Взрыв на Чернобыльской АЭС, случившийся ровно 38 лет назад - 26 апреля 1986 года, навсегда изменил жизни тысяч людей, многие из которых до этого знать не знали ни о каком Чернобыле. Среди них — челябинец Олег Панкеев. Весной 1986 года он только заново начал привыкать к гражданской жизни после службы в армии, но вдруг снова получил повестку с приказом немедленно явиться в военкомат. Указанные в повестке «военные сборы» оказались командировкой в зону радиационной катастрофы.
Люди в штатском
О том, что он снова нужен родине, вчерашний солдат узнал поздно вечером 12 мая, вернувшись с работы. Как сознательный гражданин, собрал вещмешок и решил, что пойдет в военкомат утром. Но проснулся он не от будильника, а от звонка в дверь.
Ни свет, ни заря на пороге его квартиры стояли незнакомцы в штатском и милиционер. В ответ на вопросительный взгляд визитеры предложили молодому человеку собираться и ехать с ними.
В военкомате юноша встретил других таких же полусонных резервистов, кого дежурные службы ночью собирали по всему городу. Вместе с ними он уехал на автобусе в Златоуст, где формировался челябинский полк РХБЗ, а уже ночью поезд вез его на запад страны.
Службу ликвидатора Олег начал во взводе радиационной разведки на машине БРДМ — 2РХБ. После недолгого пребывания в Беларуси, где он занимался дезактивацией территории, задетой радиоактивным облаком, его отправили в село Терехи под Чернобылем. Там он поступил в распоряжение ученых Московского института атомной энергии имени Курчатова, по заданию которых множество раз делал замеры прямо у развалин четвертого энергоблока.
Однажды младшему научному сотруднику Панкееву довелось поработать ассистентом на препарировании белых мышей. Лабораторных зверушек привезли из самой горячей зоны АЭС, где с их помощью изучали влияние радиации на живых существ. Эту работу челябинец вспоминает как самую неприятную за все время службы под Чернобылем.
Крахмал против радиации
Навсегда отпечатался в памяти челябинца один курьезный эпизод с налетом абсурда. В тот жаркий день его разведвзвод делал в лесу замеры, потея под костюмами химзащиты. Вдруг над деревьями показался летящий в строну солдат вертолет, который сбрасывал из своих внутренностей какую-то жидкость.
Помня, что «вертушки» частенько набирали воду из реки для заливки реактора, разведчики уже обрадовались освежающему дождю и поспешили подставить себя спасительной прохладе. Но вместо воды на них полилась какая-то светло-коричневая тягучая жижа. Некоторое время ребята в недоумении смотрели друг на друга, на деревья и БРДМ — все вокруг было покрыто липким сиропом. А потом до них дошло: они попали под обработку... карамельной патокой. Ее свозили в Чернобыль с кондитерских фабрик и разливали над зоной отчуждения, чтобы меньше «фонило».
Не дожидаясь, пока они покроются аппетитной корочкой, солдаты побежали на реку отмываться. А бронемашину пришлось потом драить на пункте санитарной обработки.
Город-призрак
Работая бок о бок с московскими физиками, Олег Панкеев объездил вдоль и поперек все окрестности Чернобыльской АЭС, включая печально известную Припять. До катастрофы это был молодой город атомщиков с населением более 47 тысяч человек. Сейчас он производил странное впечатление. Вроде бы все дома целы, на улицах порядок и никаких следов случившейся беды. На балконах колыхалось развешанное белье. Форточки квартир как будто бы только что были открыты хозяевами для проветривания. Витрины магазинов полны аккуратно разложенных товаров. Одного только не хватало — людей. Невидимая радиация сделала жизнь в Припяти невозможной. Снаружи это все еще был вполне благополучный советский город, а внутри уже мертвый, без надежды на воскрешение.
Сквозь колючую проволоку
Олег Панкеев покинул Чернобыль столь же внезапно, как и попал туда. Он шутит, что его подразделение было чемпионом полка по количеству накопленных в организме изотопов цезия и стронция. Это выяснили ученые, которые ради эксперимента устроили среди бойцов массовый медосмотр. Однако в повседневной жизни учет накопленных доз велся «на коленке». Взводный просто спрашивал солдат, каков был фон в зоне работ и сколько времени они там провели, а потом что-то считал в уме и записывал результат в журнал.
По достижении определенного уровня полагалась отправка домой, но при таком подходе в зоне отчуждения можно было спокойно прослужить еще лет пять. В один из октябрьских дней Олег с сослуживцами готовил машину к очередному выезду на разведку местности. Но тут явился гонец из штаба с известием, что все — дембель! Приказ вернуть технику на базу, а самим явиться в расположение полка для отбытия на родину. Спешные сборы, прощальные объятия с учеными, погрузка и сладкое предвкушение скорого возвращения домой. Но не тут-то было! Дорога в полк лежала напрямую через зону отчуждения, на выезде из которой стоял дозиметрический контроль.
Все машины в колонне успешно его прошли, кроме броневика Олега Панкеева — ведь именно его экипаж больше всех работал на развалинах энергоблока. Машину отправили на мойку, и Олег понял, что не уедет домой, если прямо сейчас что-то не придумать. В отчаянии он дал по газам и рванул вдоль ограждения из колючей проволоки. Перескочил трассу — там тоже КПП! Зная, что заборов без дыр не бывает, он упорно продолжал инспектировать ограду, пока не нашел место, где проволоки было мало и она была плохо натянута. Там Олег и пошел на прорыв в нарушение всех правил и уставов.
Выжимая все возможное из тяжеловесного броневика, челябинец догнал своих уже в Беларуси, у развилки на Брагин. С облегчением пристроился в хвосте колонны и уже скоро лежал на полке плацкартного вагона, стучащего колесами в направлении Урала.
Ядерная трагедия. Архивные фото ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС
Ядерная трагедия. Архивные фото ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС
От Кыштыма до Чернобыля. Где установят памятник пострадавшим от радиации? 
Авария на объекте 25. «Уральский Чернобыль» в документах 50-х годов 
Ветеран Чернобыля из Аши через суд вытребовал путевку на лечение 
На Южном Урале появится стела в память об аварии в Чернобыле