А за отход от этой формы предлагали беспощадно штрафовать.
Волна была поднята ещё в конце июля - начале августа своеобразной инициативной группой петербуржцев, куда вошли депутат Законодательного собрания Елена Бабич, эксперт по этике Иван Арцишевский и актриса Анастасия Мельникова. Слов было сказано много, причём, как правило, лишних, но в целом сухой остаток выглядит так: «Короткие штаны и юбки, а также открытые плечи да будут преданы анафеме!» А в качестве ответа на вопрос: «В чём, собственно, дело?» - строго указывалось: «Санкт-Петербург - это вам не курорт, а практически город-музей, так что извольте соответствовать».
Я лично сразу же представил себе леденящую кровь картину - Екатерина Великая, одетая по моде своего времени в такое платье, что открыты не только плечи, но и груди почти до сосков, подобрав шлейф, бежит по Дворцовой площади в направлении средоточия высокой духовности - Эрмитажа. Рядом - светлейший князь Григорий Потёмкин Таврический в коротких штанах с чулочками. А за ними гонятся ревнители нравственности с плакатами и криками: «Это неприлично!», «Прикройте срам!», «Короткие штаны - признак безнравственности!», «Вы не на пляже, а в культурной столице!»
Разумеется, всё это похоже на какой-то абсурдистский анекдот. Но если разобраться, то при желании всю историю моды в России можно представить как нескончаемую серию подобных запретов и их блестящих крушений.
Царь-скинхед
Первые попытки ввести некую «полицию нравов» относятся ко второй половине XVI столетия. Более чем успешные войны с Казанским и Астраханским ханствами, закончившиеся полной капитуляцией последних перед Москвой, неожиданно ввели в обиход русских людей такое понятие, как мода. Внезапно победители стали перенимать некоторые черты внешности побеждённых. Пример показал сам царь Иван Грозный, которому очень понравились загнутые носки татарских сапог и обычай брить голову наголо. Если на первое тогдашним блюстителям нравственности - церковникам было наплевать, то второе вызвало бурю возмущения, которая мало чем отличалась от современных камланий на ту же тему: «О тлен и смрад греховный! Уподобясь гололобому басурманину христиане учиняют главу брить!» К их ужасу, пример царя был заразителен не только для бояр и служилых людей, но почти для всего населения державы. Вот как описывает ситуацию посол Священной Римской империи Даниил Принц из Бухова в своём сочинении «Начало и возвышение Московии»: «Борода у царя рыжая с небольшим оттенком черноты, довольно густая и длинная, но волосы на голове он, как и большинство русских, гладко бреет бритвой». Что делать с целым народом отъявленных скинхедов? Попытки ввести карательные санкции для «гололобых» в виде недопущения до исповеди и причастия не привели ни к чему. Все кивали на грозного самодержца, а с ним спорить было не с руки даже иерархам - память об убитом митрополите Филиппе была вполне свежа.
Вальс вне закона
Следующий раунд по введению и соблюдению дресскода размахнулся аж на 700 с лишним вёрст. Его исполнитель Пётр Великий посеял ветер в Москве, когда в 1699 г. издал всем известный указ об обязательном введении европейского платья и принудительном бритье бород. А вот пожинать бурю ему пришлось уже в Петербурге спустя всего каких-нибудь десять лет. Подданные оказались столь ретивыми и столь скоро и рьяно приобщились к европейской моде, что пришлось издавать новый указ, который, к слову, некоторым образом ограничивал старый. 5 апреля 1709 г. высочайшим повелением значилось: «Нами замечено, что на Невской першпективе и на ассамблеях недоросли отцов именитых в нарушении этикету и регламенту штиля в гишпанских панталонах с мишурой щеголяют предерзко. Господину полицеймейстеру Санкт-Петербурга указую: впредь оных щеголей с рвением вылавливать и сводить в Литейную часть и бить кнутом изрядно, пока от гишпанских панталон зело похабный вид не окажется. На звания и внеш-ность не взирать, а также на вопли наказуемого».
Но самым главным образцом для подражания, который, судя по всему, современные блюстители нравственности и культуры берут в пример, был император Павел I. Вот перечень, причём не самый полный, того, что было им учинено: «1798 г. Января 20. Воспрещается всем ношение фраков. Запрещается носить всякого рода жилеты. Не увёртывать шею безмерно платками и галстуками. Запрещается всем вообще употреблять шапки стёганые, тафтяные или другой материи. 1799 г. Апреля 2. Запрещается иметь тупей (что-то вроде чёлки), на лоб опущенный. Августа 12. Запрещается носить жабо. Чтобы никто не имел бакенбард. Воспрещается ношение синих женских сюртуков с белою юбкою».
Добавило ли городу это культуры и нравственности? Бог весть. А вот о том, чего город лишился, оставлены воспоминания современника событий Николая Саблукова: «Ничто не могло сравниться с Петербургом в 1796 г., в эпоху кончины Екатерины. Но метаморфоза волею Павла свершилась чрезвычайно быстро, и Петербург перестал быть похожим на современную столицу, приняв вид маленького немецкого городка». Не к этому ли всегда приходит, когда слишком рьяно пытаются указать, кому и во что надлежит «культурно и нравственно» одеваться?
Мусором - по гламуру. Чем помогают обществу хулиганы-художники и «синие ведёрки» 
Древний Челябинск. О тайне элеватора, подземельях и советских серёжках 
Художник Евгений Бондарь: «Мой взгляд на Челябинск довольно мрачный»