Он собирает память по крупицам. Кто-то принесёт старый набор хирургических инструментов, кто-то поделится фотографией, кто-то в разговоре упомянет ранее неизвестный факт. И рассматривая пожелтевшие фото, перечитывая документы, письма, воспоминания, он точно знает, что, если бы не самоотверженность врачей, работавших на Южном Урале, тысячи человеческих жизней никогда бы не были спасены, миллионы судеб были бы искалечены.
Израиль Моисеевич Матовский, директор музея истории здравоохранения города Челябинска, после двух часов разговора, уже провожая меня, настойчиво попросил не упоминать в материале его титулы и звания: "Не люблю я этого. Не по себе как-то. Так что я вас очень попрошу обойтись без всяких там "заслуженных"". Обошлись, но настоящую "заслуженность" ничем не скрыть.
Где жить хорошо?
- А я ведь по большому счету мог бы сейчас в Германии жить, - улыбается Израиль Моисеевич. - Была такая страница в жизни.
После Челябинского медицинского института, который наш герой окончил в годы войны, его в 45-м отправили на Забайкальский фронт в должности старшего ординатора полевого подвижного хирургического госпиталя. Когда Япония подписала акт о капитуляции, приказом командования Израиля Моисеевича направили служить в одно из армейских подразделений на территории Германии.
- Я там был врачом танковой бригады, которая, кстати, располагалась рядом с Олимпийской деревней под Берлином. Когда я демобилизовался в 1947 году, знакомый врач-подполковник, которого назначили начальником госпиталя в Дрездене, пригласил меня к себе работать. Я уже было согласился, но попросил дать мне отсрочку, чтобы успеть съездить к родным в Челябинск. А здесь мама уговорила меня остаться на родине, я и остался. Да и не совсем уютно мне там, в Германии, было. Привирать часто приходилось...
- Что значит "привирать", Израиль Моисеевич? - этот вопрос с моей стороны был вполне закономерным, ибо человек, сидящий в этот момент передо мной, на враля ну уж никак не походил.
- Да у меня тогда комплекс неполноценности был. Ведь мы - победители - жили похуже побежденных. Как-то немка, местный врач, к которой я обращался с просьбой помочь с переводом того или иного текста, решила поинтересоваться, как мы там, в Советском Союзе, живём. У неё самой была и квартира, и машина... И вот она меня спрашивает: "А какая у вас на Урале квартира, а есть ли автомобиль"? А в Челябинске у нас полуторка, в которой жили я, мать с отцом, брат с женой и маленьким ребенком. А из всей техники - только швейная машинка. И мне почему-то вдруг стало как-то неудобно перед ней за это, и начал я врать напропалую. Мол и квартира у меня в Челябинске трехкомнатная, и машина...
- И вы вернулись из такой неуютной Германии в уютный Челябинск?
- Да, домой вернулся. Хоть предлагали мне там и работу хорошую, и квартиру... Одним словом - человеческую жизнь. А в Челябинске в сфере здравоохранения тогда масса проблем была. Что там говорить, кадровый голод в наших больницах только во время войны утолили, когда сюда перевели мединститут из Киева. А до этого врачей катастрофически не хватало. Меня поставили руководить райздравотделом.
Профессия героев
В принципе, катастрофически не хватало врачей на Южном Урале с давних времен. Израиль Моисеевич как никто другой это знает.
- Вообще, первый медик в Челябинске появился только в 1775 году - из Оренбургского пехотного полка был направлен лекарь Иван Иванович Кноблов, - рассказывает хранитель музея. - Он проработал шесть лет, потом должность ликвидировали, и где-то в течение пяти лет врача здесь вообще не было.
Не было, пока гром не грянул. В регионе начало стремительно распространяться заболевание, которое уносило жизни людей и крупного рогатого скота (сибирская язва - прим. авт). Чтобы разобраться в ситуации, медицинская коллегия Сената направила из Санкт-Петербурга экспедицию во главе с лекарем Степаном Семеновичем Андриевским, которому тогда было 27 лет.
- До челябинской экспедиции считалось, что болезнь эта "неприлипчива", то есть незаразная, - рассказывает И. Матовский. - Врач Андриевский так не считал и решил найти веские аргументы, которые не вызвали бы никакого сомнения в том, что заболевание инфекционное. Для этого в присутствии городского головы и судьи он сделал себе прививку. Это был первый в мире эксперимент, когда врач ради науки, ради спасения людей пошел на такой опасный для жизни риск. И это было в Челябинске, и это прославило русскую медицину. А Степан Андриевский тогда чуть не умер. Его выходил лекарь Жуковский, кстати, позже своей работой заслуживший большое почтение и любовь жителей нашего города.
- Израиль Моисеевич, но откуда такая самоотверженность в этих людях? Мало того что уехали из столицы в забытую богом провинцию, так ещё и подвергали здесь свою жизнь смертельной опасности...
- Да уж, Челябинск - это действительно была совершенно дикая провинция, здесь жило всего около 1500 человек. А откуда самоотверженность? Практически все врачи того времени - выходцы из семей священнослужителей, и начинали они своё образование, как правило, в духовных семинариях. Так, например, Андриевский и Жуковский до медицинской школы учились в Киевской духовной семинарии. А вообще это, видимо, профессия такая. Например Витт Николаевич Саввин, который во время Гражданской войны был министром здравоохранения в правительстве Колчака, в 33-м году, когда в Челябинске началась эпидемия тифа, организовывал борьбу с ней, хотя как хирург мог этим и не заниматься. В результате - заразился и умер. В каком-то смысле ему ещё "повезло". Если бы он дожил до 37-го, его бы точно лишили жизни.
- А вообще сколько жизней унесли инфекции на Южном Урале в 20-30-е годы?
- Только в 1922-23 годах в Челябинске переболело различными инфекциями примерно 52 тысячи человек, из них 17 тысяч погибло. Кстати, большевики понимали, что эпидемии намного опаснее, чем социальные враги. Ленин даже бросил в массы лозунг: "Или революция победит вошь, или вошь победит революцию".
- Вечная борьба... Но в конце концов эпидемии побеждали не революции, а люди. Ценой своей жизни, здоровья, благополучия...
- Так было всегда. Вспомните, сколько сил и жизней было отдано врачами в годы Великой Отечественной войны. Клюков, Ильин, Глубоков, Швецов... Невозможно перечесть всех челябинских медиков, прошедших через горнило войны. Да и после войны на долю людей в белых халатах выпало немало чрезвычайных ситуаций. Последствия взрыва на "Маяке", ашинская катастрофа...
Чем полезен д.Артаньян
- И вместо почёта и славы от государства врачам чаще доставался кнут, а не пряник. Кстати, в начале 50-х годов прошлого века, которые отмечены трагичным для советской медицины "делом врачей", вы уже жили в Челябинске... Волна репрессий до нашего города дошла?
- Ещё как дошла. Я в 53-м году кожей почувствовал, что отношение вдруг изменилось. И не стал ждать, сам подал заявление об увольнении. Я жил тогда в районе ЧТЗ, на проспекте Ленина. Подо мной жил начальник кузнечного производства. Поднимаюсь как-то по лестнице домой, встречаю его жену, а она мне в лицо: "Вы здесь? А мне сказали, что вас посадили!" Слава Богу, лично для меня никакого негативного продолжения не было.
- Но были челябинские врачи, которым тогда повезло куда меньше?
- Конечно. Многих посадили. Профессор-терапевт Бургсдорф, заведующий кафедрой детских болезней Лившиц, гигиенист Генрих Поляк... Поводы находили иногда просто абсурдные. Например Бургсдорфа обвинили в том, что он разрешил поехать какому-то своему важному пациенту на курорт, и он там умер. На Лившица наговорили, что он ради экспериментов пробивал черепа у новорожденных детей. Извращенная глупость!
Товарищ мой, кандидат медицинских наук, с которым я дружил с института, не мог дома ночевать, боялся, что ночью заберут. Приезжал ко мне, и каждый раз "Трёх мушкетеров" перечитывал. Я ему говорю: "Саш, ну что ты одно и то же читаешь? Книг же других много". А он мне: "Я у д.Артаньяна храбрости учусь".
- Израиль Моисеевич, хотя вы и не любите себя хвалить, факт, что вы сделали очень много для челябинского здравоохранения. А что считаете самой главной своей заслугой?
- Сложно сказать. Я очень рад, что мне в свое время удалось построить в Челябинске грязелечебницу на улице Воровского. Строили ее, по сути, на народные деньги. Это впоследствии позволило оздоровить огромную массу южноуральцев. Потом перестройка началась, и её вначале приватизировали, а теперь обанкротили.
- Какие шаги вы бы порекомендовали предпринять властям, чтобы система здравоохранения города шагнула на более высокую ступень развития?
- Да для начала хотя бы ту же водогрязелечебницу забрать в муниципальную собственность. Для челябинских больниц это стало бы большим подспорьем в лечении больных.
Во вторых, Челябинская область - регион, в котором находится масса промышленных предприятий с опасными условиями труда. От техногенных катастроф мы не застрахованы. Нам, по моему мнению, просто необходимо иметь некий центр медицины катастроф. Будет поздно, когда гром грянет.
Также было бы полезным возрождение деятельности врачебно-инженерных бригад.
Исследователь Александр Литвин: «Челябинск - фартовый город!» 
ТВ и алкоголь - главные напасти России, по мнению Артемия Троицкого 
Понимать по-евразийски. Какой язык надо учить, чтобы быть востребованным