Примерное время чтения: 12 минут
1256

Лишние люди. Как живут обитатели ночлежки сегодня

Надежда Уварова / АиФ

Здание социального центра для лиц без определенного места жительства находится и не на окраине Челябинска, но вдали от людных улиц. Табличка, предупреждающая о злой собаке на территории, металлические синие ворота - практически, как на режимном объекте да пустырь окружают обитателей сегодняшней ночлежки. Здесь могут скоротать время те, кому некуда идти. Максимально в центре держат четыре месяца. Дальше - или назад, на улицу и в подвал, или в дом-интернат для инвалидов, или в спецприемник.

Инвалиды практически все время проводят на своих кроватях. Фото: АиФ/ Надежда Уварова

«Отсидевшие? Есть ли у нас зэки? - директор центра Михаил Гах умирает со смеху от моей наивности. - Конечно, если мы с вами пару-тройку дней будем листать записи всех наших постояльцев за десять лет, то найдем кого-то и несидевшего. Каждый первый наш обитатель - освободившийся из мест лишения, причем у всех большие сроки. Как они здесь оказываются? Теряют связь с родными, становятся лишними и ненужными за десятилетия отсидок. Им некуда идти, не на что жить. Они ничего не умеют, болеют, зачастую живут без документов. А когда-то у всех всё было».

Директор центра за много лет видел здесь разных людей и слышал невероятные истории. Фото: АиФ/ Надежда Уварова

Самая страшная история

Мы идем с Михаилом Станиславовичем по чистым длинным коридорам. «Вот, самостоятельно выложили кафель, - рассказывает мимоходом директор, - теперь никакие проверки нас не мучают». Становится понятно, что мало финансирования, куча нерешенных вопросов, спецконтингент тот еще и прочие проблемы... Но мы разговариваем о другом - о том, как люди оказываются на дне, и можно ли выбраться отсюда в нормальную жизнь.

Гах показывает столовую, она же место собраний постояльцев. Сейчас, говорит, день, народу мало, в центре только те, кто по состоянию здоровья работать не может. Молодежь, а ее очень много, львиная доля, на работе. Конечно, они работают, а как же? Мы помогаем, заставляем, устраиваем, делаем документы. Вечером приходят, как домой, поесть и переночевать. Все они, молодые и старые, бомжи. Прописки нет ни у кого, либо же их жилища сгорели, заняты, проданы. У каждого - своя трагедия.

У этого человека перелом шейки бедра, он едва ходит. Фото: АиФ/ Надежда Уварова

Прошу директора рассказать самую страшную, на его взгляд, историю. Ожидаю послушать про черных риелторов или маньяков-убийц. Ан нет. В прошлом году полицейские привезли в центр старушку 85 лет. Сказали, вот, забирайте, дочь выгнала из дома. Дочке 62, взрослый сын. А на днях женился внук, родился ребенок - всем жить стало тесно. Бабушка вообще-то и подарила эту свою квартиру потомкам - и сразу оказалась лишней. Собственная дочь, сама уже пенсионерка, посоветовала ей пойти в полицию, может, ей какое-то жилье дадут. Нашли, дали - центр для бомжей. На четыре месяца. Дальше - в лучшем случае, дом престарелых. В худшем... Впрочем, Гах не думает о худшем. Бабушку перевели отсюда в какое-то госучреждение. Тихую бедненькую немощную старушку. Она тоже лишняя в этой жизни.

Рецидивисты, умалишенные, малограмотные

Комнаты похожи на больничные палаты, только кровати сооружены в два яруса. Чистота, почти стерильность, как в пионерском лагере, на спинках висят полотенца. У входа обувь. Стол, микроволновка, холодильник. Раз в день постояльцам положен горячий обед, говорят сотрудники, и они его получают. Те, что немощны, не могут купить себе грамма еды, подкармливаются еще лапшой быстрого приготовления. Работающие, молодые, докупают еду сами.

Условия проживания в центре напоминают больничные. Фото: АиФ/ Надежда Уварова

Врач центра ведет под руку богообразную бабушку. Последняя едва передвигает ноги, даже опираясь на палку. Навстречу, прикрывая глаза темными очками, а волосы упрятав под платок, идет еще одна немолодая женщина. Как оказались эти с виду больные, но не опустившиеся дамы в столь странном для них месте? Екатерина, рассказывают работники центра, страдает шизофренией. Пишет письма о своей проблеме всем - начиная от мэра и заканчивая марсианами. У нее жилье есть, а еще муж и дочь. Но женщина, тронувшись умом, стала требовать отдельную квартиру. Жалуется на всех и вся. Ей кажется, что ее преследуют. Раздвоение личности. Лечилась, обследовалась, - пока не помогло. Отравляет жизнь родным, бродяжничает. Приняли вот сюда.

Женщина страдает серьезным психическим заболеванием. Фото: АиФ/ Надежда Уварова

«Не боитесь? Или она не буйная?»

«Так что ее бояться? Если уж опасаться, так других, - с усмешкой рассказывает работница центра в синем халате. - Вон тот милый гражданин, что, глядите, натягивает носок практически не слушающейся рукой, отсидел восемнадцать лет за тройное убийство. А его сосед, который без инвалидной коляски с кровати слезть не может, - пятнадцать за два изнасилования. Но мы и этих уже не боимся, привыкли. Я раньше пыталась с такими разговаривать о смысле жизни, их проступках, они на все вопросы отвечали что-то типа: «Были причины». А сейчас они сами всего боятся, немощные и никому не нужные. Лишние они оказались».

Есть среди обитателей ночлежки и инвалиды, и здоровые люди. Фото: АиФ/ Надежда Уварова

Умирающий лебедь

Несколько лет назад в центре появилась балерина. То есть, оговариваются сотрудники, мы верим (или не верим?) профессиям постояльцев только с их слов, документов, как правило, нет. Но эта дама, молодая, лет сорока пяти, производила именно такое впечатление. Говорила, что служила в пермском балете. Была стройна, воздушна. Как-то провинилась, директор наругал ее, а она как раз пол мыла в палате. Она хрясь - и на пол, на шпагат, а потом села в позу умирающего лебедя, мол, кается. Гах обомлел. С тех пор необычная постоялица приветствовала проходящих мимо сотрудников центра балетными па: то на цыпочки встанет, то на месте закружится, то мелодию симфонии напоет. Талантливую женщину даже полюбили все. Но приобщала к искусству она ночлежку не долго: спившаяся балерина ушла и не вернулась в один из дней. Так часто бывает, вздыхают работники. Уйдут к друзьям, выпьют пятьдесят грамм, - и понеслось, остановиться они уже не в силах.

Заболевания опорно-двигательного аппарата - самые распространенные в ночлежке. Фото: АиФ/ Надежда Уварова

Почему же, недоумевала я, центр, рассчитанный всего на сто мест, именно столько людей и содержит? Где многотысячная очередь бомжей, которые желают пожить, пусть четыре месяца, в чистоте и тепле? Или просто переночевать не в вонючем подвале, а на своей постели? Неужели о центре никто не знает?

Все оказалось просто: в центре нельзя пить! Как бы ни жаловались на холод, голод и лишения все эти люди, в нормальные условия жизни стремятся единицы. Здесь жесткая дисциплина: употребление спиртного недопустимо. Все, как говорится, могут простить, но не это. Потому бомжи предпочитают оставаться бомжами, спать в колодцах теплотрасс, отмораживать ноги, быть битыми, зато пить, сколько влезет и на сколько хватит денег.

Стены центра увешаны картинами и плакатами о запрете употребления алкоголя. Фото: АиФ/ Надежда Уварова

Попасть в ночлежку, а значит и получить тарелку теплого супа, может любой желающий. Условий два: он должен быть бомжом и не иметь опасных для общества болезней. Страшнее всего, конечно, открытая форма туберкулеза. Врач центра говорит, сначала постояльцы попадают в так называемый изолятор, пока готовятся анализы на несколько опасных для общества болезней. Если таковые выявляются, больного сначала отправляют на лечение в больницы.

Эта женщина утверждает, что она медсестра. Фото: АиФ/ Надежда Уварова

Медики есть и в центре, причем среди постояльцев. Немолодая женщина в вытянутой светлой кофте носит медицинскую маску, почти не снимая. В центр попала вместе с товарищем, которого называет мужем, с вокзала. Говорит, работала медсестрой в Казахстане. Так ли это, доподлинно вряд ли кто-то узнает. Женщина не инвалид, а вот ее спутник, как говорят в центре, слаб. А это значит, что, скорее всего, после центра они будут отправлены в разные госучреджения.

Ничто человеческое постояльцам ночлежки не чуждо. Фото: АиФ/ Надежда Уварова

А еще здесь умирают. А что вы хотите - возраст, образ жизни, тюрьмы не проходят даром, говорят сотрудники центра. Лишние люди. Несбывшиеся надежды. Одна постоялица всю жизнь мечтала сыграть в театре. Пока, говорит, в ее репертуаре только одна роль - Бабы Яги в пионерском лагере 40 лет назад. Но все здесь уверены: пьеса для Екатерины уже написана, сценарий утвержден жизнью. Четвертый месяц пребывания заканчивается - впереди сценическая площадка в подворотнях, коллекторах, свалках и подвалах. 

Актриса уверена: в ней погибла настоящая звезда сцены. Фото: АиФ/ Надежда Уварова
Оцените материал
Оставить комментарий (0)

Также вам может быть интересно


Топ 5 читаемых

Самое интересное в регионах