Доктор физико-математических наук, член Нидерландской Королевской академии наук, уроженец Магнитогорска Михаил Кацнельсон многим известен благодаря исследованию свойств графена. Он стал лауреатом престижной премии Спинозы, а его книгу «Графен: Углерод в двух измерениях» во всем мире называют «графеновой Библией». Корреспонденту «АиФ-Челябинск» удалось задать учёному несколько вопросов во время его визита на Родину.
Дарья Дубровских, «АиФ-Челябинск»: Михаил Иосифович, вы большой ученый и исследуете графен. А за него, как мы знаем, вручили Нобелевку, которую получили ваши соавторы, а не вы. Почему?
Михаил Кацнельсон: Когда кому бы то ни было, дают Нобелевскую премию, всегда находится кто-то недовольный. Это портит достаточно основательно нравы и в научном сообществе, и в целом в восприятии науки. Некоторые из моих коллег считают, что без Нобелевской премии нам было бы вообще лучше, но это такое общее философское отношение. Если говорить конкретно, в данном случае, у меня нет ни малейшего сомнения, что премию дали именно тем, кому надо, и я так говорю не только потому что Андрей Гейм и Костя Новоселов мои друзья. Я искренне в этом убежден, все было максимально честно и заслужено. Видите ли, в обществе есть большое непонимание, что такое открытие.
- А как бы вы это объяснили?
- Вот что значит, открыли графен? Слово ведь было уже известно давно. Понимаете, когда человек берет карандаш и пишет на листе бумаги, остается графитовый след. Иногда в этом следе миллион слоёв атомов углерода, иногда десять, иногда один. И поэтому любой, кто хоть раз в жизни писал графитовым карандашом, наверняка, создал какой-то графен. Дело же не в этом. Важно было этот, так сказать, один слой изолировать, подвести к нему контакты, начать его изучать, систематически исследовать, понять свойства, то есть ввести его в науку, сделать графен объектом научного исследования. У меня нет никакого сомнения, что манчестерская группа, особенно Андрей и Костя, действительно внесли решающий вклад в это развитие. Ну а я как теоретик в этом помог.
- Из Магнитогорска вы уехали после окончания школы, в 1972 году. Расскажите про воспоминания, связанные с родным городом.
- Магнитогорск, конечно, безумно значимый для меня город. До четырех лет я с родителями, которые были врачами, мотался на левом берегу Урала. Потом мы переехали на правый берег, жили недалеко от вокзала. Я до сих пор хорошо представляю себе те дворы и улицы. Отчетливо помню, как летом поехали с родителями на Солёное озеро, и по пути сломались автобусы. Мы пошли пешком, а вокруг степь, ковыль, мелкие тюльпаны. Вот это такой важный образ для меня. Помню, что страшно увлекался шахматами, на занятия ходил в Дом пионеров.
- С 2011 года вы носите орден Нидерландского льва. К чему вас обязывает звание рыцаря?
- Ну никаких льгот нет, если вы об этом (улыбается). Это чисто почетное звание. Я может быть отношусь к этому излишне серьезно, но в таком качестве я стараюсь способствовать улучшению связей между Россией и Европой, особенно в сфере научного сотрудничества. Иногда со мной появляются интервью в нидерландских газетах, считаю, что это тоже вносит что-то положительное.
- Над чем сейчас работаете?
- Ох, это сложно (смеётся). По-советски говоря, я завкафедрой в Университете Радбоуда (Неймеген, Нидерланды – прим.авт.). Сейчас задействован во многих проектах, связанных с графеном, много занимаюсь магнетизмом.
- А есть ли что-то для души?
- Мне 60 лет и я рад, что, тьфу-тьфу-тьфу, не потерял способность осваивать и изучать совершенно новое для себя. Последние два года вкладываю душу в теоретическую биологию, меня очень интересует аналогия между биологией и физикой, использование статистической физики для проблем биологической эволюции. Это то, отчего у меня глазки горят.
Необычные пенсионеры 
Жизнь не по Брегету. Гостья из Швейцарии изучает её в Челябинске 
Журналисты идут к уберизации. Медиаменеджер – о соцсетях, газетах и фейках