АиФ-Челябинск продолжает серию публикаций под общим названием «Советский быт: история повседневности» - это совместный проект с Государственным архивом Челябинской области.
В предыдущей статье проекта речь шла о том, из каких газетных материалов 40-х годов мы можем узнать о повседневной жизни людей. Но при таком взгляде значительный пласт событий остается «за кадром», ведь у тогдашних газет, говоря современным языком, был обширный стоп-лист: нельзя было писать о различных ЧП (особенно с человеческими жертвами), о фактах коррупции, о криминальных происшествиях и т.д. Но все перечисленное присутствовало в обычной жизни, и об этом нам могут рассказать документы из фонда «Особая папка». На основе архивных материалов попробуем реконструировать «ленту новостей» середины века.
Задохнулись угарным газом
Вышеназванные архивные документы расскажут нам о ЧП и различных криминальных происшествиях, которые в советское время имели статус «не для печати». На каждом таком документе в левом верхнем углу стоит гриф «секретно».
Несмотря на то, что события, о которых пойдет речь, отдалены от нас на многие десятилетия, мы можем найти массу пересечений с днем сегодняшним. Например, в последние годы по России прокатилась волна особых пожаров: регулярно горели социальные учреждения – дома престарелых, психдиспансеры, интернаты для инвалидов. Основными причинами происходящего назывались недостаток финансирования, халатность персонала, беспечность самих пациентов и т.д. После пожаров объявлялись массовые проверки, ужесточались требования к пожарной безопасности. Все эти события, естественно, освещались в СМИ.
А в середине ХХ века такая информация попадала в «Особую папку». Например, там рассказывается о ЧП с человеческими жертвами, случившемся в общежитии магнитогорской школы ФЗО (фабрично-заводского обучения): несколько учащихся ночью задохнулись угарным газом.
Читаем протокол заседания бюро Челябинского обкома ВКП (б) от 27 ноября 1947 года: «В день прибытия большого количества призванных (203) человека дежурные коменданты в ночное время не работали. Несмотря на неисправность отопительной системы, топка печей никем не контролировалась. В результате этого в ночь с 27 на 28 октября в комнате № 7 барака № 10 умерли от угара учащиеся нового набора, прибывшие из Курганской области – Иван Иванчиков, Станислав Мануйлов, Яков Кочегаров, Владимир Запрудин».
Затем в документе говорится, что «ЧП в школах ФЗО и ремесленных училищах Магнитогорска имели место и раньше, однако районные комитеты партии и горком ВКП б не приняли действенных мер к их предотвращению».
Подробности случившегося изложены в докладной записке «О случае отравления угарным газом учеников школы ФЗО № 4», адресованной секретарю Челябинского обкома А. А. Белобородову. Читаем: «Проведенным расследованием несчастного случая установлено следующее: прибывшие в школу 27 октября учащиеся после санитарной обработки и проведенного с ними собрания были размещены по комнатам и уложены спать. В соседней комнате, где живут работники училища, была затоплена печь, имеющая общий дымоход с комнатой учащихся, ночью труба, выходящая вьюшкой в коридор, кем-то была закрыта, и газы проникли в комнату учащихся. Возможно, что учащиеся сами затопили ночью печь в своей комнате и рано закрыли вьюшку».
Далее называются непосредственные виновники трагического случая, допустившие преступную халатность: «По распоряжению директора школы Горбенко три имеющихся коменданта работали только днем; в школе нет инструкции для дежурного и правил для истопника. Директор школы № 4 Горбенко исключен из партии, отдан под суд, снят с работы. Дежурный мастер Ильин снят с работы и привлекается к уголовной ответственности». Как обычно, вслед за ЧП назначаются и массовые проверки: «Бюро обкома постановляет: обязать начальника управления трудовых резервов тов. Дунаева в течение декабря провести инспекторскую проверку соблюдения правил внутреннего распорядка во всех училищах и школах ФЗО. В месячный срок проверить состояние отопительной системы школ и училищ, устранить имеющиеся неисправности и установить контроль за ее использованием».
Кстати, в документе одним абзацем отмечается важная деталь: сам жилой барак был построен настолько некачественно, что даже не был принят в эксплуатацию. «Барак № 10, в котором произошел указанный случай, имеет много дефектов. В комнатах грязно, холодно, В окнах нет вентиляции и форточек. Печи сложены с нарушением противопожарных правил техники безопасности. Этот барак не принят по акту от треста «Магнитострой», хотя в нем живут уже около 6 лет». То есть изначально было понятно, что жить в бараке с дефектными печками опасно для жизни. Но надо было дождаться смертельного ЧП, чтобы, наконец, начать решать эту проблему.
«Судья Бабенко скрылась»
В материалах «Особой папки» то и дело натыкаешься на документы, рассказывающие о фактах «злоупотребления служебным положением». Сейчас это называется короче – коррупция. Так что хочу разочаровать поклонников тезиса «при Сталине был порядок»: никакого особого порядка не было, а коррупция была. Лица «при должности» оказывали незаконные услуги и взамен получали различные подношения. Сегодня такие «подарки» кажутся странными, а в те тяжелые и голодные годы взятки продуктами и вещами были настоящим богатством. Кстати, денежными взятками тогдашние коррупционеры тоже не брезговали.
Вот яркий пример – коррупционное дело прокуроров и судьи народного суда Увельского района. О нем говорится в докладной записке секретарю обкома ВКП (б) Белобородову «О результатах проверки письма начальника областного управления МВД т. Павлова» (ноябрь, 1947 год). Читаем: «Группой работников народного суда и прокуратуры Увельского района систематически брались взятки с лиц, находящихся под следствием и преданных суду. Часто и в больших размерах брала взятки судья Бабенко, за что выносила незаконные приговоры и подделывала судебные документы».
Далее рассказывается о конкретном случае, где фигурируют и денежные суммы, и взятки «натурой». Суммы взяток называются совсем немаленькие – 3, 4 тысячи и более рублей, при том что средняя зарплата тогда была от 500 до 1000 рублей. «В феврале 1947 года Бабенко перед рассмотрением в суде дела Киселева получила от него взятку: две туши баранины, 3000 рублей, пара чёсанок (тонкие, мягкие валенки, скатанные из шерсти высшего сорта – ред.) и три метра шелку».
Раскрывается и механизм взятки: деньги и вещи передавались не напрямую, а через посредников. Чаще всего посредником выступала мать одного из народных заседателей – гражданка Попова, об этом она сама дала признательные показания:
«Часов в 10 вечера, когда стало совсем темно, я сходила на квартиру, где остановился Киселев, и взяла одну тушу баранины и пришла на улицу к дирекции рудоуправления, где мы с судьей договорились встретиться. В указанное место пришла и судья, и я ей тушу передала. Потом я пошла вторично, взяла вторую тушу и на том же месте передала Бабенко. Таким же образом через несколько дней она передала судье и деньги.
В докладной записке фигурирует несколько криминальных эпизодов. Например, «по делу крупных хищников Лазаренко, Харьковой и Гоголь, Бабенко также взяла взятку, освободила их из-под стражи и дала возможность скрыться Лазаренко. Брались также взятки от Шабалина, Бобылева. Получив с Бобылева взятку, Бабенко даже формально не рассмотрела дело, а написала решение у себя на квартире, подделав подписи народных заседателей».
Также в записке говорится о преступных действиях работников прокуратуры. «Берут взятки и работники прокуратуры Увельского района – прокурор Шитяков и нарследователь Котин. В мае сего года органами милиции было возбуждено дело на группу расхитителей колхозного зерна. Шитяков и Котин получили от организатора группы Мельникова взятку 4000 рублей. За это дело Мельникова выделили из общей группы расхитителей и прекратили. Кстати, при обыске у Мельникова были найдены 44 490 рублей и 3 центнера зерна и муки, Шитяков и Котин эти деньги в документах не отразили». То есть найденные деньги они попросту присвоили.
Как видно из документов, сигналы о взяточничестве увельской судьи Бабенко поступали в обком еще в апреле 1947 года. «Обкомом партии эти сигналы были проверены, результаты были направлены в областную прокуратуру с просьбой расследовать эти факты, принять соответствующие меры».
Но, как сказано далее, областная прокуратура небрежно провела расследование, не собрала материалы для получения санкции на арест судьи Бабенко. В итоге судья ударилась в бега, арестовать ее не удалось: «В результате того, что дело прокуратурой заволокичено, часть свидетелей выехала за пределы области, 14 октября скрылась и Бабенко, даже не снявшись с партийного учета. Таким образом, продолжение расследования осложнилось».
Роковая дама Нина Голубкова
Чрезвычайные происшествия, когда «люди в форме» – милиционеры или военные – расстреливали случайных людей, происходили не только в современной России. У нас в Челябинске был свой «Евсюков» – образца 1950 года.
Почему это событие было засекречено? Потому что нескольких ни в чем не повинных человек расстрелял советский военнослужащий из табельного оружия. Подробная информация о происшествии содержится в докладной записка секретарю Челябинского обкома ВКП (б) «О бандитском проявлении стрелка ВСО УИТЛИК Жугина» за подписью начальника УМВД по Челябинской области генерал-майора А. Захарова. Выясняется, что преступление произошло на почве ревности:
«В первом часу ночи 23 июня сего года стрелок ВСО 3-го лагерного отделения УИТЛИК (Управление исправительно-трудовых лагерей и колоний) Жугин Николай Павлович 1929 г.р. (работает в ВСО с 1949 года) при заступлении на дежурство под предлогом чистки оружия получил у дневального Айлекулова автомат с тремя обоймами. Вышел из расположения части и, пройдя на территорию Тракторозаводского района в общежитие девушек кирпичного завода № 2 стройтреста № 42, на почве ревности задался целью убить свою сожительницу Голубкову Нину Матвеевну.
Будучи в нетрезвом и возбужденном состоянии при входе в общежитие Жугин открыл огонь из автомата в результате чего убил работницу кирпичного завода Новокрещенко Зою Ивановну и шесть человек ранил. Двое раненных позже скончались в больнице.После совершенного преступления Жугин скрылся. В 4 часа ночи он был обнаружен спрятавшимся под штабелем бревен и задержан».
Таким образом, ревнивый Жугин троих человек ранил и троих убил. Сама гражданка Голубкова не пострадала.
Далее в обкомовском документе описываются отношения героев этой истории и дается нелестная характеристика Нине Голубковой: «Следствием установлено, что злодейское убийство Жугин совершил на почве ревности к Голубковой, которую он приревновал, застав ее сидящей в комнате общежития с другим мужчиной Ковальчуком Василием – рабочим кирпичного завода. За нескольоко часов до этого Жугин с Голубковой гуляли, были в столовой, где он угощал ее вином и конфектами, после чего он спал у нее на кровати. Голубкова – работница кирпичного завода, вела разгульный образ жизни, и часто заводили знакомство с неизвестными мужчинами, приводя их в общежитие».
Говорится здесь и о том, что к преступлению привели халатность и разгильдяйство самих военнослужащих: «Преступление Жугина произошло в результате отсутствия дисциплины и порядка среди личного состава отряда, слабой политико-воспитательной работы, несоблюдения правил внутреннего распорядка в казарме, Привлечены к уголовной ответственности командир 2-го взвода отряда ВСО Гирфанов и дневальный Айленкулов за нарушение положения о выдаче оружия».
Наказаны были и более высокие командиры – кого-то исключили из партии, кому-то объявили строгий выговор. О том, какое наказание понес Николай Жугин, в документе не сказано.
Тайны 5 директоров. Водитель рассказал о привычках советских руководителей 
Швейная машинка – кормилица семьи. Знаковые вещи советского быта 
Трест очистки. Как работало ЖКХ в середине 1940-х годов 
«В столовых – жулики». Что происходило в сфере обслуживания в 1940-е годы