Теория оптимизма Андрея Середы

Рядом с главным входом ЧГПУ даже самые торопливые прохожие невольно обращают внимание на человека в инвалидной коляске, продающего собственные книги. Останавливаются полюбопытствовать, хотя, конечно, не все. Но те, кто решился купить, уходят не просто с книгой. А с иным настроением.

Однако и те, кто проходит мимо, не могут отделаться от мысли: "Где-то я этого человека уже видел!" И не мудрено. Ведь Андрей СЕРЕДА - личность в Челябинске известная. Писатель, педагог, общественный деятель. Наконец, просто живой пример того, как надо выдерживать удары судьбы.

От "Матильды" до "Гули"

- Можете идти, не оглядываясь, - сказал Андрей Васильевич, когда мы направлялись к парковой скамейке для беседы. - Может быть, вам еще самим меня догонять придется... Вот видите, так и произошло! У меня, кстати, эта коляска - третья. И каждой я даю свое имя. Первая была израильская, я ее звал Матильдой. А у этой рама уфимская, а колеса с электроприводом - миасские, я ее кличу Гулей. Хоть и отечественная, а дешевле и лучше заморских. Стоит она 50 тысяч, купить ее помог отец, он у меня ветеран Великой Отечественной войны. Родители - вообще главные люди в моей жизни. Именно им посвящена моя книжка, сборник "Из тени в свет".

- Неужели пришлось на свои деньги коляску покупать?

- А-то как же! Фонд социального страхования, заменивший собес, такие коляски с электроприводом не выделял. Но для меня это очень нужная вещь. Все-таки некое подобие свободы. Я ведь практически каждый день на ней езжу, книги на проспекте продаю, если погода позволяет. А передвигаюсь в основном по дорогам, хоть и страшно, конечно. А куда деваться? Кругом бортики. Город у нас вообще не очень приспособлен для людей на колясках. В Челябинске, например, знаю только два магазина, куда могу заехать сам, - "Диета" возле моего дома и Торговый центр. Конечно, всякие бутики сейчас тоже оборудовали пандусами, но туда мне, образно говоря, "не катит"...

- Народ покупает книги или чаще проходит мимо?

- Чаще всего, конечно, проходит. Но иногда покупают, как ни странно. Сегодня вот уже две книги продал. И берут не только люди среднего возраста, но и пенсионеры, молодежь - последнее в наше время особенно отрадно, - студенты, живущие на стипендию, бизнесмены даже подходят. Один раз остановился дядечка в такой невзрачной одежде, что я подумал: "У-у, такой точно книгу не купит!" А он вдруг вытащил из кармана такой ворох денег! И купил-таки.

- Просто заготовки из жизни для будущих произведений...

- Да, однажды был случай, когда подошла ко мне девушка - очень красивая и дорого одетая, но грустная, глаза совершенно потухшие. Спросила: "Можно, я посижу с вами?" И так вдруг жалко мне ее стало! Разговорилась постепенно, рассказала она всю свою историю. Мало там веселого. Очень возможно, что эта история мне когда-нибудь пригодится...

Кто такая Акка Кнебекайзе?

- Знаю, что вы возглавляли одно время дворовый театр "Балаганчик" - явление для нашего города необычное. Что он представлял собой? Действует ли до сих пор?

- "Балаганчик" - история очень долгая, но, к сожалению, уже довольно давняя. Театр назывался дворовым, потому что начался в нашем дворе в общении с ребятами. Я вообще люблю с детьми разговаривать, с ними легче. Правда, бывает, при этом ловлю косые взгляды взрослых. Иногда приходится преодолевать недоверие (не детей, а родителей!) и доказывать, что "маленький дядя на коляске" для их ребенка абсолютно безопасен. Я ведь педагог по образованию. И считаю, что любого человека можно подготовить к сцене и научить основам актерского ремесла. И чем младше ребенок, тем легче ему творить. У старших уже комплексы появляются.

- Пьесы ставили классические или свои?

- У нас было правило: играем только свое или по-своему. Писал на конкретных исполнителей, я ведь к ним сначала присматриваюсь: кто на что способен. А уже потом каждый получает роль, написанную специально "под него". Так писал все вещи для театра. Свои. У меня много детских произведений. Ставили мы тогда с Андреем Железняком, моим другом, тоже "колясочником", пьесу "Волшебники", это такая сказка новогодняя. Вторая вещь, "Секрет Ниф-Нифа", появилась намного позже, для ребят из школы-интерната N13, где я - опять же с друзьями - проводил занятия творческой студии "Соло". Интернат расположен в Металлургическом районе, далеко добираться, всех знакомых измучил, чтоб подбрасывали на машине. Пока дожидается своей постановки еще одна пьеса, "Приключения Тимоши", где, кстати, затрагивается очень важная тема, как телевизор ворует души наших детей. Иногда страшно делается, когда видишь, какая лавина безвкусных мульт-сериалов, всяческих боевиков и "ужастиков" обрушивается на них сегодня. Если старшие не позаботятся, они могут и не знать наши добрые старые мультики, хорошие сказки, Иногда вообще перестают читать. Есть одна игра на тренировку памяти и логического мышления, "да-нетка" называется. Мы во дворе частенько в нее играем. Например, спрашиваю: "Кто такая Акка Кнебекайзе?" (это из сказки "Путешествие Нильса с дикими гусями" Сельмы Лагерлёф). С огромным трудом вспоминают. Конечно, это же не "человек-паук" какой-нибудь!

- Получается, что театр и социально важную задачу выполняет. Помогает ли кто?

- Есть, наверное, самый преданный друг, актриса, заслуженная артистка России Лилия Николаевна Корнилова, Лилечка. Именно она играла в Новом художественном театре моноспектакль "Из тени в свет перелетая". Именно для нее написал и пока единственную свою "взрослую" пьесу, криминальную комедию "Хранитель рояля". Очень многим обязан ей. Хотя я занимаюсь не только театром. Компьютер дома стоит. Могу работать и корректором, и верстальщиком. И редактором тоже. Общественная работа немалая. Долгое время был ведущим клуба творческих встреч "Подснежник" - это в библиотеке N26 имени Татьяничевой, так сказать, выступил в роли известного когда-то телеведущего Урмаса Отта. Мы приглашали известных людей. Однажды, помню, пришел к нам театральный режиссер Наум Юрьевич Орлов, имя которого ныне носит Челябинский академический театр драмы. Настоящий аристократ в самом высоком смысле этого слова. Начинаем встречу, он скромно так говорит: "Спрашивайте". Я как-то привык, что обычно люди очень любят поговорить. Особенно о себе. И после первого же вопроса беседа течет легко, только успевай наводящие вопросы задавать. Поэтому сдержанность и скромность Орлова меня просто поразили! Ответит на вопрос и замолкает. У меня даже спина взмокла.

"Что с нами происходит?"

- Несмотря на все трудности, вы ведете такую активную жизнь. Что бы вы могли сказать тем людям, у которых, что называется, опустились руки?

- Оптимизм - понятие условное. Чтобы объяснить его суть, я всегда привожу пример со стаканом. Если пессимист говорит: "Он уже наполовину пуст!", то оптимист ему возражает: "Нет, он еще наполовину полон!" О многих бедах, которые могут показаться непреодолимыми, человек даже и не вспомнит уже через каких-то несколько дней. Зачем же копить в себе негатив? Единственное несчастье, которое нельзя поправить, - это смерть. Когда мы ставили пьесу в интернате N13, я заприметил девочку Настю. Предложил ей роль белки Рыженьки. У Насти была какая-то болезнь мозга и потому плохая память, а роль ей досталась большая. Но она так старалась! Наверное, как никто ждала она наших занятий, во время них чувствовала себя нужной, полезной. Не получала бесконечные упреки за оставленную где-то тряпку или не выключенный свет. Раскрылась как-то. Отыграла все девять спектаклей. А потом внезапно умерла. Похоронили мы ее... Думаешь так иногда: что она видела хорошего в жизни? Грустно становится. Да, по сравнению со смертью остальные проблемы решаемы.

- Есть ли люди, которые для вас являются авторитетами - как для человека, так и для писателя?

- Есть. Шукшин и Драйзер.

- Довольно необычное сочетание. Почему именно они?

- Они очень близки, несмотря на кажущееся различие. Например, "Американская трагедия" Драйзера - история о том, как ради карьеры и денег человек идет по головам, теряя все нравственные принципы, становится настоящим чудовищем. Разве это не про наше время? И разве не теми же вопросами терзался Шукшин? У него и статья есть с названием "Что с нами происходит?"

- А вы можете ответить на этот шукшинский вопрос?

- Мне все время хочется просто выкрикнуть: "Люди, будьте настоящими!" И сам пишу, постоянно помня о шукшинском же определении: "Нравственность есть правда".

- Сейчас правды мало. Значит, была раньше?

- Это вы про красный флаг-то? Нет уж, увольте! И тогда правды не было. В то время возвращаться не хочется. Хотя советская власть, сумела дать мне многое. Писал в ЦК ВЛКСМ, когда мне надо было поступить в вуз. И комсомол опять же помог, когда мы создавали "Балаганчик". Это были времена перестройки, ко всему новому прислушивались. Но... По-моему, не может что-то здоровое и крепкое (как любят представлять СССР коммунисты) развалится так быстро. Значит, что-то неладно было. И ныне, конечно, тоже многое неладно. Но мне странно, когда сетуют: "Вот раньше..." Какой толк печалиться о прошлом? И как можно судить время, в котором живешь? Надо просто жить и делать свое, настоящее дело. А всякие Швондеры, они всегда были и будут.

- Швондеров, полагаете, меньше?

- Не знаю, не знаю... Может, сейчас их даже и больше. Но жизнь движут не они. В целом народ у нас хоть и задерганный, но добрый. Уж я-то это точно знаю, вижу, когда передвигаюсь на своей "Гуле" по городу. Помогают всегда. Вот это и внушает оптимизм, вдохновляет на создание таких произведений, как, скажем, "Рыжий ветер". О том, как дальнобойщик похищает свою дочь, оказавшуюся в интернате, и как они были счастливы те тридцать шесть часов, что пробыли вместе. Многое для этой повести я подчерпнул в интернате, где ставил пьесу. Вот так и нужно - видеть не только грустное, но и работать, созидать.

Смотрите также:

• Подслушанное в «Беседке». Новыми героями Андрея Середы стали инвалиды →
• Пётр Мамонов: «Я занят смертью. Я буду умирать» →
• Наташа королева: «Я верю в чудеса!» →