Арестованный роман. Кто хранил литературное наследие уральского священника

«АиФ-Челябинск» совместно с Объединённым госархивом Челябинской области продолжает публиковать статьи о наших репрессированных земляках в рамках проекта – «Большой террор. Дело №…».

Утверждение «рукописи не горят» мы часто воспринимаем просто как красивую фразу – эффектную, но абстрактную. Однако в жизни случаются невероятные события, находки и переплетения судеб, которые подтверждают справедливость этих слов. Рукописи могут исчезать, пропадать на долгие годы, но потом каким-то чудесным образом находятся и возвращаются к читателям.

Так, в 2012 году в Челябинском государственном архиве проходила выставка «Неперемолотые». Это был общероссийский выставочный проект, посвященный репрессированному духовенству.

Во время подготовки экспозиции челябинские архивисты обнаружили рукописный роман отца Николая Буткина «Виноградари», считавшийся утраченным. Пачка рукописных тетрадей нашлась в деле бухгалтера гастронома Зинаиды Ивановой. Итак, читаем дело № 12693.

«Уральский златоуст»

Для понимания важности этой находки надо пояснить, кто же такой Николай Буткин. Он с отличием окончил Челябинское духовное училище, Уфимскую семинарию, затем Казанскую духовную академию. В 1909–1916 годы служил священником в Покровской церкви при мужской гимназии Екатеринбурга.

Его церковное служение в Екатеринбурге носило многогранный характер. В это время его проповеди и статьи публиковались в журнале «Екатеринбургские епархиальные ведомости». Также он преподавал закон божий в женской гимназии № 1, а затем и в мужской гимназии. После Екатеринбурга отец Николай служил протоиереем в Спасо-Преображенском соборе Шадринска, а в 1926 году его выслали в Уфу. В августе 1937 года отца Николая арестовывали, обвинили в участии в контрреволюционной организации. 28 ноября тройка НКВД вынесла приговор – расстрел.

– Николай Буткин всю свою жизнь «сеял слово Божие», – рассказывает главный археограф ОГАЧО Галина Кибиткина. – Он был талантливым оратором, прекрасным лектором. На его лекции собиралось до тысячи человек. Не зря его стали называть «уральским златоустом». Он успел издать только первую часть своего романа «Виноградари», она называется «Сеятель». Вторая часть – «Обречённые» – считалась утраченной.

Жена управляющего приисками

Ещё до революции фигурантка дела № 12693 – девушка из хорошей семьи, получившая прилично образование, – вышла замуж за Евгения Иванова, сына начальника Уральских горных заводов И. П. Иванова. Иван Павлович, отец её мужа, в Екатеринбурге был человеком известным: горный инженер Иванов в течение 25 лет руководил всей уральской горнозаводской промышленностью.

Муж Зинаиды Александровны Евгений, продолжая семейную традицию, стал управляющим золотыми приисками Урала, но все свое свободное время он посвящал музыке. Перед революцией 1917 года Ивановы владели музыкальным магазином в Екатеринбурге. Семья жила зажиточно и много путешествовала по Европе: супруги бывали в Германии, Италии, Франции.

После революции Ивановы уехали в Челябинск, где, как им казалось, будет проще пережить наступившие тяжёлые времена. В 1936 году Евгений Иванович скончался, и Зинаида Александровна осталась одна. Она работала бухгалтером в Центральном гастрономе, вела достаточно замкнутый образ жизни.

И тем не менее, в 1941 году она всё же попала в знакомый «конвейер»: какие-то не очень осторожные по тем временам высказывания, доносы знакомых, арест, обвинения в контрреволюционной деятельности…

Приговор один – расстрелять. К 1933 году все храмы на Южном Урале закрыли Подробнее

Не сломалась на допросах

Сначала следствие пытается «слепить» из дела Ивановой целую контрреволюционную организацию. В протоколах допросов монотонно повторяется одно и то же: «Вы тогда-то (называются даты) были в командировке в Москве, звонили тем-то (фамилии), останавливались у таких-то (фамилии), расскажите, о чём вы говорили, с какой целью звонили» и т.д.

Но ответы Ивановой разочаровывают следователей: «Имела разговор бытового характера, интересовалась здоровьем, содержание разговора не помню…». Зато основной свидетель обвинения Мария Сафронова, которая в деле названа знакомой Зинаиды Александровны, подробно пересказывает содержание разговоров с обвиняемой. Правда, и там особого «криминала» не обнаруживается.

Например, обвинение в «пораженческих настроениях» строится на таких показаниях Сафроновой: «22 июня 1941 года, когда Германия напала на СССР, я сообщила ей о случившемся, а Иванова высказала сожаление, что будет много убитых, и заявила, чтобы пленных немцев отправляли в колхозы. Я сказала, разве можно направлять в колхозы непроверенных людей».

Зинаида Иванова (которой на тот момент было 55 лет) не сломалась на регулярных ночных допросах и не признала себя виновной. В протоколах дела немало таких диалогов: «Вопрос: Следствием установлено, что вы вели антисоветскую деятельность. Намерены ли вы продолжать запирательство? Ответ: Никакой антисоветской деятельностью я не занималась».

И на очной ставке с той же Сафроновой обвиняемая ведёт себя с достоинством и настаивает на своей правоте: «Показания свидетеля Сафроновой я совершенно не подтверждаю. Ещё раз заявляю, что её показания неверны» и т.д.

Рукописные тетради

Жизнь Зинаиды Александровны после революции раскололась на две половины. Там, в прошлой молодой жизни, был дом, состоятельный муж, свой магазин, поездки в Европу и т.д. В 30-е годы ей досталось одиночество, жизнь на съёмной квартире, бедность на грани нищеты.

В квитанции арестованной перечислены изъятые у неё немудрёные пожитки: полотенца - 1 штука, шарф – 1 штука, наволочка – 1 штука, футляр от очков – 1 штука. Кроме того, при обыске у З.А. Ивановой обнаружили 10 рукописных тетрадей, которые и стали основным доказательством её вины. Как она сама сказала на допросах, эти тетради принадлежали священнику Николаю Буткину, они были отданы на хранение её мужу.

  Кроме второй части романа, в рукописных тетрадях – эпистолярное и философское наследие священника: там есть «Письма о вере», «Беседы на Апокалипсис», «Размышления на Евангелие от Иоанна». Следствие привлекло эксперта-филолога для того, чтобы обосновать антисоветский характер рукописей. Всё-таки одних свидетельских показаний для серьёзного обвинения было недостаточно.

Декан литфака Челябинского пединститута Владимир Мороз выполнил поставленную задачу:

«Религиозные трактаты носят воинствующий характер. Бог, по мнению автора трактатов, основа основ, альфа и омега жизни.  Познать свою судьбу человечество не может, ибо, как говорится в пятой беседе, «познанием судеб владеет одни Христос». Общественное значение подобных утверждений более чем ясно. Стоит ли бороться за построение социалистического общества? Человек не в силах что-либо сделать… Подобные проповеди могут лишь дезорганизовать народ, отдать его в руки врагу, который под личиной благолепия и богопочитания вершит свои гнусные дела».

Пять лет назад Московская патриархия запросила у архива копии рукописных тетрадей отца Николая Буткина. А в 2015-2017-х годах роман «Виноградари» был опубликован в февральских номерах журнала «Вестник Екатеринбургской духовной семинарии».

Роман этот автобиографический: в нем рассказывается, как отец Григорий (это сам отец Николай) приезжает в Шадринск, куда его назначили настоятелем собора. И он размышляет о том, что такое истинная вера; о том, как в будущем должна быть организована церковная жизнь.

А Зинаиду Иванову приговорили к 10 годам лишения свободы за «пораженческие настроения и хранение рукописей антисоветского содержания». «Из мест заключения она уже не вернулась, сгинула бесследно в лагерях, – говорит Галина Кибиткина. – Была реабилитирована только в начале 1990-х годов. В тексте приговора от 22 октября 1941 года сказано: «В судебном заседании Иванова виновной себя не признала».