Для этих людей дни и ночи на работе — обычное дело. Их телефоны звонят каждые пять минут — у них просят совета и помощи, обсуждают непростые медицинские случаи и благодарят за спасение. Белые халаты они носят как супергеройские плащи, но сами себя героями не считают: уверены, что просто выполняют свою работу.
Корреспондент chel.aif.ru пообщалась с докторами Челябинской областной детской клинической больницы и выслушала удивительные истории спасения маленьких пациентов, у которых, благодаря профессионализму медиков, теперь впереди долгие жизни.
Раскушенные градусники и гигантские опухоли
На счету главного детского хирурга Челябинской области Николая Ростовцева — тысячи ювелирных операций, благодаря которым спасены детские жизни. Заместитель главного врача ЧОДКБ не раз становился героем федеральных ТВ-проектов и победителем различных конкурсов профессионального мастерства, удостоился многих наград, в том числе ордена Пирогова.
На операционный стол, в опытные руки профессионала маленьких пациентов приводят разные причины — от страшных онкологических заболеваний до проглоченных по недосмотру взрослых инородных предметов. Последнее в стенах ЧОДКБ, кстати, не редкость. У медиков скопилась целая коллекция таких вещей. Самые опасные, по словам Николая Ростовцева, — магниты. Если крошечные шарики застревают в тонкой кишке, то врачи находят и удаляют их лапароскопически — через небольшие проколы в передней брюшной стенке. Сложнее, когда они оказываются в разных частях пищеварительной системы ребёнка.
«Например, был случай, когда малыш проглотил сразу три магнита, — рассказывает Николай Ростовцев. — Один остановился в пищеводе, другой — в желудке, и между ними образовалось соустье — побочный канал, отверстие, требующее уже серьёзной операции».
Бывает, что родители не сразу понимают, что ребёнок съел что-то не то, и не бьют тревогу, пока не начинаются сильные боли. Малыша доставляют на скорой, делают УЗИ — и на снимках обнаруживают самые неожиданные вещи — от монет до целых связок ключей. Случается, что дети раскусывают градусники. Кстати, это вовсе не смертельно. Ртуть сама по себе не токсична, опасны её пары. Проглоченные металлические шарики выводятся из организма естественным путём. Опасно, когда мелкие предметы застревают в пищеводе или трахее. В практике Ростовцева был случай, когда ребёнок долго кашлял, а причину определить не удавалось. В итоге на снимках заметили инородное тело, однако извлечь его эндоскопическим путём не смогли — пришлось делать операцию. Оказалось, в трахее застряла пластиковая кнопка от мебели, которая и вызывала кашель. А как-то раз привезли маленького пациента с образованием на шее, абсцессом. Начали оперировать — и обнаружили глаз плюшевого медведя, который малыш проглотил уже давно. Деталь от игрушки успела мигрировать за пищевод, под кожу.
Один раз из желудка маленького пациента достали целых 30 магнитов — части неокуба. Детали игрушки образовали смертельно опасное для жизни ребёнка ожерелье. Катастрофические последствия имеют и проглоченные плоские батарейки. Разряженные, они не несут угрозы, а вот в противном случае прилипают к стенкам желудка или кишечника и вызывают язву. За месяц в ЧОДКБ поступают в среднем пять детей с такой проблемой.
Недавно был и ещё один неожиданный случай — посреди ночи привезли 16-летнего подростка, проглотившего металлическую крышечку от бутылки. Мелкий предмет парень подбросил вверх и попытался поймать ртом, однако не рассчитал, и тот застрял в пищеводе.
Случается, что малыши выпивают уксус или моющее средство. Щёлочь способна оставить глубокие ожоги в стенках пищевода.
«Бывает, родители реагируют не сразу, и ребёнок поступает, когда пищевод уже полностью зарубцевался и непроходим. В этих случаях мы удаляем изменённую часть и делаем пластику. Для этого надо выделить ткань из толстой кишки или желудка и переместить её в грудную клетку, после чего опять сшить орган», — рассказывает Николай Михайлович.
В смертельной опасности оказываются малыши, у которых не сразу замечают прогрессирующее онкологическое заболевание.
«Бывает, дети поступают с уже огромной опухолью, на полживота. Родители пропускают микросимптомы. К примеру, в случае с раком почки — это повышение температуры по утрам и вечерам, кровь в моче, быстрая утомляемость. А потом вдруг купают ребёнка и видят асимметрию живота — приличную шишку, и в больницу обращаются уже на третьей стадии. Тогда мы работаем с очень большими опухолями», — говорит Николай Ростовцев.
Был размером с полкурочки
Неонатальный хирург Павел Бабошко работает с самыми маленькими пациентами — теми, кто только появился на свет. Он лечит младенцев с пороками развития, малышей, родившихся раньше срока. Каждый такой случай спасения, говорит врач, уникален.
«Есть, конечно, и особенно запоминающиеся примеры. Так, на свет появился ребёнок весом около полукилограмма. Родился он где-то на 23-й неделе. Случай был непростой: у малыша к тому же была диафрагмальная грыжа. То есть грудная полость от брюшной отделена специальной мышцей — диафрагмой, а когда она отсутствует, лёгкие и кишечник находятся в одной полости, кишечник давит на лёгкие, и ребёнок не может дышать. Если вовремя не оказать помощь, не прооперировать, дети с такими патологиями обречены», — рассказывает Павел Бабошко.
Восстановить диафрагму можно разными способами. В случае с этим малышом «разделитель» создали за счёт натуральных тканей. Несколько месяцев кроха, который поначалу был размером «с полкурочки», провёл в инкубаторе, затем развивался уже в открытой системе. Родители при этом могут посещать своих детей в реанимации и даже брать их на руки.
«Материнская флора всегда полезнее, чем больничная. Если противопоказаний нет, мы всегда разрешаем класть таких малышей на родителей — при этом они остаются подключёнными к аппарату ИВЛ, со всеми трубками», — говорит Павел Григорьевич.
Маленькая мама
Олег Стариков — главный детский травматолог-ортопед региона. Заведующему профильным отделением ЧОДКБ, ученику Илизарова доводилось буквально по кусочкам собирать маленьким пациентам конечности, повреждённые в результате ДТП и высотных травм, восстанавливать ноги и руки, изменённые затяжными болезнями или деформированные при рождении.
«Каждая ситуация по-своему сложна, простых у нас нет, — рассказывает врач. — Бывают и, казалось бы, стандартные тяжёлые случаи, которые „с изюминкой“ оказываются. Как-то привезли к нам девочку лет 15-16 из Магнитогорска, которая шагнула в окно. Этаж был четвёртый-пятый, и она выжила. У неё был перелом таза, открытый перелом голени, ушибы, сотрясение. Попала она к нам, накладываем аппарат на таз и по рентгену видим, что в тазу есть что-то ещё. Оказалось, наша юная пациентка на пятой неделе беременности. Встала непростая задача: голень-то мы соберём, таз соберём, но при такой патологии, скорее всего, история должна завершиться удалением плода. Поставили аппарат Илизарова, мониторим. Плод оказался совершенно не согласен с вердиктом акушеров и, на удивление, продолжал развиваться по всем правилам. Тут возникла другая проблема: сама будущая мама ребёнка не хотела. Мы с ней поговорили, и она поменяла своё решение. Родителей у девушки не было, жила она с бабушкой, и выбор сделала сама. Но тут против выступили акушеры: нельзя, мол, так, не по стандарту, опасно. Выставили показания к прерыванию беременности. Мы на консилиуме отстаивали сохранение плода, отстояли. В итоге где-то за месяц до предполагаемых родов сняли аппараты, беременность благополучно разрешилась в нашем областном центре».
Новорождённого малыша забрали органы опеки. Однако девушка не сдалась — за год доказала своё право на материнство и вернула сына. Сейчас у семьи всё хорошо, в ней воспитываются уже двое детей.
Снимали одежду только в операционной
22 года назад Олег Стариков отправился в Пакистан. Там врачу предстояло работать с последствиями полиомиелита — страшными изменениями конечностей. Прививки малышам отказываются ставить по религиозным соображениям, и последствия этих решений катастрофические — в результате болезни ноги деформируются на уровне суставов, и ходить нормально человек больше не может, перенёсшие полиомиелит дети и взрослые передвигаются на четвереньках, ползком, как крабы, или их возят на тележках.
«Раньше был российско-пакистанский центр, который продвигал технологии Илизарова. Существовал он лет 10, я, наверное, последний могиканин, который туда ездил. Жил я там 2,5 года. Работать приходится одному, в чужой стране, проконсультироваться толком не с кем, но школа это, конечно, сильная. Ты сам себе и ассистент, и хирург, и главный врач, и реабилитолог. Главное — приспособиться и не затосковать. А это непросто», — делится Олег Стариков.
Главными факторами, затруднявшими работу, становились непонимание и менталитет пациентов.
«Была как-то операция на выезде. База у нас в Карачах, а раз в две недели выезжали в Хайдарабад, маленький город там недалеко. Допустим, оперируешь в воскресенье, а потом через две недели приезжаешь проверить больных, которых ведёшь. Была девочка. Ей прооперировали бедро, голень, стопу. Большая операция, серьёзная. На следующий день осмотрел её — всё нормально было. Через две недели встречаемся снова — и у меня волосы дыбом становятся. Нога почернела, произошла ишемия. Сделал всё, что мог, первичные нагрузки все убрал, вернул деформацию на прежний уровень. Половина стопы ожила, однако часть пришлось ампутировать. Спрашиваю у родителей через переводчика: почему не позвонили сразу, когда начались изменения? Оказывается, через какое-то время стопа начала темнеть, а они подумали, что так и надо, не придали значения и никому не сообщили. Ну вот такое у них отношение, не знаю, философское что ли. На все неудачи говорят: на всё воля Аллаха».
В Пакистане сильно классовое разделение общества — богатейшие хоромы соседствуют с шалашами из прутьев, образованные и здравомыслящие люди живут рядом с религиозными фанатиками, отрицающими современную медицину. Часто пациентки отказывались поднимать подол платья, чтобы показать деформированную конечность. Картину повреждения воссоздавали по рентгену, по контурам тела через одежду. Раздевали девушек и женщин только в операционной, наперекор всем требованиям стерильности.
Стариков не отрицает, что результаты кропотливой работы компенсировали неудачи, а силы трудиться на износ давала благодарность излечившихся.
«Когда твой пациент, которого приносили на руках, привозили на тележках или колясках, сам приходит на костылях, и ты видишь, как у него светится лицо, — это дорогого стоит. Стоит перед тобой закутанная по макушку в ткань девочка, а в прорези паранджи глаза сияют счастьем. И ты доволен», — улыбается Олег Валентинович.
