Жители Копейска год назад хотели установить в городском сквере памятник жертвам политических репрессий. На обелиске хотели высечь цитату из «Реквиема» Анны Ахматовой: «Хотелось бы всех поимённо назвать, да отняли список и негде узнать». Собрать деньги на это не удалось.
А вот Геннадий Васильев, учитель истории из Магнитогорска, этой осенью самостоятельно издал уже шестой том «Книги памяти», в которой восстанавливает имена жертв политического террора. Мы поговорили с краеведом о том, какими силами строилась Магнитка, как проходило раскулачивание, в каких условиях жили политзаключённые и почему находятся люди, которые до сих пор отрицают репрессии.
В школе не расскажут?
Екатерина Степанюк, «АиФ-Челябинск»: Почему вы занялись этой проблемой? Кто-то из ваших родственников пострадал?
Геннадий Васильев: В школьной программе сейчас тема политических репрессий практически не отражена. Имеются лишь рекомендации для внеклассной работы, но на неё решаются немногие учителя. 28 лет назад через газету «Магнитогорский рабочий» я стал рассказывать о тех, кто был раскулачен или незаконно осуждён в Челябинской области. Тогда многие политзаключённые, осуждённые в 1970-80-х годах, ещё отбывали срок. Последний исправительно-трудовой лагерь «Пермь-36» закрыли в 1986-м, а людей, приговорённых по политической статье, освободили только в 1992-1993 годах. Амнистию к таким практически не применяли.
Вопрос о том, был ли репрессирован кто-то из членов моей семьи, тоже не оставлял в покое. Составляя генеалогическое древо, по отдельной ветви родословной дошёл до 1818 года. И только полгода назад обнаружил, что двоюродного прадеда и его отца в 1930-е годы действительно отправили в концентрационные лагеря. Первого спустя пять с половиной лет освободили, но уже в 1937-м вновь арестовали. Он погиб от рук карателей из НКВД.
- Где черпаете информацию о репрессированных?
- Часть книг составляют воспоминания тех, кто выжил в лагерях. Так, в конце 1980-х подружился с Николаем Аристарховичем Кашириным, племянником знаменитых командармов, героев Гражданской войны. Его осудили на десять лет ещё до совершеннолетия. В одном из писем он в подробностях описал систему работы карательного органа. Об этом пойдёт речь в седьмом томе. Фотографии и справки присылают и родственники расстрелянных политзаключённых. Поддерживаю связь с Ярославской, Ивановской и Костромской областями, Татарстаном, Башкирией и даже Мурманском.
- Про них тоже напишете?
- Круг моих интересов - юг Челябинской области, Магнитогорск и восемь сельских районов: Брединский, Кизильский, Агаповский, Нагайбакский, Верхнеуральский, Карталинский, Чесменский и Варненский. Важно выяснить, кто здесь был арестован и осуждён, кого раскулачили и выселили в неизвестные края, а кого переселили к нам, например, на строительство гиганта чёрной металлургии в Магнитке.
Крестьяне жили в спецпосёлках фактически в тюремных условиях. Жёны и дети «изменников родины» ходили как с волчьим билетом. Иногда даже приходилось менять фамилию и отчество, чтобы смыть позор и, например, иметь возможность получить высшее образование.
- Вы не упомянули архивы. Разве там нет сведений об узниках лагерей?
- Их приходится собирать по крупицам. Работаю в Государственном архиве Челябинской области, сотрудничаю с архивами Татарстана и Костромской области. Допустим, удалось узнать, что какого-то Петра Иванова расстреляли в Магнитогорске. Но откуда он прибыл? Начинаю копать, и выясняется, что его раскулачили и выселили на Южный Урал. В архиве можно найти поимённый список всех членов семьи, от бабушки до детей и внуков. Порой охватить получается период с середины XIX века до 1948 года, когда всех освободили от спецпоселения. Буквально неделю назад помог 90-летнему пенсионеру из Израиля разыскать данные о его тёте, пропавшей после переезда в Магнитогорск. Её расстреляли как агента иностранных разведок в 29 лет.
Расстреляли полдеревни
- Сколько южноуральцев стали жертвами политических репрессий?
- Официальной статистики нет. По планам УНКВД по Челябинской области, в 1937 году должны были выявить 6 тысяч «врагов народа», но, как вы знаете, планы любили перевыполнять. В опубликованных шести томах «Книги памяти» восстановлены имена более 23 тысяч человек, которые стали жертвами государственного террора в 1930-50-е годы. Ещё около 10 тысяч имён уже занесены в седьмой и восьмой тома.
Только в Кизильском районе было арестовано и осуждено по 58-й статье около 700 жителей. Представляете, сколько матерей, жён и детей пострадало от беззакония! В первых томах есть имена людей, которые были осуждены или расстреляны ещё в начале 1920-х годов. Это не ошибка. Большевики с первых дней советской власти вели борьбу с собственным народом. Так, в 1920 году в посёлке Краснинском, что в Верхнеуральском районе, в один день арестовали 62 человека за сомнительные разговоры о «справедливости народной власти». Половину расстреляли, остальных приговорили к концлагерю. Есть данные о 150 расстрелянных под селом Полтавка в Карталинском районе в том же году.
- Кем были «враги народа»?
- В советские времена, да и в 1990-е, часто рассказывали о руководителях различного ранга, военачальниках, учёных, которые стали жертвами сталинского произвола. Но основная масса пострадавших - малограмотные крестьяне и рабочие, а также учителя, врачи и инженеры. Я убеждён, что голод 1932-1933 годов был неслучайным и руководство страны не могло не видеть последствия массовой коллективизации. Раскулачиванию подверглись в первую очередь крепкие крестьянские хозяйства, которые кормили страну. В колхозы вступали бедняки и середняки, сверху посылались ничем не обоснованные планы сдачи зерна, в результате производительность в сельском хозяйстве упала.
Сбежал из ада
- Правда, что сфальсифицированных дел было много?
- Контрреволюционная деятельность и антисоветская агитация - таковыми, по моему мнению, были все дела. Многие из них заводили по доносу. Доказать невиновность было практически невозможно. Но есть исключения: в Кизильском районе в 1937 году по одному групповому делу осудили 16 человек. Семерых расстреляли, остальных отправили в исправительно-трудовые лагеря. Спустя три года после серии жалоб в высшие органы власти людей освободили. Но вот расстрелянных уже не вернёшь…
Сотрудники НКВД сочиняли протоколы допросов и свидетельские показания, под пытками заставляли их подписывать. Но в 1940 году за фальсификацию уголовных дел многие сотрудники НКВД сами были расстреляны и отправлены в лагеря.
- О чём рассказали южноуральцы, вернувшиеся из лагерей?
- Невозможно забыть рассказ магнитогорца Отто Альфредовича Ляуша, сидевшего в Воркуте, о том, как они выживали в застенках. В камере содержали по 40-60 человек. Люди умирали от голода и болезней. Так вот, под кроватями заключённые придерживали пять-шесть трупов. Во время проверки их прижимали своими телами к стене, чтобы те не падали, так как баланду выдавали по количеству голов. Лишние порции делили.
А жена осуждённого из Кизильского района, чей муж отбывал наказание в читинском лагере, рассказала, как его, приняв за умершего, вывезли на свалку. Яму не закапывали, ждали, пока наполнится. Спустя какое-то время он очнулся, вылез из-под трупов и пополз на огонёк. Возле лагеря оказалась небольшая деревня, и местные, сильно рискуя, приютили беглеца. Заключённого выхаживали три месяца, после чего он потайными тропами пошёл домой. Спустя полгода постучался в дверь своего дома. Жена от неожиданности упала в обморок. Сидельца пришлось надолго запереть и никому не показывать.
Историю пытаются отретушировать
- Как вы думаете, государство заинтересовано в поиске исторической правды? Вам помогают издавать ваши книги?
- От глав сельских районов я увидел равнодушие к судьбам жителей, пострадавших в годы сталинского геноцида. В Брединском районе семь лет назад некоторые чиновники заявляли, что у них репрессий вообще не было. Германия до сих пор сохраняет мемориальные комплексы бывших фашистских концлагерей для того, чтобы люди знали, что такое фашизм.
А у нас, на мой взгляд, пытаются отретушировать историю. Даже «Мемориал», который занимается вопросами восстановления памяти жертв политических репрессий в нашей стране, признали иностранным агентом. В начале ноября меня приглашали выступить перед комиссией по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий при губернаторе. У меня остался нехороший осадок. Представитель государственного комитета по делам архивов Челябинской области заявил, что восстановлением имён жертв политических репрессий должна заниматься общественность. Странная позиция для государства, которое в 1930-е годы «хлопнуло» сотни тысяч, а ещё миллионы оставило без средств к существованию. У меня уже готовы седьмой и восьмой тома, если бы была хоть какая-то государственная поддержка, уже через пару месяцев готов опубликовать их.
Досье
Геннадий Васильев. Родился в 1955 году в с. Обручёвка Кизильского района Челябинской области. Окончил историко-педагогический факультет ЧГПИ. Работает учителем истории в вечерней средней школе № 5 Магнитогорска.
Чем купцы лучше олигархов? До революции Челябинск украшали даже мельницы 
«Рубец» или «рубить»? Как на Руси появился рубль 
«Сердце-озеро». История Зюраткуля овеяна тайнами и мифами 
Присяга царю. Фрунзе не смог уговорить Ханжина перейти на сторону «красных» 
Схватка за архивы Бунина. Как советский разведчик опередил американцев