Порой кажется, что в мире распалась связь времён. Люди хватаются за мемуары, перебирают семейный альбом, идут в архив, чтобы составить генеалогическое древо семьи.
О том, почему мы это делаем, что именно в прошлом нас травмирует и как государство эксплуатирует коллективную память для самоутверждения или покаяния, мы разговариваем с культурологом ЧГАКИ Марией Шуб.
Убрать перегородки
Корреспондент «АиФ-Челябинск» Мария КАРЕЛИНА: Почему сейчас стали популярны флешмобы «Повтори фото из прошлого». Люди очень охотно подключаются… Потому что в прошлом было более комфортно?
Мария ШУБ: У нас в институте культуры был проект , приуроченный к 70-летию Победы. Там, правда, потомки повторяли фото своих родственников, которые были на войне. У желания составить генеалогическое древо семьи, написать мемуары, повторить фотографию своей бабушки – одна природа - люди хотят соединить разные времена, чтобы не было «темпорального хронического разрыва». Об этом пишут историки, культурологи, философы, историки. Этот разрыв очень травмирующий для человека. Вот почему до сих пор так остро переживается то, что произошло в 20 веке (Холокост, геноцид, апартеид)? Потому что все эти события разорвали и остановили время. А потом время самопроизвольно запустилось заново. И вот этот разрыв ничем не заполнен.
- Поэтому все говорят о травмирующем прошлом, коллективной психотравме?
- Да, и человек, не осознавая этого, пытается разные периоды своей жизни, жизни семьи сшить, чтобы это было единое поле без разрывов, швов, шрамов.
Мы себе всё дробим, у нас мозаичная картина мира, разбитая на тысячи деталей. Кругом эти перегородки. Мы не ощущаем мир как целостный. Но потребность в этой целостности мира у нас есть.
Когда люди пытаются создать древо семейное – они стараются убрать перегородки в прошлом и ощутить его как целостное и гармоничное.
Вы не задумывались, почему дети-детдомовцы так стремятся найти своих родителей? Хотя живут в прекрасной приемной семье. Это стремление обрести корни. Осознать своё прошлое. Откуда ты. Это не зависит от социального контекста, это генетически заложенная потребность человека.
- У каждого есть свое идеальное время в прошлом?
- Я проводила для диссертации большое исследование в Челябинске. И увидела, что люди по-разному воспринимают своё автобиографическое прошлое и прошлое «социальное», связанное с историей страны. В «Я-прошлое» человек плохо структурирует время, там нет периодов. Был задан вопрос: «Какой из периодов своей жизни вы считаете наиболее значимым?». Все ответили: «Каждый период важен по-своему». У них нет ощущения, что «всё моё счастье осталось в молодости». Люди не совсем понимают, где заканчивается одно и начинается другое. Задавала вопрос: «Какое событие в своей жизни вы считаете наиболее значимым?» 80% называли положительное событие. Это осмысление своей биографии через позитив, через счастье.
- Так проще жить. Не культивируя драматизм…
- А вот когда люди оценивали прошлое страны, историю, там больше фигурировали драматичные, травмирующие события. Ещё такой момент. Человек, оценивая события своего прошлого, старается не дробить его, не членить, не останавливать время. Создать картину длящейся жизни: знакомство с мужем, свадьба и вот мы 50 лет с ним вместе.
- Желание не останавливать время – это и есть страх смерти?
- Наверное, да.
- Вы сказали, что историю страны южноуральцы оценивали по-другому. На чем они завязывали узелки памяти?
Не через призму культуры
- Самым востребованным историческим периодом для всех возрастов было советское время. Отмечали как негатив, так и позитив. Больше половины оценивали советский период как самый значимый в истории нашей страны. Я просила назвать наиболее выдающихся деятелей российской истории и очень удивилась, не увидев среди них ни одного представителя культуры.
- Даже Пушкина не было?
- Нет! Самыми популярными среди политических лидеров оказались Петр I, Екатерина II, Сталин, Ленин и Путин.
Были еще военачальники: Жуков, Кутузов, Суворов. Это говорит о том, что люди воспринимают величие страны не через призму культуры, а через призму величия государства и военных побед.
- А помните проект «Имя России» в 2008 году? Там выбирали из трёх персоналий – Александр Невский, Петр Столыпин, и Иосиф Сталин с помощью интернет-голосования.
- Скажите, а почему Великая Отечественная война в культурной памяти народа присутствует, а вот , к примеру, Первая мировая война, нет. Хотя был недавно юбилей. Но даже СМИ молчат. Это почему?
- Тут все очень легко. Мы в Первой мировой не выиграли. А в нашей культурной памяти сохраняется, аккумулируется, транслируется только то, что связано с величием. Ведь культурная память – механизм агитации и пропаганды. «Мы - лучшие, мы - великие. Мы – победители, освободители». Заметили, что у нас нет памятников, посвященных русско-японской и финской войне. А там ведь гибли русские люди. Почему? Всё просто: мы проиграли. Это не работает на идею великого национального прошлого.
Государство себя защищает
- А у американцев? Немцев? У них так же происходит? Замалчивается плохое, выпячивается хорошее?
- Миссия культурной памяти - мотивировать на продвижение вперед, формировать крепкую национальную идентичность. И когда в ней остаются позитивные события - это типично для любой страны. Так делают многие государства. Государство себя защищает. Где-то цензура жестче, где-то мягче. У немцев стало по-другому после Второй мировой войны. Культурная европейская память, на мой взгляд, стремится к балансу. Они не отрицают сложные страницы истории.
- Говорят, что у нас сейчас кризис памяти поколений …
- Представители разных возрастов воспринимают по-разному прошлое и настоящее. Это нормально. Я бы не назвала это кризисом. Вы смотрели фильм «Кролик Джоджо» о нацистской Германии? Безусловно, это травмирующая тема, там в комическом варианте образ Гитлера показан. Те, кто не был связан с этими событиями, оценили фильм высоко. Они увидели трагедию маленького мальчика, который спасает себя как может. Я те, чья память была связана с Холокостом, не смогли понять, как можно над этим смеяться. Наверное, это есть кризис памяти поколений.
- Вы заметили, как формируется общественное мнение? Показали фильм про Колчака с участием Хабенского – и проснулся интерес к этому неоднозначному персонажу. У каждого времени свои герои? Любовь зависит от политического контекста?
- Да. Кто нужен – того и на щит поднимают. Сейчас на ТВ сериалы, где главные герои деятели культуры прошлого - Ободзинский, Гурченко, Зыкина, Магомаев. В российском прокате идут фильмы про космонавтов и спортсменов. Это говорит о том, что нам формируют позитивный образ прошлого, наполненный великими героями, которыми мы должны гордиться. Это нейтрализация истории. Деятели культуры и спорта – разве в них есть какая-то политическая ангажированность? Нас успокаивают. «У нас великое и спокойное прошлое». И всякий раз, когда появляется картина неспокойная, в которой обостряются сложные вопросы, допустим, связанные с депортацией ингушей-чеченцев в 44 году, ее не пускают в прокат.
- Невидимая рука культурной политики…- Мария Львовна, знаю, что Вы анализировали названия наших челябинских улиц…
- Да, я изучала улицы, названные с 90-е годы по 2000 годы. Советский периоду до сих пор воспринимается как время максимальной национальной гордости. Так появились улицы Художника Русакова, Игнатия Вандышева. Называли в честь погибших в чеченские кампании.
- Разве нет тенденции ухода от политики, некоего нейтралитета? Я вот вижу сплошь «Рябиновые», Сиреневые и Виноградные улицы на новых указателях…
- Я взяла весь список с 90- гг. Рябиновых и всех остальных в три раза больше, чем мемориальных. Безусловно, есть стремление к нейтрализации истории, чтобы не обострять. Но вы знаете, что в Челябинске с 90- года не было переименовано ни одной улицы? Хотя диспуты по ул. Елькина, Цвиллинга и Сони Кривой велись. Переименование улиц - это очень дорого для бюджета! Это надо все документы поменять, в паспорта людям внести новую прописку.
- А вы историю своей семьи до какого колена знаете? Была ли в ней какая-то судьба или история, которая заставила бы вас переосмыслить собственную жизнь?
- До третьего хорошо знаю, чуть хуже до четвертого. Самая значимая фигура в моей семье – бабушка, мамина мама, которая прожила почти сто лет. Она была свидетелем всех событий 20 века. Она мне рассказывала сказку на ночь про раскулачивание. Когда одному дитю 9 месяцев, второму полтора года. А их надо оставлять и идти в поле. Рассказывала, как вернулся дедушка с войны, пережив два плена. Хотя за всю войны не было ни одного письма. Его похоронили, а он вернулся. И я, будучи маленькой девочкой, удивлялась стойкости своей малюсенькой и сгорбленной бабушки. Тетя записала её воспоминания на кассетный магнитофон. Мы будем издавать книгу.
Когда мне хочется себя пожалеть, я вспоминаю эти истории. Что пережили люди этого поколения, и при этом остались людьми. Не потеряли любовь к жизни!
«Мисс Марпл». Челябинский библиотекарь знает тайны Агнии Барто 
160 лет в одной семье. Как челябинец нашел в роду летчицу, спасшую Тито 
Греки бы в гробу перевернулись