Клара Антонова. Моя Вердиевская осень...(часть 3)

На пути к премьере

Здесь, я думаю, уместно заметить, как вердиевские оперы способны открывать для тебя то самобытные голоса певцов, то редкий актерский талант, то дирижерские откровения. Конечно, одним из главных достояний оперной сцены стал дирижер Исидор Зак. Полагаю, что путь к моему познанию значимости 200-летнего юбилея итальянского Гения в большей степени лежал через восхищение заковскими созданиями.

В 1959 году он осуществляет постановку «Травиаты», которая не покидала подмостки нашего театра более 22 лет (!). А завлит Светлана Бабаскина в статье «Верди на челябинской сцене», помещенной в программке к «Трубадуру», указывает огромное количество представлений оперы – 336 раз! Сегодня это кажется невероятным.

Но тщательно выполненные декорации по эскизам художника А. Б. Дулевского, слаженный хор под руководством Ю. Н. Факторовича, выразительно звучащий оркестр и солисты, привлекали в оперу всё новых и новых слушателей-зрителей.

К тому же хороши были главные исполнители. Эффектная, женственная, беззащитная, ранимая Виолетта – Виктория Дроздова (сопрано), 28-летняя выпускница Челябинского музыкального училища по классу педагога Константина Таврина. Под стать ей был внешне привлекательный, рослый, органичный Вениамин Меньшенин (баритон) в партии Жермона. Выпускник того же вокального отделения Челябинского музыкального училища, а затем ГМПИ имени Гнесиных, он был заметной фигурой оперы в первом десятилетии жизни театра.

Позже украсил «Травиату» Юрий Морозов (баритон). Его сценически живописная внешность, благородный по-лисициановски притягательный голос превращали картины с участием его героя в театральный праздник.

Нередкие отечественные и зарубежные гастролеры дополняли представление о баритонах как об одном из роскошнейших мужских голосов. Невозможно назвать всех певцов, в разное время выходивших на южноуральскую сцену. Но неповторимого болгарина Асена Селимского (баритон), успешно выступившего в «Травиате», не упомянуть не могу.

Два года спустя, в 1961 году Зак поставил «Аиду». Монументальные хоровые сцены он доверил талантливым хормейстерам – Юрию Борисову и Юлиану Факторовичу. Танцы – балетмейстеру и педагогу-репетитору балета Софье Тулубьевой.

«Аида» в редакции заковской постановочной группы не покидала сцену 11 лет!

Мощное звучание оркестра, сила и чистота исполнения хоровых сцен, запоминающиеся солисты. Тенора – Ионас Капланас, Алексей Прончев (в другой «Аиде» – в 1980 году), Вадим Коростин. Баритоны – Игорь Сорокин, Владимир Агафонов, Евгений Окунев. Сопрано – Светлана Емец, Вера Дикопольская и другие.

Хотелось хоть несколько слов сказать о некоторых из них.

Ионас Капланас – начальник дворцовой стражи Радомес – особенно памятен по лирическим сценам.

Алексей Прончев отличался обаянием, большим красивым голосом, умом, серьезным отношением к профессии, что позволило ему за короткий срок стать вердиевским певцом. За один 1963 год исполнить сразу три партии, одна сложнее другой: Радомеса в «Аиде», Манрико в «Трубадуре», Герцога в «Риголетто», а позже – Дон Карлоса в одноименной опере. Стремительный творческий взлет певца не остался незамеченным руководством других театров. Прончев не сумел отказать лишь одному из них, приняв предложение Мариинского. И в 1967 году уехал в Ленинград.

Другим заметным явлением на челябинской сцене стал Вадим Коростин (тенор), отдавший южноуральской сцене более 15 лет. Возможно, он был лучшим создателем образа Радомеса.

Редкий для теноров высокий рост, пропорциональное телосложение, крупные мужественные черты лица, приятный тембр голоса – всё в нем было под стать герою оперы.

Немаловажно и то, что родом он из Копейска. Значит, наш земляк. Стремление к совершенствованию своего вокального мастерства в нем оставалось до конца служения оперному искусству.

Уже покинув театр, Вадим стал дипломантом Международного конкурса имени Монтеверди в итальянском городе Рагуза (1996 год). Напомнил нам всем о первом оперном композиторе Клаудио Монтеверди, о наивысшем достижении итальянской оперы еще в XVII веке.

Обратившись к педагогике, он создает свою систему преподавания академического вокала. И в 1997 году везет своих студентов в Италию на Международный конкурс вокалистов имени Беллини. Все шестеро становятся лауреатами. Потом до меня доходят слухи, что Коростин в Москве. А весной этого, 2013-го, года мы узнали, что 20 марта ушел из жизни Вадим Евгеньевич Коростин, один из живописнейших Радомесов на челябинской сцене, интеллигентный, душевный, благородный человек. Прощание с ним проходило в Москве во Дворце культуры на Чистых прудах, похороны – в Челябинске.

Незабываемым в роли отца Аиды, эфиопского царя Амонасро остался Игорь Сорокин. Молодой, 26-летний певец, наполненный жаждой творческих исканий, обладал сочным, выразительным, сильным, красивым баритоном. Его появление в партиях Риголетто и Амонасро всегда воспринималось в публике с особым воодушевлением.

Как отыскал Зак Сорокина в Москве в числе артистов Большого театра, остается загадкой. Только певческая карьера Игоря, начатая в Челябинске, продолжилась успешно, отмеченная званиями, наградами, любовью зрителей, признанием профессионалов, превратив в одного из лучших исполнителей вердиевского репертуара.

Читайте также

Клара Антонова. Моя Вердиевская осень...(часть 2)

Несмотря на широкую географию своих выступлений (от Москвы, Петербурга, Киева, Львова, Вены, Парижа, Варшавы до Анкары, Копенгагена…), с кем бы не делился воспоминаниями о Челябинске, он непременно подчеркивал: «Именно здесь, в 1956 году, начал я свой путь певца, здесь приобрел первый сценический опыт. Многим я обязан Исидору Аркадьевичу Заку. Он меня “открыл“, пригласил работать солистом».

Умение «открывать» артистов оперы нельзя было отнять у Зака. Очередным доказательством «острого глаза и чуткого уха» дирижера стало приглашение Веры Дикопольской (сопрано). Находящейся к этому времени в расцвете творческих возможностей, театрального опыта, сценической культуры, благоприятной внешности. Именно ей Зак доверяет партию Аиды, главной героини одноименной оперы. Именно ее участие в спектаклях придавало истинный колорит и зрелищность экзотическому творению Верди. Когда действие переносилось то в тронный зал фараона Египта, то в храм богини Изиды, то в покои дочери фараона Амнерис, где появлялась рабыня – Дикопольская, чувствовалась порода дочери царя эфиопов. Лирические и драматические сцены удавались актрисе одинаково убедительно. Чувствовалось знание секретов проживания образов на сценах театров Ташкента, Саратова, Новосибирска, Баку, чехословацких городов. Неслучайно в Брно в музее имени Леоша Яначека можно было увидеть в портретной галерее актеров мира портрет Веры Дикопольской. Действительно, такая актриса, страстно влюбленная в оперное искусство, к 60–70-м годам прошлого века превратилась в истинную жрицу музыкального театра, найдя благоприятную атмосферу для творчества в Челябинске у Зака.

Одухотворенная работа коллектива, объединенного Музыкантом с большой буквы, по-молодому горячего, темпераментного, приводила театр к созданию спектаклей искренних, высказываний правдивых, музыке яркой, высоко профессиональной, репертуара редкого, самобытного.

(окончание следует)