Южноуральские учёные создали сорбент, который способен очистить реки, озёра и почву от самых опасных веществ, включая радиоактивные. Открытие совершил профессор, доктор технических наук, заведующий кафедрой физической химии ЮУрГУ Геннадий Михайлов. «АиФ–Челябинск» побеседовал с профессором и узнал, насколько опасны наши водоёмы. 
В окрестностях – ни дерева
Эльдар Гизатуллин, «АиФ–Челябинск»: как же действует ваш сорбент? В чём его уникальность?
Геннадий Михайлов: В том, что он необратимый: если уж поглощает вредные вещества, то назад их не отдаёт. Мы помещали его в раствор цинка, меди – типичную промышленную воду, и сорбент вбирал эти вещества, преобразуя их в нечто вроде гальки. Поглощал даже мышьяк и кадмий. А ведь в цветной металлургии такие растворённые в воде вредные вещества встречаются сплошь и рядом.
К примеру, в Карабаше мы видим все виды нарушений экологического пространства. Понятно, что все это копилось десятилетиями. Сейчас местное предприятие применяет уже современные технологии, но ущерб, нанесённый за прошлые годы, велик. Шахты работали не менее 80 лет, так как руда там богатая, содержит от 1,5 до 2% меди. Но необходимо её обогатить. В советское время применяли самый простой способ: руду сначала дробили до пылевидного состояния, затем получали раствор, в который вводили активные вещества. Но сульфиды цинка, железа, многие другие вещества при этом не захватываются. В виде жижи их приходится складировать в так называемые хвосты. Концентрат же идёт на дальнейшую переработку. Кроме того, надо было выжигать серу в специальных агрегатах. Из труб годами летела такая дрянь, что в окрестностях не осталось ни одного дерева.
– А есть ли опасность для более удалённых мест?
– Главный вред – от отходов, оксидов и сульфидов. Их скопились миллионы тонн. Достаточно пройти дождю, и образуется серная кислота. Образуются настоящие кислотные ручьи, а куда они текут, никто и не следил. Часть оседала в пруду, а часть попадала в ручей Рыжий. У него достаточно широкая пойма, а в ней и окислы железа, и марганца, попадаются хром и кадмий. Ручей затем впадает в реку Сак–Елга, а это река горная, идёт довольно мощный поток. Часть, конечно, оседает, но остальное–то река несёт дальше! Пробы показали превышение ПДК вредных веществ в грунте поймы в сотни и тысячи раз. Вся эта вода попадает в реку Миасс, а затем попадает в Аргазинское водохранилище. И тут уже не до шуток.
– А брали ли вы пробы в тех местах?
– Да, и пробы в месте впадения Миасса в Аргази показал превышение ПДК солей тяжёлых металлов. А пыль, которая носится в воздухе над зоной экологического бедствия, тоже в итоге смывается водой. Прошлым летом я сам видел: лежит рыба на Аргазях – и понятно, что давно подохла, так как кости торчат наружу. Взяли рыбу на пробу – также обнаружили превышение солей. А ведь Аргазинское и соединённое с ним Шершнёвское водохранилище являются основным питьевым источником для Челябинска! По сведениям Института геологии и геологической химии УрО РАН, в Аргазях уже скопилось до 2 млн тонн солей тяжёлых металлов.
Радиацию – «в клетку»
– Можно ли как–то бороться с этим бедствием? Какие есть технологические решения?
– Предлагают использовать земснаряд, но это не выход, так как непонятно, куда потом девать ил. Один из вариантов – складировать в шахты, но это дорого, речь ведь идёт о миллионах тонн. Да и в шахтах есть риск заражения подземных вод. Получается, тут грязно, так давайте перенесём всю дрянь в другое место, чтобы там было грязно!
– А ваш сорбент позволяет избавиться от солей тяжёлых металлов и прочих вредных веществ?
– Верно. Причём самое полезное его свойство, повторю, это необратимость. Так, в колбы с абсорбированными вредными веществами в виде гальки мы добавляли воду, и даже через несколько лет эта вода оставалась чистой! Но это испытания в лаборатории, а надо бы проверить действия сорбента в реальных природных условиях. Как поведёт себя сорбент зимой? А как при разной скорости водного потока? Всё это надо выяснить. Скажем, отгородить залив на Аргазях, сделать замеры до и после.
К сожалению, на это у региона, похоже, нет средств. Министерству экологии выделяют 2–3 млн рублей, но этого хватает лишь на мониторинг. А чтобы проверить сорбент в промышленном масштабе, нужны десятки тонн. Есть предприятия, которые заинтересованы в этой идей (например, Кыштымский медеэлектролитный завод, даже зарубежные компании), но в любом случае необходимы средства.
– На Южном Урале, помимо водоёмов, загрязнённых промышленными стоками, есть и зоны радиационного заражения. Может ли ваш сорбент справиться с этой бедой?
– Мы проводили испытания с излучающими радиоактивными элементами, и сорбент поглощал эти элементы, причём с тем же необратимым эффектом, будто запирал радиацию в «клетку». Эксперименты проходили в Снежинске в лаборатории академика Евгения Аврорина. Мы предложили засыпать дно озера Карачай сорбентом слоем 15 сантиметров. Сейчас озеро засыпали, но сами–то радиоактивные элементы никуда не делись, они по–прежнему представляют опасность. В то время как наш метод позволил бы полностью блокировать их распространение.
Увы. Нас выслушали, спросили: «А сколько нужно сорбента?» Я говорю: «350 тысяч тонн». Мне в ответ: «Это дорого!» Но на ликвидацию последствий аварии 1957 года и последующего загрязнения каждый год выделяют миллиарды рублей! На эти деньги куча людей работают, проводят замеры, ремонтируют дамбы и т. д. Подозреваю, что атомщики просто испугались, что я покушаюсь на их деньги. Было совещание в Москве, куда обещали пригласить меня, так как рассматривали именно наш метод очистки. Но вместо меня поехал какой–то чиновник из министерства экологии, который просто отрапортовал, что использование сорбента слишком дорого.
Фукусиме бы пригодилось
– Возможно, за рубежом интерес к вашему открытию был бы более явный.
– Думаю, такая технология пригодилась бы при ликвидации последствий аварии на японской АЭС в Фукусиме. Там не знали, куда девать воду, которую откачивали после охлаждения реактора. А если сыпануть мешок сорбента в бак с заражённой водой, то все радиоактивные элементы образовали бы галечный осадок, тогда как вода стала бы чистой. Кстати, этот осадок можно было бы потом использовать как сырьё.
Но в таких вопросах, как отношения с зарубежными партнёрами, есть свои тонкости. Конечно, мне бы хотелось, чтобы наше открытие послужило в первую очередь для очистки нашего региона. Да, возможно, это и недешёво. Но мы настолько загрязнили окружающую среду, что любые экологические проекты обойдутся в миллиарды! Мы на миллиарды же рублей нашу природу и загрязнили!
– Тем не менее есть ли способ опробовать технологию за относительно небольшие деньги?
– У нас в горнозаводской зоне столько промышленных предприятий. Как правило, у каждого есть пруды. Многие из них сильно загрязнены. Вот где можно опробовать сорбент. Нужно хотя бы десять гектаров воды. Здесь, конечно, надо уладить множество вопросов. Например, с местными жителями, которые сразу бы стали возмущаться: что это, дескать, вы там сыплете? Нелегко договориться и с предприятиями. У нас ведь как: пока никто ничего не делает, стоит тот же грязный пруд, и никому дела до него нет. Как только проявляешь интерес и что–то предлагаешь, сразу подход по принципу «такая корова нужна самому» – начинают выставлять счета, какие–то требования… Мы и на реке Тече хотели на одном участке действие сорбента проверить, но нам не разрешили. Тем не менее надеюсь, что рано или поздно нас услышат и мы сможем наконец очистить нашу почву и воду.
«АиФ-Челябинск» в социальных сетях:
Жители Челябинска создадут инсталляцию из отработанного пластика 
Нечем дышать! Южный Урал занял последнее место в экологическом рейтинге РФ 
«Улицы надо мыть!» Горожане ощутили свежесть воздуха в Челябинске 
Что пообещали Челябинску? Неужели нас ждут чистый воздух и Пол Маккартни 
Сухой остаток. Массовая гибель деревьев встревожила челябинцев