Недавно был канонизирован первый святой на Южном Урале – Василий Носов из Миасса, расстрелянный в 1937 году. В СССР верующие переживали самые разные периоды – были и гонения, и годы массового восстановления храмов.
О непростой истории взаимоотношений государства и церкви в советский период рассказала доктор исторических наук, профессор Татьяна Чумаченко.
Из Китая на Южный Урал
Эльдар Гизатуллин, chel.aif.ru: Есть ли ещё в истории церкви на Южном Урале люди, о которых мало кто знает, хотя они достойны увековечивания памяти?
Татьяна Чумаченко: Таких людей много. Наша епархия ведёт свою историю с 1918 года, но решение Поместного собора так и не было реализовано, так что по факту епархия во главе с управляющим архиереем начинает действовать только после Великой Отечественной войны. В 1947 году приезжает к нам первый управляющий епархией, епископ Ювеналий (Килин). В своё время он уехал из большевистской России, жил в Китае, но после войны вернулся. Это действительно был замечательный человек, праведник, интеллигентный, воспитанный и в то же время очень требовательный. При нём епархия стала духовным и православным центром в регионе. Его деятельность раздражала светские власти, потому что он активно разъезжал по епархии, его встречали с радостью, были крестные ходы. Когда он уезжал из области – был назначен патриархом на Иркутскую епархию в чине архиепископа, - его провожало множество людей, от дома до вокзала. А ведь проработал Ювеналий у нас совсем недолго, чуть меньше года.
Всего в советское время у нас было три управляющих до того, как во время хрущевских гонений епархию слили со Свердловской. Тогда резко сократилось количество храмов, были и другие ограничения. Нашу епархию восстановили лишь в 1989 году.
И среди рядовых священнослужителей есть интересные фигуры. Сохранились воспоминания священника Рожкова из Миасса – они ценны тем, что позволяют взглянуть на обычную жизнь того времени, в каких условиях в конце 50-х-начале 60-х жили и работали священники, верующие. Было непросто, конечно.
- Но отношение государства и в советское время было разным – откуда такие резкие изменения?
- Действительно, в 1920-30-е годы репрессии против Церкви, православного духовенства привели к тому, что к 1939 году Церковь стояла на пороге полного уничтожения. Осталось не более 100 действующих храмов в стране. В Челябинской области был лишь один такой храм, Свято-Симеоновская церковь. А до революции на Южном Урале насчитывалось более 3 тысяч храмов.
Все изменилось 4 сентября 1943 года, когда состоялась известная встреча Сталина с тремя митрополитами, и началось возрождение Православной церкви в СССР. Поступательный период государственно-церковных отношений продолжался, правда, лишь до 1948 года. Зато за это время открылось более 14 тысяч храмов, появились учреждения духовного образования, которые смогли подготовить новые кадры – в семинарии поступали даже офицеры и члены партии, люди, прошедшие Великую Отечественную войну.
- Как вы себе объясняете причину того решения Сталина?
- В 1943 году был образован Совет по делам РПЦ – по инициативе Сталина. Совет перестал существовать лишь в 1991 году, и появилась возможность изучить его архивы – в том числе, документы, которые прежде хранились под грифом «Совершенно секретно». И первым оказывается записка председателя Совета – Георгия Карпова (прежде возглавлявшего отдел по борьбе с сектантской и церковной контрреволюцией) о той встрече Сталина, составленная по памяти. Думаю, причин для изменения церковной политики было много. Одна из них – патриотическая деятельность церкви – ведь и до 1943 года за счёт средств верующих снарядили танковую колонну, эскадрилью имени Александра Невского. Однако в тяжёлых 1941-42 годах для Сталина этот довод не оказался решающим.
Скорее сыграл роль тот факт, что началось освобождение оккупированных территорий и выход на границы страны. Здесь надо учитывать религиозную политику фашистов, которые рассчитывали, что верующие их поддержат за обиды «безбожной власти». Гитлер считал – пусть будут хоть шаманские культы вместе с православными в одной деревне, лишь бы искоренить из сознания людей советское мировоззрение. Поэтому в оккупации открылось много храмов – более 11 тысяч. Но даже в оккупации церковь, благодаря своему руководству, перешла на патриотические позиции.
- Это произошло не сразу?
- Были разные факты. Были и такие, когда оккупантов встречали колокольным звоном, хлебом-солью. Но со временем, когда проявилась бесчеловечность фашистского режима, храмы становились местом для связи с подпольем, партизанами, пересылки раненых, оружия, медикаментов. Однако с возвращением территорий надо было решать вопрос, как управляться с религиозной ситуацией на освобождённых территориях, надо было брать под организационный контроль жизнедеятельность храмов. Следующий фактор – вхождение Красной армии в страны Восточной Европы – православные Румынию, Болгарию, Сербию. Сильным православие было и в Чехословакии, и в Польше. Надо было продемонстрировать народам этих стран новый уровень отношений с Русской православной церковью, новое отношение к религии.
Очень важный момент - отношения с союзниками, надежды на открытие второго фронта, на поставки по ленд-лизу. Многие силы, например, в США, связывали продолжение поставок по ленд-лизу с изменением религиозной политики в СССР.
И неслучайно, что Архиерейский собор 1943 был проведён накануне встречи в Тегеране, и Поместный собор - накануне Ялтинской встречи.
Когда на встрече с митрополитами 4 сентября 1943 года Сталин спросил, когда можно будет выбрать нового патриарха и новое руководство Церкви, иерархи ответили, что нужно 1-2 месяца (все архиереи ведь в лагерях и тюрьмах). «Нельзя ли проявить большевистские темпы?» - порекомендовал Сталин. И действительно, Собор провели уже 8 сентября, хотя встреча с митрополитами была лишь 4 сентября!
- Как считаете, Сталин был верующим человеком?
- Думаю, нет. Он был политиком и прагматиком. И история с облётом вокруг Москвы самолёта с иконой – это миф. И таких мифов было много. Например, о том, что со Сталиным встретился митрополит Ливанский Илия, рассказал, что ему было видение Девы Марии, и это так повлияло на Сталина, что он, дескать, потому и решил возродить Церковь. Ничего такого, конечно, не было.
Бульдозером по храму
- А почему потом произошёл очередной зигзаг, и начались новые гонения?
- Знаете, в годы Великой Отечественной войны не было ни одного идеологического постановления, где бы говорилось об атеистической пропаганде. В 1952 году был принят новый устав в связи с изменением названия партии – и там не была указана обязанность коммуниста вести такую пропаганду. До этого и после такая обязанность присутствовала во всех редакциях Уставов партии.
Однако после войны идеологическая составляющая политики власти выходит на первый план.
- При Хрущёве ситуация стала хуже?
- В конце 50-х годов отношение власти к Церкви, религии, верующим становится практически политической войной. В Златоусте, например, храм не просто разрушили, а по обломкам перед плачущими верующими долго кружил бульдозер. При этом запретили из храма забрать иконы и другие предметы.
Власть резко ужесточила экономическую политику: повысили налоги на свечное производство, на землю, на монастырские строения, насильственно закрывались монастыри - в Беларуси, на Украине, Молдавии, которые были мощными хозяйствами, кормили народ. Из 75 монастырей в 1946 г. к середине 60-х осталось 16.
Однако Церковь выжила. «Новый курс», начало которому положила встреча в Кремле 80 лет назад, позволил Русской церкви сделать всё для выживания, для своего укрепления в стране и, собственно, пережить саму советскую власть.
- Сейчас ситуация, конечно, другая. Но некоторые отделяют веру от церкви. Как вы, например, относитесь к так называемым «стихийным святым»? Вроде, скажем, «святого мальчика Славика» из Чебаркуля.
- Это просто желание верить в чудо, которое особенно усиливается в непростые времена. Кстати, еще в 50-60-е годы церковь очень неоднозначно относилась к святым источникам, считали это пережитком язычества.
А сколько мошенников этим пользуются? Тем, что люди просто хотят утешения. Когда люди теряют своих родных, близких, они хотят обрести надежду.
Вопрос о вере, вообще, один из самых сложных. Сами представители духовенства признают: «У нас больше захожан, чем прихожан».
Надо уважительно относиться не только к представителям разных конфессий, но и к тем, кто религиозной веры не исповедует. К слову, я атеистов в жизни своей и не видела, а вот материалистов – да.
Капиталисты были и при Сталине? Историк – о мифах и коррупции 
Кости под ногами. Какие тайны скрывают старые улицы Челябинска