру.
Домой с одеялом
Когда немцы бежали, они оставили проволочное заграждение лагеря под напряжением. Узники оставались узниками, даже когда палачи исчезли.
- Помню страшный момент, когда мимо проходили власовцы, - говорит Анна Дмитриевна. - В лагерь они проникнуть не могли из-за тока, но поливали вовсю огнём. Ещё и кричали - мол, почему это мы скоро погибнем, а вы, сволочи, жить останетесь?
Когда к лагерю подошли советские войска и начали танком вышибать ворота, многие узники со страху попрятались, думая, что опять их атакуют власовцы. Аня укрылась в ящике с мякиной. Там и нашла её подруга, сообщив радостную новость.
Солдаты тут же стали делиться с несчастными хлебом, картошкой. В результате немало узников погибло от заворота кишок, пока не подоспел армейский доктор и чуть ли не матом прекратил этот смертоносный пир.
После лагеря Аню выхаживали в госпитале. Едва встав на ноги, она заторопилась домой.
- Мне наши говорят: "Да куда ты поедешь - там всё разрушено!". Но разве можно было меня удержать после 3-х лет в лагерях? - эмоции до сих пор переполняют Анну Панкову. - Возле госпиталя стояли составы с награбленным фашистами добром, так перед отъездом солдаты отвели меня и ещё нескольких девушек к ним, сказали - берите, что хотите, чтобы хоть не нищими домой вернуться. Набрала я две сумки. Подушкой и стёганым одеялом из тех трофеев пользуюсь до сих пор.
Так поступил бы не каждый. О добровольчестве, бесплатных нянях, саженцах и гражданском обществе 
Лесное чудо 
Мимо родной деревни. Читатели «АиФ» - о войне, обстрелах и победном салюте 
Без лица и любви. Для обгоревшей в пожаре Вики открыт сбор средств