На Южном Урале стали известны итоги областного конкурса «Учитель года-2024».
Победа досталась учителю русского языка и литературы Общеобразовательного центра № 2 Челябинска Екатерине Румбах.
Впитала с молоком матери
Кореспондент «АиФ-Челябинск» Эльдар Гизатуллин: Знаю, что вы представитель целой династии педагогов. Кем и где работали ваши родные?
Екатерина Румбах: Бабушка работала учителем математики после Великой Отечественной войны и две сестры дедушки тоже были учителями математики: одна из них позднее трудилась в Дубне, в закрытом учреждении ракетостроения. Моя мама была учителем химии – сейчас она на пенсии, но продолжает консультировать молодых педагогов, так как у неё огромный стаж как учителя, так и заместителя директора школы. К ней всегда идут за советом, она такой человек, который всегда на волне современных педагогических тенденций. Она совсем не из числа тех закостенелых педагогов, для которых лишь своя точка зрения правильная.
Я пошла по её стопам. Кстати, то, что я учитель русского языка и литературы, это тоже её заслуга – у нас в семье всегда было огромное количество книг, мама прекрасно разбирается в искусстве. Всё это в буквальном смысле впитывалось с молоком матери.
- Дети продолжили эту династию?
- Мой сын, который изначально хотел сломать эту тенденцию и поступил в ЮУрГУ, чтобы изучать лесную промышленность, но, проучившись год, понял, что против генов не попрёшь. Сейчас он учитель русского языка и литературы в той же школе, где работаю и я. Также он руководит школьным медиацентром.
«Отвечать можно сидя»
- Одним из заданий на конкурсе был урок в незнакомом классе. Читал, что в каждом классе есть умник, первая красавица, хулиган, клоун и так далее. Это и сейчас так? Увидели такие типажи?
- Так чётко детей разделить трудно. Красавица может быть и умницей, а умник – хулиганом. Многое зависит от темы – кого и как она зацепила. Конечно, определённые типы характеров существуют, и ты знаешь, чего ждать от ребёнка с тем или иным характером, особенно если с детьми работаешь несколько лет. С новым классом это сложнее. И детям сложнее с незнакомым педагогом. Они замечательные – во время урока было видно, что они хотят помочь. Где-то они себя сдерживали, как и я себя, потому что обычно на уроках я активно жестикулирую, хожу по классу, что-то артистично представляю.
- В советское время одна из педагогов, которая по обмену учила детей во Франции, возмущалась их свободным поведением. Вы сторонник жёсткой дисциплины или боле расслабленных взаимоотношений между учеником и учителем?
- Должна быть золотая середина. Мы с учениками всегда чувствуем, когда нужно собраться и надо, что называется, сидеть, выпрямившись, и внимательно слушать. Особенно это касается русского языка. Хотя и тогда можем позволить себе живое общение, потому что и язык ведь это что-то живое. А литература – это не тот предмет, где надо собирать себя в кучу: здесь надо поделиться своими мыслями и эмоциями. И нельзя делиться настроением, когда ты просто смотришь в затылок своему однокласснику.
Поэтому мы практикуем круглые столы, можно перемещаться по классу. У меня, кстати, на уроках дети не встают, когда отвечают. Так быстрее и удобнее. У нас есть другие возможности, чтобы подвигаться. Например, вывешиваются в разных местах листки, где изложена определённая точка зрения, и надо подойти к той, что тебе ближе. Это своего рода голосование ногами.
- Если уж заговорили о русском языке, как вы относитесь к предложению бороться с иностранными заимствованиями?
- Бороться с ними бесполезно. Язык – это замечательная, самообновляемая система, которая сама понимает, что ей нужно. Помните, какое в 90-е годы было засилье сленга? Тоже кричали – это, мол, конец, язык умирает! И где сейчас все эти слова? Практически все они исчезли.
Есть слова, которые мы просто не можем не заимствовать. Они более ярко и образно передают предмет или просто его называет. Скажем, «компьютер». ЭВМ? Детям это непонятно. Или слово «гаджет». Язык сам разберётся, что оставлять, а что нет.
- Вы упомянули 90-е годы, и я вспомнил, что вы пообещали посмотреть сериал «Слово пацана», чтобы понимать, почему подростки так увлеклись сериалом…
- Ой, честно говоря, до сих пор не посмотрела, но подтверждаю, что сделаю это! А в прошлом году дети прям «болели» другим сериалом – «Игра в кальмара». Но российская картина наделала больше шума – опять появились в лексиконе «пацаны» и «чушпаны». Сейчас это пошло на спад. Мы с одноклассниками в чате вспоминали то время, когда сами были юными, и мнения разделились. Кто-то говорит: «Да не было ничего такого!». Другие не согласны: «Это потому, что вы просто не были в том-то и том районе!».
Для кого-то из детей сериал стал руководством к действию, но в нашей школе педагоги сработали очень грамотно – мы эту тему не замалчивали, вели беседы, и доказывали, что любой поступок влечёт за собой последствия. Собственно, ведь сериал об этом.
- Как удаётся разрешать вопросы, связанные с тем, что в классах сейчас немало детей мигрантов?
- В нашем микрорайоне Парковый вообще много переселенцев – из Казахстана, Таджикистана, Узбекистана. В первых классах особенно много детей из недавно переехавших. Тут большую роль играет личность и мастерство учителя. У нас это получается – есть много общешкольных мероприятий, когда дети могут познакомиться с культурой многих народов. Урал ведь издавна многонациональная страна.
- Вы ведь долгое время проработали в Казахстане. Отличается ли система образования в этой республике от российской?
- Когда переехала сюда, я не почувствовала особых отличий. Но в содержательном плане отличия есть. Сейчас в Казахстане русский язык преподаётся как иностранный. К этому дело шло и раньше – это послужило одной из причин для моего решения переехать в Россию. Но сама система и подходы не отличаются – видимо, сказывается, советское наследие. От своего наставника в Казахстане, великолепного учителя Альмы Абдугалиевны я слышала цитату Булата Окуджавы: «Советь, благородство и достоинство - вот онo, святое наше воинство». Эти слова я часто говорю детям.
Точные науки для литературы
- Как считаете, какая система более отвечает современным требованиям – прежняя фундаментальная, когда надо получить определённый блок знаний, или, условно говоря, западная, когда ученик сам выбирает предметы, набирая баллы?
- Думаю, нынешняя система как раз предлагает как фундаментальное образование, так и возможность выбора. Так наши ученики с 7 класса могут выбирать более углублённое изучение выбранных предметов.
Другой вопрос, что иногда трудно выбрать правильно. Я сама в школе не понимала физику: однажды у нас была контрольная, и я вместо неё написала целое сочинение, где объяснила, почему мне не нужна физика. Учитель был в восхищении от моего слога, но двойку всё-таки поставил. Сейчас я понимаю, что без точных наук ни одна гуманитарная наука не проживёт.
Законы физики действительно преломляются в законах жизни. Я показываю это своим ученикам. Так однажды мы разбирали рассказ Льва Толстого «После бала». Мы рассматривали его через понятия силы – выяснили, что на героя действуют две силы: любовь к Вареньке и жестокость отца по отношению к солдату. После этого случая у героя и любовь к Вареньке сошла на нет, и к госслужбе утратил интерес. Вспомните, если на тело действуют две равные силы, оно остаётся в покое. Этот вывод ребят просто потряс. Вроде бы – где физика, а где Толстой?
- Это правда, что однажды вы использовали возможности нейросети на уроке? С каким результатом?
- Да, я показала детям, как изобразила нейросеть стихотворение Лермонтова «Когда волнуется желтеющая нива». Это было просто ужасно – совсем не то! Мы пришли к выводу, что нейросеть может создать изображение на основе конкретных запросов, но метафоры она не понимает. И слава богу.
Ко дню учителя: