Уникальный документ хранится в государственном историческом музее Южного Урала – дневник Семёна Кугаевского, который воевал в 1941-1943 годах в составе партизанского отряда на территории Брянской области. Партизан почти каждый день записывал различные события и впечатления. Быт отряда, переживания, откровения человека на войне - в материале «АиФ-Челябинск».
Немцы бросали велосипеды и лодки
Самое удивительное в записях Семёна Кугаевского то, как сочетаются в них описания боев с фашистами, военных тягот и вполне приземлённых вещей. Вот что пишет партизан о дальней вылазке к деревне, где немцы чуть раньше устроили засаду: «Только снялись… послышались выстрелы. Решили вернуться назад. Первую ночь ночевали на хуторе Корячи. Приняли нас хорошо. Коля и Саша провели время с девчатами – Настя и Нюра».
Впрочем, стычки с фашистами партизан описывает достаточно часто, даже точно указывает, сколько длился бой: «Отступаем лесом в направлении лагеря… Столкнулись с немцами, которые в лесу расположились на отдых. Бой длился 1 час 20 минут. Немцев убито около 60 человек, в том числе 2 капитана, один из которых награждён. Наши потери – 2 человека. Взяты большие трофеи – 2 велосипеда, резиновые лодки, винтовки, полковой миномёт, пулемёты, патроны и так далее».
Интересно, что именно велосипеды нередко оказывались в качестве трофеев: «У деревни Каменец… при виде нас немцы бросили велосипеды и легковую машину, смылись».
Но не все битвы заканчивались так хорошо. В одной из записей дневника можно найти такие грустные и проникновенные слова: «Погиб мой любимый товарищ, партизан Новиков… Пусть в каждом, кто прочтёт эти строки, останется в памяти Яша. Похоронили его в лесу около деревни Осина и с ним ещё 3 товарищей».
Некоторые записи трудно расшифровать. Не совсем понятно, например, из-за чего «психанул» партизан в этом эпизоде: «Тихое майское утро. Мы встали. Позавтракали, после чего начали чистить оружие. В 2 часа дня ходили в баню. Были на танцах. После поехали в Еловку… На пути заехали к кузнецу, выпили у него... Мне лично пришлось психануть и дать слово, чтобы больше не видеться. Думаю выстоять».
Кстати, в деревни на танцы партизаны выбирались регулярно – видимо, это были совсем небольшие посёлки, где немцы не появлялись: «Все вместе ходили на танцы. Я станцевал лишь один вальс. Танцевать не с кем. Все босоножки». Под последним сообщением надо, видимо, понимать, что девушки танцевали босыми.
Не во всех сёлах партизан привечали – вот что сообщает Кугаевский о деревне Забычанье: «Народ напуган. Партизанам не симпатизирует. Полиция там бывает часто».
Отдельные записи проясняют, почему местные не всегда были рады партизанам: «Ночевал в саду под яблонями. Днём была тревога. В деревне Сосновице горела школа, подожжённая партизанами с целью, чтобы здесь не останавливались полицейские».
С Марусей нашли общий язык
Отряду нередко приходилось менять расположение, чтобы уйти от немцев: «Холодно и голодно. Сидим в лесу, ожидая ночи. Двигаемся… по пояс в болотной воде… Едим конину без хлеба – партизанское блюдо… Самолет курсирует над лесом, обстреливает. Приходиться часто менять место и быть осторожными». В поисках еды партизаны заходили в деревни, но не всегда удачно: «Нигде нет ни куска хлеба. Вернулись с одной курицей».
Фашисты старались выследить передвижения отряда: «Немцы на двух танкетках и машине. Впереди два колхозника с боронами, чтобы проверять, не минирована ли дорога. Спрашивают – где партизаны? Колхозники показывают в противоположную сторону… Рассказывали, что в Осово водили пойманного партизана, и он показывал, где в деревне ночевали партизаны». Что немцы сделали с жителями тех домов, не говорится – вероятно, ничего хорошего.
Иногда отряд проходил мимо захоронений своих же павших товарищей: «На опушке леса находятся 3 могилы партизан. Проходим мимо, команда: «Смирно! Равнение направо, головные уборы снять!».
Было в партизанской жизни место и дружбе, и любви. С первым у Семёна не складывалось, зато повезло со вторым. Вот что он пишет о ссоре с другом: «Поссорился окончательно с Пашей из-за седла. Ранее дал мне войлока на седло, а сегодня забрал. Пусть тот, у кого есть ещё совесть, так сделает! Я с ним делился каждой крошкой, а он… не стоит и говорить!».
Но следующее событие, похоже, подняло партизану настроение: «Познакомился с Марусей и беседовал, общий язык найден. Друг друга понимаем».
О чём говорили с власовцами?
Были у отряда встречи с немцами и власовцами, бойцами так называемой Русской освободительной армии (РОА). На первой встрече речь шла о переходе части власовцев на сторону партизан – чем она окончилась, неизвестно, так как Кугаевский о результатах не сообщает.
В следующий раз, наоборот, партизаны сделали вид, что хотят перейти на сторону немцев: «Пришли русский и немец… Немец удивлялся – за всю войну это была его первая встреча с партизанами. Беседовали более часа. Договорились о следующей встрече… Настроение у солдат РОА воевать».
О продолжении этих переговоров опять же неизвестно. Вероятно, партизаны просто хотели через переговоры провести разведку или потом воспользоваться случаем для нападения.
Откровенно говоря, большую часть дневника составляют достаточно прозаические записи – о погоде, перемещениях от деревни к деревне, еде и прочем.
Провоевал в составе партизанского отряда Семён Кугаевский два с лишним года, но дневник вёл и позднее. Это заметно даже по орудию письма – если в отряде все надписи сделаны карандашом, то в мирное время уже пером и чернилами.
«Я был на Бородино». Ветеран отметил 100-летний юбилей 
Вышитая память 
Воспитала баба Шура. Как пулемётчица Будённого создала тимуровскую команду