Из своих шестидесяти шести челябинец Михаил Подолий 19 лет провёл в рабстве в Казахстане. В конце 90-х попав в государство с «развитой азиатской демократией», он фактически оказался в феодальном Средневековье, став бесправным невольником у всесильных местных князьков-баев. Без денег и документов, он сменил трёх хозяев, получил несколько тяжёлых переломов и фактически лишился обеих ног. Однако, вернувшись на Родину, «казахстанский пленник» вновь стал зависимым от сильных мира сего – на сей раз от местных чиновников.
Звонок из прошлой жизни
«К вам едет папа. Ждите через пару дней!» - приятный женский голос из казахстанского Петропавловска в разгар рабочего дня напрочь выбил из накатанной колеи. В памяти всплыл образ человека, которого в сознательной жизни я видел от силы раза три-четыре: гренадерских габаритов – под метр девяноста - крепкий мужик, на которого я, как говорят, походил, как две капли воды. Мой отец.
А через два дня, вечером 22 июня, как и было обещано, вновь раздался звонок, и глухой мужской голос коротко сообщил: «Я на автовокзале. Приезжай!» А еще через час вместо цветущего, полного сил и энергии красавца, я увидел сгорбленного, состарившегося человека с палкой в руках и посеревшим от лишений лицом, слабо улыбающегося беззубым ртом. Так встретились отец и сын, со дня последней встречи которых прошло больше двадцати лет, а с момента, когда они были одной семьёй, ещё до развода родителей - почти сорок.
В поисках Эльдорадо
К 1999 году отец потерял всё. Предприятие, на котором он вкалывал, разорилось после тяжелейшего кризиса 98-го, найти другую работу оказалось проблематично, а новой семье новоявленный безработный стал не нужен. Вдобавок, в квартире матери, на которую он рассчитывал после её смерти, оказался прописан дядя, продавший её без лишних колебаний. И тогда, оставшись без денег и крыши над головой, Михаил вспомнил про приглашение другого родственника, который года три назад звал его к себе в Казахстан, и поехал. Как оказалось, на долгих 19 лет.
«Это точно, что беда не ходит одна - по дороге украли документы. В Астане пришёл по адресу, а там живут другие люди. Сказали – дядя недавно переехал. Сунулся по другим родственникам – никого нет: кто умер, кто переехал в Германию, кто - в Россию. Оказался на улице, а тут милиция: «Ваше удостоверение «наличности», а у меня не наличности, ни документов. Так я оказался в Центре временного пребывания лиц без документов, в просторечье «бомжатнике», - вспоминает Михаил начало своей долгой одиссеи.
В добровольном рабстве
А потом какой-то доброхот (позже окажется, что это вербовщик, который специально ищет рабов среди бродяг) предложил «подработать» у одного из местных баев. Хозяин по имени Нуржан оказался крупной шишкой в ГАИ и имел хозяйство в 45 километрах от столицы: табун лошадей на сотню голов, около трёхсот баранов и 30 коров. Летом отец выгонял всю эту живность на «джайляу» - пастбище, а зимой убирал скотный двор. Батрачил не один – навскидку, за 10 лет, что он прожил у Нуржана, сменилось человек тридцать. Хозяин предпочитал россиян, казахам не доверял – могли сбежать, а куда денется русский без документов? Многие не выдерживали тяжёлых условий и умирали.
«Назара я сам схоронил. Он из русских, хороший мужик был. Пошёл искать сбежавших баранов, а тут метель! А буран в степи - страшное дело. Через несколько дней нашли – промёрз до костей».
Работал за еду, ночевал в вагончике. Говорит, первое время жил сравнительно неплохо – Нуржан обеспечивал списанной милицейской формой, привозил на неделю запас еды и водки – понимал, что лучше спиртное выдавать, чем ждать, пока работники что-нибудь украдут и пропьют.
Но всё изменилось, когда хозяин, по всем феодальным правилам завёл управляющего. Молодой 35-летний Ержан взялся за свои обязанности со всем рвением надзирателя: чуть что не так – сразу пинок или зуботычина. Особенно свирепствовал, когда выпьет – тогда на глаза лучше не появляться. Вдобавок, Ержан стал забирать себе часть продуктов, предназначенных для рабочих. После того как отец высказал всё, что думает о таком «крысятничестве», он лишился большей части зубов.
А вскоре едва не остался совсем без ног. В ноябре 2005-го поздним вечером угодил на коне в метель, Гарька завёл в овраг, оступился на хрупком насте, от страха рванул в сторону и сбросил седока прямо в воду.
«Я ему: «Гарька, Гарька!», но конь сбежал. Вышел на какую-то дорогу, нашёл стог сена, заночевал. А утром встаю – ноги как ватные. Когда рассвело, самостоятельно дошёл до аула, и проработал после этого еще десять дней. Помню, 19 ноября сунул ноги в таз с горячей водой, а ногти раз – и отвалились. В больнице сказали, что уже поздно, обморожение сильное, и ампутировали по половине ступней на каждой ноге».
Все эти годы Нуржан постоянно обещал сделать документы для выезда в Россию, но, как оказалось, даже не думал об этом. Ещё бы – кто откажется от такой дармовщинки! Когда отец понял, что вся его незавидная перспектива – однажды замерзнуть насмерть в бескрайних казахстанских степях, он всерьёз задумался о побеге.
Ночной побег
Такой случай ему предоставил некто Ярослав – русский по национальности казахстанский студент-аграрий, неведомо как оказавшийся на практике в ауле Нуржана. Он и предложил сбежать. Но не в Россию, а к новой хозяйке – богатой цыганке, имеющей собственный коттедж под Астаной. Условия схожие – летом работать в огороде, а зимой кочегарить в маленькой котельной, обогревающей особняк.
И вот, летней ночью 2010-го, отец оставил табун, вышел к назначенному месту на дороге и стал ждать. Около двух часов пополуночи появился Mercedes, дважды мигнул фарами и, получив отклик карманным фонариком, увёз отца на очередной этап испытаний.
Но с новой хозяйкой отношения не сложились: зимой стал пропадать уголь из котельной. Отец был уверен, что его воруют квартиранты из расположенных рядом с коттеджем построек. Уголь у них и правда нашли, но те заявили, что покупали его у кочегара из котельной. Всё, гуляй, Миша!
Голливудская мечта
Далее всё пошло по знакомому сценарию – «бичприёмник» в Астане и очередное предложение побатрачить. Нового хозяина звали Бисенбай. Он жил в ауле в 150 километрах от казахстанской столицы в Ерейментауском районе.
В отличие от Нуржана Бисенбай оказался жадиной: еду приходилось выпрашивать, а к прежним обязанностям добавились новые: теперь отец не только пас лошадей, но еще и объезжал молодых скакунов.
«С юности завидовал ковбоям – как они лихо скачут на мустангах, кидают лассо, стреляют из револьвера от бедра…Вот мечта и сбылась – только «кольта» под рукой не оказалось. А остального было с избытком – и коней, и арканов, и родео», – с усмешкой вспоминает «ковбой».
В итоге после таких родео к выбитым зубам и ампутированным конечностям добавились сложные переломы голени, ключицы и лучевой кости. После очередного падения, которое отец едва пережил, он стал ненужным. Хозяин не захотел кормить покалеченного работника и решил от него избавиться, сдав в полицию.
«Коралловая» Маржан
Надежда пришла в виде Маржан, сестры хозяйской жены. В переводе с арабского имя означает «коралловая». Она втихаря от Бисенбая не только подкармливала исправного работника, но и нашла в интернете его родственников, то бишь автора этих строк.
«Именно Маржан смогла поддержать во мне веру в людей. Сколько раз я думал: всё, конец. Надежда умерла, любовь – тоже. Оставалась только вера. И именно она давала мне силы выжить. И я - искалеченный, не раз битый – выжил. Вот уж точно: мир не без добрых людей!»
Теперь – дело за чиновниками
Сейчас отец живёт в Социальном центре помощи лицам без определённого места жительства в Челябинске. Здесь у него есть почти всё необходимое, но впереди сложный путь возвращения в нормальную жизнь – без лошадиного ржания, угроз надсмотрщиков и выпрашивания еды. Нужно вернуть российское гражданство, встать на пенсионный учёт и, наконец, получить место в очереди в Дом престарелых и инвалидов. И насколько быстрым будет этот путь, полностью зависит от представителей местных миграционных и социальных ведомств. Тернист ты, путь к свободе!
Полиция возбудила дело из-за продажи юной челябинки в сексуальное рабство 
7 колонн Ирины Моргулес. Вспоминаем самого свободного журналиста Челябинска 
Как и почему убивали пассажиров в трамвае № 16 
Евгения Грибкова. Почему мужчины боятся сильных женщин? 
«Мне 50, а мужу 23». Подслушано на берегах Средиземного моря