Потомок древнего дворянского рода, офицер в отставке Борис Евтюхов по праву может гордиться своими предками, среди которых участники похода Суворова, битвы при Бородино, Гражданской войны. Его деда произвёл в полковники сам Колчак, дом бабушки был украшен коврами из Ирана, которые привёз предок, служивший в посольстве Грибоедова, а дядя читал в подлинниках произведения французских писателей.
Кем был основатель рода?
Эльдар Гизатуллин, АиФ-Челябинск: Правда, что свой род вы можете проследить до XIV века?
Борис Евтюхов: Да, это так. По линии бабушки до 1356 года – от Глеба Логвина, стольника великого рязанского князя Олега Ивановича. Это старинный дворянский род. А вот по линии дедушки мои предки до 1812 года были крестьянами. Но когда Василий Евтюхов, рядовой гренадёр 1790 года рождения отличился в битве при Бородино – спас знамя гвардейской части, его детей за казённый счёт приняли в военное училище с присвоением дворянства.
Вот так и началась офицерская династия. Дед мой Михаил Васильевич был награждён орденами Святого Станислава, Святой Анны, медалями в память о Русско-японской кампании и за отлично проведённую мобилизацию 1914 года. Дослужился до полковника, это звание ему присвоил Колчак.
– Дед был одним из участников белого движения?
– Самое интересное, что до Уфы он воевал на стороне белых, а потом перешёл на сторону красных и Челябинск освобождал уже командиром полка. В то время это было не редкость. Военные специалисты были нужны каждой из сторон. На своей жене Вере Логвеновой он женился против воли её родных, так как род Евтюховых они считали не таким знатным. В 1922 году дед с бабушкой осели на Южном Урале.
– Получается, ваша бабушка была из очень знатной семьи? Наверное, непривычно ей было жить в совершенно новой обстановке?
– Конечно! Она, выпускница Мариинского института благородных девиц, с детства привыкла к роскоши, свободно говорила по-французски, была окружена гувернёрами. А после революции и Гражданской войны ей пришлось начинать совсем простую жизнь, ухаживать за скотиной, доить коров, работать в огороде. К сожалению, такие потрясения сказались на её душевном здоровье – к концу жизни она сошла с ума. После её смерти в 1956 году мы нашли огромное количество старинных женских журналов. Бабушка следила за модными туалетами.
Их первенец, Алексей, ещё помнил прежнюю роскошную жизнь, как его воспитывал гувернёр-француз. Рассказывали, что в гимназии он поспорил со священником о существовании Бога – разразился скандал, и Алексея чуть не исключили. Спасло его происхождение и способности – он даже подменял иногда учителя математики. Дядю я помню. Он читал в подлинниках французские книги, слушал Эдит Пиаф. Бывало, купит коньяк «Наполеон» за 50 рублей (несусветные деньги: средняя зарплата едва превышала 100 рублей), потом целый год его пьёт. Дядя давал мне книги, а потом проверял, прочитал ли и что понял.
В 1916 году родилась моя мама, Александра. Именно с её слов я знаю о родных, но многое она недоговаривала: в то время лучше было молчать о дворянском происхождении. Помню, как мама психовала, когда её называли аристократкой. К сожалению, слова действительно могли привести к печальному исходу. Так, дядю Алексея репрессировали, когда он в 1942 году назвал советское правительство бездарным.
Чем отличились штабс-капитаны?
– Но всё-таки родители, наверное, не могли не унаследовать некоторые дворянские привычки предков?
– Они одними из первых в Копейске стали наряжать новогоднюю ёлку, чем вызывали удивление у местных. Те даже специально приходили и заглядывали в окна: вот, мол, чудаки, дерево домой затащили!
Влияние семьи, разумеется, сказывалось. У мамы было всего три класса образования, но никто не мог в это поверить, когда видёл её почерк. Она знала всю русскую поэзию. Помню, однажды пообщалась с учительницей литературы, а потом возмущалась: «Она этого не знает и того не знает!» Кстати, среди моих предков есть литераторы. Поэт Алексей Апухин, который сочинил известный романс «Ночи безумные, ночи бессонные», – мой двоюродный прадед.
Мама вообще была боевая, вспыльчивая. Работала на железной дороге, а однажды завербовалась на три года на Шпицберген. В комсомол её не приняли, объяснив: «Вы же дочь царского полковника». Тогда она от обиды плакала, а потом вспоминала этот эпизод с юмором.
– Со стороны бабушки в роду тоже были военные?
– И по этой линии очень много военных. Так, штабс-капитан Феоктист Кузмич начинал службу в Ингерманландском мушкетёрском полку, участвовал в 1799 году в походе Суворова в Швейцарии. Другой родственник, штабс-капитан Павел Андреевич, сражался в войне 1812 года – был под Бородино, брал Париж, за что получил орден Святого Владимира.
Если же говорить о более близких предках, то отец бабушки, Андрей Логвенов, был полковником. Братья бабушки тоже были офицерами. Александр служил в жандармерии, а другой брат, Дмитрий Логвенов, стал инженером. Он спроектировал мост в Сызрани, который действует до сих пор. Интересные факты можно найти даже в биографии знакомых моих родственников. Так, другом дяди Алексея был Николай Кононов. Он ещё при царе переехал в Германию, а в 1945 году его задержали – подозрительной показалась русская фамилия. Его отправили в Копейск, не разрешали вернуться к семье в Германию, отчего он стал пить. Однажды зимой его пьяного и замёрзшего подобрал дядя, приютил у себя. Когда на завод имени Кирова поступило оборудование с документацией на немецком языке, Кононов помог с ним разобраться.
Что осталось из наследства?
– А сохранилось ли что-то из вещей? Ведь столь долгая история не могла не оставить множество раритетов.
– Кое-что сохранилось, хотя большое количество вещей утеряно: слишком уж бурной оказалась история. Я помню вещи, которые мама привезла из Москвы – корсеты, длинные белые перчатки, хрустальные и фарфоровые приборы, иконы. Она рассказывала, что в московской квартире были персидские ковры, которые дед привёз из Ирана, где служил в охране российского посольства. Интересно, что прапрадед тоже был в Иране – военным атташе в составе посольства Грибоедова. Многое конфисковали после революции. Когда был обыск, бабушка не успела спрятать револьвер – положила его на колени, а сверху посадила маму, которой тогда был всего год.
Продать некоторые вещи позже заставила нужда. Например, мама продала старинную икону с надписью: «Её высокоблагородию Логвеновой Вере Андреевне». А вот вазу с датировкой «1879 год», чернильный прибор, которым пользовался дед Михаил Васильевич, когда служил в Финляндии, я передал в городской краеведческий музей Копейска.
У моего брата Владимира, который переехал в Германию, есть серебряные чарки 1703 года, которые дарили офицерам. Они хранились у дяди Алексея. Потом он передал их своему старшему сыну, как велела традиция.
– Вы сами стали офицером, чтобы продолжить династию?
– Конечно, это повлияло на мой выбор. Я горжусь тем, что 23 года прослужил в войсках, потом в органах. Мой сын, Сергей, продолжает династию – тоже стал офицером.
Из рассказов родных, от бабушки, деда, мамы, других близких я многое слышал о дворянских чертах – сколь многое они значили и во время службы, и в обычной жизни. Это обязательность, честность, добросовестность. Они могли всегда постоять за себя, не любили жаловаться, особенно нетерпимо относились к воровству – считали за крайнюю низость. Имея такую богатую историю, поневоле стараешься быть достойным своих предков.
Тайны кубинских «комбайнёров». Как наши служили на «острове Свободы»? 
Швейная машинка – кормилица семьи. Знаковые вещи советского быта 
Журналист Виктор Чигинцев - о шахтах-вулканах и скрытом портрете Гитлера