Он сумел выжить в концлагере и штрафбате. Дошёл до Берлина. В родной деревне постарался воплотить все те приёмы хозяйствования и привычки, которые удивили его в Европе. Но погиб уже после войны на болоте, когда пытался спасти товарища.
Речь идёт о моём деде Закии Хусамовиче Нуретдинове. Я его не застал, так как погиб дед в 1959 году, но рассказы о нём передавались как семейные легенды.
Трижды выживший
На войну Закий отправился после того, как только поступил в военное училище в Уфе. Но в первые же летние месяцы, когда бои шли ещё на Украине, он попал в плен. Вместе с другими красноармейцами его отправили в концлагерь в Силезии. Везли в обычных теплушках. О таких эпизодах дед, по рассказам родных, вспоминать не любил. А если всё-таки вспоминал, то становилось понятно, почему избегал этой темы.
«Открывали обычно люк сверху в вагоне и сыпали то брюкву, то репу, - говорил дед. - Кто посильнее, успевал схватить. А кто не успел… Не было ничего такого, что, мол, делились со слабыми, помогали друг другу. Дрались за еду, как звери».
Видимо, Закий не всегда был достаточно сильным. К моменту прибытия в концлагерь он едва держался на ногах. Тогда же у немцев вошла в ход практика распределять пленных по фермам: из-за того, что мужчин массово забирали в солдаты, рабочих рук не хватало и в Германии. В концлагере первым делом разобрали самых крепких. Закий к их числу не принадлежал и уже приготовился к худшему, но его всё-таки взяла к себе пожилая пара с одной из ферм.
Там Закию жилось сравнительно неплохо. Он рубил дрова, присматривал за скотиной, занимался другими делами по ферме. Хозяева всегда сажали его за один стол с собой. Деда удивляло, что они так часто едят. Не успели отобедать, как снова зовут за стол. Потом Закий догадался: добросердечные хозяева просто хотят его откормить.
Тем не менее, как ни жилось ему хорошо на ферме, Закий сбежал и сумел пробраться к своим. Но встреча с Родиной получилась неласковая.
«Самое обидное, что свои же энкавэдэшники били смертным боем, - рассказывал дед. - Немцы так не били, как они. А потом зачислили в штрафбат».
В составе штрафбата Закий воевал настолько успешно, что стал артиллеристом, дошёл до самой столицы Германии. У деда было четыре медали, среди которых «За победу над Германией» и «За взятие Берлина». Успел прогуляться по Рейхстагу. Как он вспоминал, в здании сохранилось много зеркал, несмотря на бои.
Палисадник как в Европе
В Европе дед, получается, побывал дважды: сначала как пленный, потом как освободитель. Многое подмечал, а позже, когда обосновался в селе Кунашак, поразил односельчан многими нововведениями. Впрочем, сначала был обычным бывшим фронтовиком.
«Когда посватался, многие меня отговаривали: мол, беднота беднотой, сколько лет после войны прошло, а он всё в форме ходит! - вспоминала бабушка Зайтуна, которой на тот момент было лишь 17 лет. - Но мне его стало жалко, и я согласилась».
Бабушка, как оказалось, не прогадала. Женившись в 1947 году, Закий завёл большое хозяйство. Сам построил дом, амбар и гараж, завёл коров, 15 овец и 300 кроликов, различную птицу. За сданные кроличьи шкурки получил швейную машинку - большая ценность по тем временам. Дед и сам шил, изучал даже выкройки. Как-то за вечер умудрился сшить дочерям три платья.
О ягодных посадках тогда в деревне никто и не думал, а Закий, посмотрев на палисадники в Европе, устроил себе такой же. Саженцы в ту пору не продавали, поэтому дед отправился в лес и привёз оттуда дикую вишню и смородину. Посадил вьюнки, чтобы украсить дом. На пятачке между деревьями за картофельным полем поставил ульи. Сам вырыл колодец.
Разводил даже свиней, что в татарской деревне, да ещё в 1950-х годах, мягко говоря, не приветствовалось. На все попрёки Закий отвечал: «Я в армии сало привык есть. Так что и тут буду!»
На «Харлее» по деревне
Удивлял односельчан даже внешний вид деда. Он частенько щеголял в длинном кожаном пальто и в перчатках на кнопках. Раскатывал на мотоцикле «Харлей». Наряд и транспорт вполне подходящий для его должности - главный бухгалтер колхоза.
Другой ценностью деда было двуствольное ружьё «Зауэр». Он часто ходил на охоту. Дичи добывал столько, что мясо солили в бочках. Любил и порыбачить, а улов приносил такой, что бабушка не успевала всё переработать и кормила карасями уток.
Охота его и погубила. Однажды с товарищем Закий отправился на заболоченное глубокое местное озерцо. От отдачи после выстрела лодка перевернулась. Закий плавал хорошо - как-то он даже специально проплыл под водой, чтобы подобраться поближе и рассмотреть невесту своего младшего брата. Поэтому в тот злополучный день дед наказал товарищу держаться за перевернувшуюся лодку, а сам поплыл за помощью. Но не сумел. Скорее всего, прихватило сердце, ведь после войны в его теле осталось немало осколков. Нашли его только на четвёртый день.
Жену оставил с четырьмя детьми. Успел много трудностей преодолеть, но вот тут-то моей бабушке уже ничем помочь не смог.
Подумалось: я вот всё называю его «дед», «дед». А ведь, когда он погиб, ему было всего 37 лет. На самом деле он так и не успел стать дедом.
Смотрите также:
- «Вместо хлеба грызли ногти» — блокадники Ленинграда, живущие в Челябинске →
- Написать жизнь заново: девочка, пережившая амнезию, занялась живописью →
- Прыжок из рабства →