Всё произошло ещё в 1935 году в Оренбургском авиационном училище. Тогда, кстати, и сам Оренбург носил очень лётное название - город Чкалов. А совершил невозможное Дмитрий Табарчук - отец одного из лучших спортивных врачей профессора кафедры спортивной медицины УралГУФК Александра Табарчука, дед телепродюсера Дмитрия Табарчука.
Рассказы о героическом предке, полковнике авиации, передавались в семье из поколения в поколение. И кстати, многое из того, о чём говорилось вполголоса, впоследствии легло в основу сценария фильма «Перегон», который снял режиссёр Александр Рогожкин.
Записка в перчатке
После окончания в 1924 году Ленинградского авиационного училища Дмитрий Табарчук проходил практику в Качинском училище в Крыму, потом был переведён в тогдашний Чкалов. Там он работал инструктором.
И вот в 1935 году прямо на глазах у Табарчука один из самолётов потерял колесо. Надо сказать, что в то время колёса никуда не убирались, так и висели под брюхом. Да и конструкция у самолётов была самая простая. К слову, прозвище «кукурузники» они получили благодаря тому, что во время обучения бреющему полёту такой самолёт должен был пройти буквально по верхушкам кукурузы в поле, собирая волокна на колёса.
Радиосвязи в таких самолётах в то время не было, поэтому лётчик написал записку: «Дайте мне колесо», положил в перчатку и сбросил на землю. Табарчук вместе с другим офицером прихватили колесо, сели в другой самолёт и поднялись в воздух. К счастью, в брюхе машины находился люк, через который можно было передать колесо, если зависнуть над первым самолётом. Опасный манёвр, но всё получилось.
- В какой-то момент, как вспоминал отец, создалась опасная ситуация, - рассказывает Александр Табарчук. - Лётчик первой машины непроизвольно начал задирать её носом вверх. Как избежать столкновения? Что бы сделал обычный лётчик? Скорее всего, тоже бы поднял нос, чтобы сохранить параллельное положение двух машин. Но при этом велик риск, что твой хвост попадает под винты первой машины. Отец, наоборот, опустил нос - и первый лётчик инстинктивно тоже повёл машину чуть вниз.
Колесо передавали на руках. Повезло, что потерявший колесо лётчик был очень сильным человеком - знаменитое упражнение «солнце» на турнике мог крутить на одной руке! Ему удалось закрепить колесо на оси, но он выронил штырь, которым крепилось колесо, - пришлось садиться очень аккуратно. К счастью, это удалось: колесо соскочило, но лишь когда самолёт окончательно остановился.
Этот случай стал настоящей сенсацией, о нём написали в «Правде». Дмитрия Табарчука наградили часами швейцарской марки (их вручали обычно только высшему командованию Красной армии).
Сама история со временем обросла всевозможными мифами. Говорили, например, о том, что между двумя самолётами протянули верёвку.
Облако не лужа
Войну семья Табарчуков встретила в Белоруссии, где в 1940 году родился Александр. Он до сих пор помнит, как его с братом во время бомбёжек родители прятали под стол. А эвакуироваться пришлось последним эшелоном, тоже под сопровождение фашистских самолётов.
Обосновалась семья в глубоком тылу, на Алтае, но полковнику Дмитрию Табарчуку, конечно же, отдыхать в этих спокойных местах не пришлось. Перед ним, как и перед другими лётчиками, поставили задачу - перегонять с Чукотки американские истребители «Кобра». В рамках ленд-лиза с 1942 года американцы перебрасывали машины с Аляски на Чукотку, а дальше уже их принимали советские лётчики. Летели обычно до Красноярска, там у самолётов снимали крылья, грузили на железнодорожные платформы и отправляли на фронт.
- У нас долгое время замалчивались объёмы помощи по ленд-лизу - мол, всего сами добились, своими силами, - говорит Александр Табарчук. - Между тем только истребителей «Кобра» было доставлено 11 тысяч. А ведь были и другие самолёты - бомбардировщики, штурмовики. Беда, однако, в том, что за штурвал сажали выпускников училищ, у которых было всего несколько часов самостоятельного лёта. Для сравнения: мой отец учился четыре года, а на освоение одного самолёта давался год, тогда как у выпускников во время войны было по 2-4 часа вылета. А если у тебя 6 часов, то считался чуть ли не асом!
«Кобра» лётчикам нравилась: корпус у неё был металлический, в отличие от советских самолётов, сделанных из специальным образом обработанной фанеры и ткани. Понятно, что подобая обшивка оставляла лётчика фактически беззащитным.
Гибли лётчики не только во время боёв, перегон самолётов тоже считался опасным делом. Только у американцев погиб 121 человек (у них, кстати, почему-то среди лётчиков преобладали девушки).
Наибольшую опасность представляли собой не фашисты, а неблагоприятные погодные условия. Бывали ошибочные метеопрогнозы. Произошла как-то и настоящая трагедия. На одной из метеостанций девушки загуляли то ли после свадьбы, то ли после какого другого праздника и дали старую метеосводку, по которой полёту ничего не угрожало. Но погода резко поменялась, самолёт вошёл в облачный фронт, пилоты не сориентировались, истребитель разбился, погибло несколько лётчиков.
- Вызывает отца генерал и спрашивает: «Как такое могло случиться? Вот лужа перед тобой, например. Можно или слева, или справа её обойти! А облако чем отличается?» - передаёт воспоминания Александр Табарчук. - Отец спрашивает: «Товарищ генерал, вы на каком самом быстром самолёте летали?» Тот отвечает: «На Яке». - «А вот «Кобра» летит на 200 километров быстрее. Я вижу облако впереди, а через секунду я уже в нём!» В общем, печальная история. Потом расстреляли и девушек тех со станции, и пацана-радиста.
Чьи мозги ценнее?
История лётчиков, которые перебрасывали «Кобр», стала известна режиссёру Александру Рогожкину, который снял на основе собранных данных (включая воспоминания Дмитрия Табарчука) фильм «Перегон». Часть рассказов Александра записала американская журналистка Кэтрин Инноченти. Она потом появилась и в фильме - в эпизодической роли лётчицы из США.
- Может быть, эта правда о войне и тех временах не всем понравится, - рассуждает Александр. - Но от прошлого отказываться нельзя. И отец мой корнями своими всегда гордился. Даже когда кое-что из его биографии властям не нравилось. Он, например, очень уважал своего старшего брата - тот окончил университет ещё в царское время, воевал в белой гвардии, но остался в Крыму, потом воевал в Красной армии. Однажды отец зашёл поддержать жену репрессированного товарища. Об этом стало известно в органах, политрук устроил отцу выговор, напомнил и про брата, который, дескать, из богатеев, раз кончил университет при царе. Отец в ответ спокойно сказал: «Просто у него столько ума, что если вот ваши все мозги взять и мои, то половина его ума, может, и наберётся!» Политрука, между прочим, через несколько дней самого арестовали и расстреляли.
А Дмитрий Табарчук благополучно прослужил и войну, и долгие годы после. В честь него был назван и сын Александра. Их всех объединяют и часы той швейцарской марки: подаренные в 1935 году до сих пор хранятся у Александра, а Дмитрий Табарчук-младший носит такие же.
Последнее плавание. Теплоход «Булгария» тонул с музыкой 
С видом на Берлин. Путь из Смолино в Германию лежал через Сталинград и Курск 
Кому война? О десантировании на дрейфующую льдину и гордости за армию 
Выпускник ЧВВАУШа оставил армию Грузии без связи