Наталья Зверева, CHEL.AIF.RU: Не редко в актерскую среду приходят из актерских же семей. Есть даже такое понятие – династия актеров. Но вы из другой среды.
Илья Глинников: Абсолютно. Семья у меня не актерская: мама – медицинский работник, папы не было, а отчим художник, радикально настроенный против группы Nirvana. Так что мы с братом росли под звуки Pink Floyd, Deep Purple, LedZeppelin и Genesis. После того, как в 12 лет мечты играть за Манчестер Юнайтед или Реал Мадрид рухнули, я увлекся уличной культурой: читал рэп, рисовал граффити на чем только можно, ну и конечно уличные танцы. В 16 лет приехал в Москву. И там, прогуливаясь по ВДНХ, увидел, как возле главного входа танцуют ребята. Я дождался, когда они устроят перерыв, вышел и станцевал на их площадке. Собралась целая толпа. Ребята это увидели и предложили остаться, поработать в их команде. Так я провел свое первое лето в Москве. На следующий год история повторилась. Но я был провинциально доверчив, и наивно полагал, что меня здесь все ждут. Реальность оказалась жестче, жить пришлось на улице. Так что, получается, я в искусство пришел с улицы.
- Выходит, о сцене Вы мечтали с детства?
- Не совсем так. В детстве летом всех моих друзей возили на море, а я никуда дальше пионерского лагеря в тульской области не ездил. Наверно поэтому мечтал стать дипломатом и объехать весь земной шар. Впервые на море я оказался в 18 лет. К сожалению или к счастью, не в качестве дипломата.
- Поменять дипломатическую карьеру на актёрскую – это смело. Как пришли к этому решению?
- В первом классе бросил курить, а не начал. Позже в 12 лет помыл первую машину. Помню, что владелец машины заставил ее перемывать. На первую зарплату купил пачку сигарет и бутылку пива, почувствовал себя страшно самостоятельным и решил, что надо все делать самому. С тех пор так и есть. А как такового решения я не принимал. Просто действовал. В Москве, с улицы меня пригласили в достаточно известное театрализованное шоу «Урбанс».
- Еще одно лето в Москве?
- Нет, я уже окончательно перебрался в Москву, мне было 18-ть, но еще на улице я понимал, что хочу связать свою жизнь с творчеством и этим зарабатывать на жизнь.
Поначалу не очень получалось, поэтому приходилось трудиться на трех работах. Параллельно с танцами занимался репетиторством и работал курьером. В какой-то момент наше шоу оказалось в России на пике популярности, и расти в танцах дальше было некуда. Мы отправились на трехмесячные гастроли в Китай, где передо мной встал, наверное, самый важный в жизни вопрос: куда двигаться дальше? Мы на пике, зарабатываем большие деньги. А хотелось развития. После возвращения из Китая, меня начали приглашать на кастинги. Бог говорил со мной через людей, и все кто меня видел на сцене, твердили, что мне надо поступать в театральный. Но я так не думал. Ведь я же все знаю, все умею, чему меня ещё можно научить? Начал потихоньку сниматься. Но на больших проектах всегда спрашивали про институт. Я отвечал: «Нет-нет, я не учился, но я все могу». Мне широко улыбались. Только позже, в институте я понял, почему. Но тогда мне было не до улыбок. При всем желании, я не понимал, как можно учиться с 9 утра до 11 вечера, работать, платить за квартиру и содержать семью.
- У вас тогда уже появилась семья?
- Не появилась, она изначально была. Вместе со мной жили мама и младший брат, которых я перевез в Москву. И именно мама сказала мне, что все сомнения от лукавого, и убедила меня встретиться с Мариной Голуб. Марина Григорьевна согласилась посмотреть меня, но предупредила, что будет честна и сразу скажет, стоит ли мне вообще замахиваться на актерскую профессию. Я пришел к ней в гримёрку после спектакля, подарил цветы. Мы о чем-то горячо беседовали, но я совершенно не помню о чем, потому, что думал только об одном - как бы сейчас от волнения не забыть всю подготовленную программу. Но когда я предложил ей что-нибудь прочесть, она сказала, и это прозвучало, как приговор: «Уже не нужно, все с тобой понятно - надо поступать!»
- Сказать – легко, но всем известно, что в театральный поступить – почти нереально. На прослушиваниях конкурс – несколько сотен на место.
- Марина Григорьевна была очень строгим учителем – пока семь потов не сойдёт, не отпустит. Иногда мне хотелось всё бросить. Но сейчас я вспоминаю те времена с теплотой и огромной благодарностью. Марине Голуб были присущи невероятная мудрость и легкость, хладнокровие и тонкость, внутренняя сила духа и мужество, какого не найдешь у многих мужчин. Но самое главное, я никогда не видел её равнодушной. Главное, чему меня научила Марина Григорьевна – быть к себе в профессии безжалостным и беспощадным. В итоге, я поступил в ГИТИС в мастерскую Гаркалина.
- И все-таки, как удалось совместить учебу и необходимость содержать семью?
- Было не просто. Танцевали мы в основном ночью. Иногда я приезжал в институт сразу после работы, в 6 утра, просил охранников пустить поспать в каптёрке, а в девять шел на «Сценическую речь». Постепенно это стало отработанной схемой: ночью – работа, утром – учеба.
- Парадокс. Вы сказали, что пришли в искусство с улицы, а известны стали благодаря роли мажористого интерна, а теперь уже – врача Глеба Романенко.
- Я не знаю, но я увидел какие-то свои черты у Глеба в молодости. Хотя обстоятельства моей жизни, и жизни Глеба, абсолютно разные. Но я подарил ему часть себя: например он, так же как и я слушает The Doors. В противном случае он получился бы плоским, как нарисованный на бумаге. В отличие от других персонажей, у Глеба за пять сезонов прошла целая жизнь, и покидало его изрядно. Да, во многом мы разные. Наверное, еще в глубоком детстве мне хотелось, чтобы моя жизнь была похожа на жизнь Глеба. Может поэтому я и сыграл этого персонажа.
- И стали известны. Проект оказался ключевым этапом для российского телевидения.
- На самом деле, в «Интернах» нет ничего необычного. Просто это первый ситком в нашей стране, который получился. Вот и все. Наконец-то совпали вкусы авторов, актеров, режиссеров, продюсеров. Вкус в нашей профессии имеет вообще очень важное, решающее значение. Человек, слушающий Шакиру, снимет одно кино, а любящий «Гражданскую Оборону» другое. «Интерны» - это заслуга всех и каждого в нашей команде. Самое дорогое, что дал мне проект – опыт, который нельзя оценить ни градусом известности, ни полученными доходами.
- То есть, медленно, совершая ошибки, но российский сериал растет?
- Сегодня в России снимается множество фильмов, порой – достаточно высокобюджетных. Но вот чего-то заметного, достойного – почти нет. В чем проблема? Не знаю, может в том, что наши кинорежиссёры пытаются повторить то, что у кого-то когда-то хорошо получилось. Но не приносят ничего своего. Нет индивидуальности. Сегодня не так много режиссеров, которых я смогу узнать по подчерку, а не из титров. Это вообще проблема творчества, касающаяся не только российского кинематографа. Истинное творчество - это харакири.
- Вы говорите, что всю жизнь просто идете вперед. К чему стремитесь сейчас?
- Учусь жить по принципу «Как будет, так я и хочу». Жить здесь и сейчас, не в прошлом, не в будущем, а в настоящем. И принимать это настоящее, как Богом подаренное. А что до творчества и ролей, то это не мечты, а цели. И их много. Всё, что мое, то и сыграю. Что должен снять, то и сниму. Может, какую-нибудь биографическую историю жизни. Олега Даля, например.
- А что это такое «здесь и сейчас» Ильи Глинникова?
- Честность. Непредубежденность и готовность к действиям. Смотреть мир и узнавать в нем себя. Возможность общаться с людьми, ведь даже у дурака есть чему поучиться. Каждый человек - это целый космос. Люблю экстремальные виды спорта: серфинг, сноуборд, вэйкборд. Горы люблю. Без музыки жить не могу. Мне интересно узнать, какая музыка играет у меня внутри. Я ее чувствую, но воспроизвести пока не могу... А хотелось бы.
Актер сериала «Интерны» сломал позвоночник на гастролях в Израиле 
Наш след в искусстве. Как Южный Урал прославился в России и мире 
Звезду «Интернов» задержали с фальшивой пятитысячной купюрой 
Всем постельный режим. Каким будет новый сезон «Интернов» 
«Самодурство — моя метода». Правила жизни доктора Быкова