Это было всё, что дал ему на прощание детский дом. Впрочем, воспитатели были уверены, что больше Гезалову ничего и не понадобится: скоро он вновь окажется в казённом доме - в тюрьме
Слёзы внутри
Сейчас 40-летний Александр Гезалов - кавалер государственных и церковных наград, писатель, создатель общественной организации. Но он до сих пор думает, что воспитатели не так уж и ошибались. Ранняя смерть или тюрьма - это судьба большинства бывших детдомовцев. А то, что он сумел пройти по краю жизни и не сорваться, так это только благодаря наивной детской вере в добро, которую не сумели убить в сиротском приюте. Хотя очень старались.
- Я испытал первый шок, когда мы, малыши, шагая строем в столовую, которая находилась за забором, увидели, что, оказывается, у каждого ребёнка могут быть индивидуальные, свои папа и мама. Мне было всего 4 года, - вспоминает Александр. - Уже тогда нас били воспитатели и старшие товарищи. Мы этому довольно быстро перестали удивляться. Жестокость стала обыденностью, мы привыкли к тому, что нас никто не любит. Посторонние люди делали для нас праздники. Только они не понимали: мы улыбаемся, а внутри у нас текут слёзы.
Гезалов воспитывался в нескольких детдомах, и его не раз хотели отправить в подростковую колонию. Спасало то, что местная участковая знала его как спортсмена, да и отношения с ней установились человеческие. Он даже пару раз сбегал к ней в отделение, просто чтобы отсидеться, передохнуть от ужаса, который творился в приюте. Когда спустя несколько лет после выпуска одна из его одноклассниц встретила бывшую воспитательницу и рассказала, что Гезалов вроде ничего, жив, та искренне удивилась: «А что, он не в тюрьме? Странно…». Тем не менее Гезалов уверен, что ему повезло именно потому, что он попал в плохой детский дом. По его теории, в любом детском доме воспитанники лишены главного - родительской любви и заботы. При этом в плохом детдоме дети вынуждены выживать, приспосабливаться, а в хорошем они растут, как клубни в теплицах, не умея справляться с элементарными бытовыми трудностями. В результате, как только их выставляют за порог детского дома, они теряются и дорого платят за своё неумение жить.
Божий крест
У Александра есть приютская фотография - с неё смотрят 12 мальчишек в одинаковых пальто и зимних шапках. Из них до 40-летия дожили только двое. Остальные сгинули: кто-то пропал в тюрьме, кто-то убит в драке, кто-то повесился. Этой участи не избежали и братья Александра. Мать поочерёдно сдала в детдом и его, и двух других сыновей. Один из них, повзрослев, оказался в тюрьме, второй пропал без вести.
- Главное, что мне помогло, - это то, что я избегал мест, которые кишели такими же выходцами, как я, - рассуждает Гезалов. - Кто-то вышел из детдома пять лет назад, кто-то год назад, но они всё равно сбиваются в одну большую стаю. Путь оттуда только один - вниз, но зато тебе тепло. Как свинье.
Вести свинское существование Гезалову не хотелось. Закончив ПТУ и отслужив в армии, на атомном флоте, он уехал подальше от своего детского дома - в Петрозаводск, где и прожил 20 лет. Тем самым спасся от того неясного будущего, которое сам же и описал. В чужом городе всё у него получалось с большим трудом. Окончил местное культпросветучилище, после чего вновь оказался на улице: сиротские льготы перестали действовать. Крутился как мог, три года ночевал в ларьках и магазинах, где работал то сторожем, то грузчиком. Знакомился с людьми. Вновь и вновь сталкивался с человеческой подлостью. Но появились и те, с кем Александр дружит все 20 лет.
Его самое светлое воспоминание детства - первая учительница. Она привечала маленького Сашу, разговаривала с ним, приглашала в гости, у неё он впервые увидел иконы.
- Если бы не вера, ничего бы у меня не вышло, потому что я был обозлённый на всех и вся за то, что моя жизнь началась с такого низкого старта. Но понимание того, что это и есть Божий крест и его надо терпеливо нести, помогло справиться со многими соблазнами и проблемами. А их было вагоны и тележки. Видимо, ангел-хранитель всегда находился рядом со мной. Даже моего брата, вышедшего из тюрьмы через 10 лет, мы смогли вытащить только через веру, всё другое не работало.
Гезалов даже нашёл в себе силы встретиться с матерью и простить её. Хотя она так и не признала того, что, сдав сыновей в детский дом, отправила их в ад.
Своё истинное предназначение Александр нашёл в общественной деятельности. Сначала он решил помочь одному детдомовцу, потом другому, а в результате понял, что в работе нужна системность. Ведь добровольцы и волонтёры приходят и уходят, а система государственных детских домов остаётся и вновь калечит судьбы. Написал автобиографическую книгу «Солёное детство». Она изменила сотни судеб: прочитавшие книгу люди понимали, чем они могут помочь сиротам, и забирали их в семьи. Создал общественную организацию «Равновесие». Совместно с православными приходами организовал благотворительную работу с бывшими и нынешними сиротами. Недавно достроил очередную православную часовенку в карельской деревне Педасельга. И всё это - за счёт грантов и общественной поддержки, хотя, как отмечает сам Гезалов, «со спонсорами, если честно, сейчас не очень, большинству из них нужны пузыри и пена от того, что он то там, то тут кого-то прилюдно и красочно одарил».
Главное, что сумел Гезалов, - создать собственную крепкую семью. «Живём скромно, спонсоров у нас нет, мы - как все. Моя жена очень славный и образованный человек, у неё два высших образования, и она терпит мою непростую работу. Мы хотим, чтобы в стране можно было жить нашим детям. Тем и спасаемся».
Но несмотря на это Александр Гезалов до сих пор плохо спит. Во сне он постоянно возвращается в детство. В то солёное детство, полное слёз и страданий, в котором до сих пор живут тысячи детей.
Мать назвала дочь Ипотекой 
Наш дедушка. Ветерану нужна машина «Ока» 
По праву сильного. История южноуральца, прошедшего концлагерь и штрафбат 
Ясли мамы Иры. Жительница Кулуево делает «живых» кукол