По данным Росстата, в России ежегодно исчезает из списка официальных населенных пунктов по три деревни. А еще тысячи хотя и остаются на карте, но фактически не существуют, так как в них живут по два-три человека. Как правило, это старики, которые решили дожить в родных местах до конца своих дней. И число таких деревень-призраков постоянно растет.
Однако, ранее никому не нужные, после ухода жителей поселения стали привлекать любителей сталкинга, заброшенных мест и зданий. В их числе – учитель одной из челябинских школ Павел, который сам стал сталкером, и теперь водит группы любителей пощекотать нервы по опустевшим деревням Челябинской и соседних областей.
«Брошки» на карте Урала
«Давай только без фото и фамилий. Я же, вроде как, “сею разумное, доброе, вечное”, а то на работе узнают и скажут, что пропагандирую эстетику разрухи и депрессии», - с 52-летним Павлом, педагогом ОБЖ в одной из челябинских школ мы говорим на следующий день после его возвращения из очередной «вылазки» по заброшенным деревням.
В этот раз он водил группу из девяти человек в двухнедельный пеший поход по четырем районам Челябинской области – Сосновскому, Красноармейскому, Кунашакскому и Каслинскому. Здесь относительно компактно расположилось наибольшее число заброшенных сел и деревень.
«Это я считаю самым легким по уровню сложности маршрутом. Обычно, по нему идут начинающие. Там почти подряд идут “брошки” – Мыски, Адищево, Анфалово, Старое Муслюмово и дальше Королёво и Свобода. Часть этих деревень жители оставили еще после аварии на комбинате «Маяк» в 1959-м, часть опустела позже. Шли пешком. Если не успевали – садились на автобус», - рассказывает Павел о прошедшем походе.
В таких мероприятиях он и гид, и проводник, и руководитель. А уже в середине июля учитель ОБЖ отправится с группой из 12 человек на месячный сплав по реке Чусовой по территориям Свердловской области и Пермского края.
«Вот там – настоящий экстрим. Десятки полностью опустевших или полузаброшенных деревень – Кашка, Трёка, Илим… Это же демидовские места! Кто тут только не селился – и беглые разбойники, и староверы, и беглые зеки… А природа какая! Чистейшие источники, леса, скалы!» - вспоминает сталкер.
Беглые зеки и чертовщина
Именно на Чусовой с ним четыре года назад приключилась самая неприятная история. Павел привел группу к заброшенным домам в устье реки Серебрянки и нарвался на четырех беглых зеков. 
«Радиоприемник всегда слушаем, чтобы быть в курсе дел. Услышали, что из какой-то колонии сбежали четверо с оружием охранников. Заходим в деревушку – шесть домов – а нас сразу на прицел из двух автоматов. Мы руки вверх, думал, всё, и сам пропал, и ребят подставил – убьют и концы, в прямом смысле, в воду. И никто не узнает, где могилка моя. Но смог договорится. Мол, что с того, что вы нас положите? Рации у нас нет, мобильники здесь не ловят, мы их вообще отключаем. А до ближайшего селения – километров 30. Поделились едой, алкоголем, и они нас отпустили. Даже охотничье ружье, которое я с собой беру, не взяли. Когда добрались до поселка с людьми, узнали, что их сразу, как мы ушли, взяли», - об этом происшествии, оказывается, Павел раньше никому не рассказывал.
В таких походах вообще часто происходят по-настоящему странные вещи. Например, во время последнего похода в селе Свобода Каслинского района группа решила заночевать в полуразрушенной церкви святого Симеона Верхотурского, построенной в середине XIX века. Но уснуть не смогла. Всё время сталкеры отчетливо чувствовали чье-то незримое присутствие и замечали разные необъяснимые вещи, вроде шорохов по углам, скрипа половиц и прочих странностей. Пришлось выбираться наружу и спать в палатках недалеко от храма.
Эстетика запустения
Ночевка в пустых домах или на каких-то промышленных объектах, вроде забытых заводов или старых бараков лесорубов – обязательная часть программы похода. Именно за этим и идут с Павлом искатели приключений.
«Непередаваемые ощущения, когда ты ночуешь не в палатке у костра, а в жилом доме, да еще и перекосившемся. Если окна разбиты, мы заклеиваем их полиэтиленом. Я немного разбираюсь в печах – если есть возможность, на скорую руку восстанавливаем печку. Часто кажется, что хозяева просто куда-то ненадолго уехали: в избе стоит кровать, шкаф, стол, пара-тройка стульев, висят иконы, шторки. А однажды мы застали даже аккуратную постель с огромной периной и подстаканник на столе со скатертью. Всегда представляешь, как тут жили люди, как вели дела. И постоянно чувствуешь, что кто-то присутствует, следит за тобой. Такие ощущения возникают только в пустых домах. Это эстетика запустения, светлой меланхолии, которая не имеет ничего общего с вандализмом или паркуром. Именно за этим идет большинство сталкеров», - объясняет Павел.
Хотя есть и те, кто не скрывает, что ищет наживу. Они верят в легенды то о кладах Пугачева, то о золотой утвари староверов, то об обозах Колчака, и каждый такой любитель старых зданий в глубине души уверен, что однажды найдет свое сокровище. Но обычно они довольствуются более скромной добычей – угольные утюги, чугунные котелки, подковы, столовые приборы, реже – иконы. Павел таких не осуждает, но повторяет, что главное – это ощущения.
Кружки на карте
Сам челябинец пришел к идее сталкерства около 20 лет назад. Сказались сплавы по уральским рекам, в которые его с детства брал отец. Когда в середине 90-х его не стало, Павел с друзьями стал возвращаться на старые маршруты. А вскоре у него появилась собственноручно сделанная карта заброшенных деревень и поселков. Обычный населенный пункт на ней отмечен прозрачным кружком. Наполовину закрашенный – полузаброшенный. А черный кружок означает пустую деревню. И вот уже около трех лет он водит по этой карте туристические группы.
Свою деятельность Павел не афиширует, хотя вполне легально работает от одной из туркомпаний города. Его деятельность носит статус «авторского тура», который обходится каждому участнику от 10 до 25 тысяч рублей в зависимости от продолжительности. Состав участников – не моложе 18 лет, либо дети с родителями. Пока походы проводятся только летом, во время каникул, когда у школьного преподавателя длинный педагогический отпуск. Но после увольнения Павел планирует сделать туры круглогодичными, чтобы добавить в них экстрима от походов на лыжах и выживания в 30-градусный мороз.
В своих перспективах Павел не сомневается. Число его маршрутов с каждым годом растет. Увы, этому способствует экономическая ситуация в стране, из-за которой количество черных кружочков на его карте с каждым годом становится все больше. А чтобы вернуть людей назад, требуется государственная программа поддержки малых сел и большие деньги.
Черные тополя. Как выживают потомки Ермака из Тимино 
Реальная отдача. К новым стандартам жизни в сельских территориях 
Мясо не есть, пиво не пить. Москвич строит на Урале село для вегетарианцев 
На драгоценном дне. Как живётся в посёлке, который стоит на золотой жиле