В 1937 году ещё задолго до известного «дела врачей» прогремело «дело энергетиков», когда в Челябинске настоящему разгрому подвергли руководство городских электросетей. А главным обвиняемым стал бывший колчаковец и настоящий «инфраструктурный гений» Евсей Ращупкин.
Создатель челябинской телефонной сети, радиостанции и трамвая начинал карьеру столичным сердцеедом, а стал одним из главных энергетиков Урала, хорошим знакомым разведчицы из отряда Щорса.
Известные краеведы Вячеслав Лютов и Олег Вепрев работают сейчас над книгой об этом уникальном человеке.
«Соедините, барышня!»
Интересные факты можно обнаружить даже в самом начале биографии Ращупкина. Оказывается, родом он из села Страхово Самарской губернии. Здесь был похоронен самарский губернатор Григорий Аксаков, сын известного писателя.
Первую работу 16–летний Евсей получил на челябинском телеграфе в 1901 году. Но поражал челябинскую публику и своим досугом – любил кататься на коньках по льду реки Миасс. В то время такое увлечение было в диковинку, и Рощупкин быстро прослыл «столичной штучкой» и дамским угодником. Зоя, дочь Евсея, вспоминала, что в доме был портрет с подписью Николая Панкина–Коломенкина, первого дореволюционного чемпиона по фигурному катанию. Кроме того, Евсей играл в футбол и катался на велосипеде – словом, был нетипичным челябинцем начала XX века.
Именно на катке вблизи Острова–сада Евсей познакомился с предпринимателем Василием Колбиным, который сыграл большую роль в его судьбе, да и судьбе всего Челябинска. Остров находился в ведении Вольного пожарного общества, председателем которого был Колбин. Кстати, при обществе был и оркестр, где Евсей играл на виолончели.
Позднее Колбин спасет талантливого молодого человека от каторги, когда в 1905 году Евсей увлечется революционными идеями и ввяжется в стычки с полицией. Правда, понадобилась помощь и главы города Александра Бейвеля. А от революции Колбин отвлек Евсея при помощи амбициозного плана телефонизации Челябинска – к слову, первый телефон в России за пределами столиц появился в Катав–Ивановске, а вот Челябинск отставал. Но вскоре ситуация изменилась, и Ращупкин стал директором городской телефонной сети. Номеров было всего 79, так как плата за установку была велика – 130 рублей.
Жена Евсея, Юлия Угнивицкая, стала одной из первых пяти челябинских телефонисток – та самая барышня, что соединяла крутящих ручку аппарата абонентов. В Челябинске сохранился дом, где жили молодые – по улице Свободы, 10.
После были и другие смелые проекты, которые Ращупкин реализовал вместе с Колбиным. Среди них строительство городского водопровода (куратором был питерский инженер Аркадий Федоров, про проекту которого построили особняк Данцигера на улице Пушкина и водонапорную башню на улице Воровского), а главное, создание электрической сети. Именно он был в 1915 году руководителем строительства новой электростанции.
Кем был парень с кувалдой?
Во время Гражданской войны Ращупкин передвигался по Транссибу с различными техническими поручениями – дорога в то время находилась на территориях подконтрольных Колчаку, и впоследствии этот факт ему припомнят новые хозяева. Подошьют к делу и письмо тестя, который эмигрировал в Харбин и писал Евсею: «Я не получал (от дочери) писем уже сто лет и потерял всякую надежду на это. Причина тому, вероятно, боязнь переписываться с Харбином. Мы этой боязни никогда не имели и не можем даже представить себе, чего и как можно бояться… Ведь там у вас решили сдирать с живых шкуру, кто захотел проехаться в Харбин… Ваша жизнь для нас загадка, разгадать которую мы уже и не стараемся».
Но пока в советском уже Челябинске Ращупкин увлекся новой идеей – строительство радиостанции. Этому не помешал даже первый арест в 1921 году. Сначала Ращупкина приговорили к расстрелу за контрреволюционную деятельность, но потом приговор заменили на «условное наказание с годичным испытанием» за «советское отношение к работе и поведению». И сразу же после этого он получил пост директора будущего завода имени Колющенко! Там он проработал год, а потом снова вернулся в энергетику.
При этом успел принять участие в строительстве первого каменного моста через реку Миасс – это был проект Петра Искокова, который тоже служил у Колчака, но был прощён, а потом руководил строительством театра оперы и балета.
Удивительно, но на строительстве моста Ращупкин заметил парня, который лихо орудовал кувалдой – познакомился, помог с учёбой. Этим парнем был Иван Седов, будущий создатель ГРЦ Макеева и Машгородка в Миассе. Вот такое переплетение судеб.
Не менее удивительно, что Ращупкин ещё в 1924 году призывал создать плотину и искусственный водоём на реке Миасс, соединив его с озером Аргази. Видел он действительно далеко.
«Вся профессура под нарами»
В конце 20–х годов Ращупкин работает над модернизацией энергетических сетей Челябинска. Он был одним из главных инициаторов строительства ЧГРЭС. Дело шло тяжело – чертежей не хватало, зато в избытке было различных политических инструкций, призывающих к бдительности.
Удивительно, но при такой загрузке Ращупкину удалось «продавить» давний проект, который он задумывал ещё с Колбиным – запуск трамвайной линии в Челябинске. Прокладка линий началась в 1931 году, а в числе вагонов были Путиловские, выпущенные до революции в Санкт–Петербурге. Первый же рейс соединил улицу Карла Маркса и вокзал.
Но главным остаётся энергетика. Среди коллег–энергетиков Ращупкина встречались действительно легендарные люди – например, строительством ЧТЭЦ–1 занималась Фрума Ростова, бывшая разведчица Щорса, которая стала его женой. Позднее, чтобы избежать ареста, она уедет из Челябинска.
А вот Ращупкину не повезло. Из–за низкой квалификации работников на ЧГРЭС постоянно происходили аварии – на станции появилась даже должность – инженер по авариям. Произошли аварии и на других станциях. В то время причины долго не искали – мол, «враги народа» орудуют! А Ращупкин с его биографией вполне укладывался в образ «затаившегося врага». В 1936 году его арестовали.
«28 декабря 1936 года ночью постучали в окно, – вспоминает Зоя, дочь Ращупкина. – Подошла мама, Юлия Александровна, и сказала, что незнакомым людям среди ночи она открывать не будет. Но «гости» настаивали. Тогда Евсей Митрофанович подошел к окну и, увидев петлицы, произнес: «Открой. Это за мной…».
Они вошли в дом, с ними был понятой. Сразу приступили к обыску, искали даже в постели трехмесячного ребенка. В ящичках буфета собрали все флакончики, нюхали их; искали револьвер, но его у нас не было. Собрали мои студенческие фотографии, предварительно заставив отца расписаться на каждой, и унесли с собой. Отца увели.
Несколько дней нас не трогали. Потом пришли производить конфискацию имущества. Дядька был добрый – завышал цены, не брал хорошие вещи. Мы подали пыжиковую шапку отца. «Уберите, вам самим пригодится зимой».
И действительно я ее очень долго носила. Не стал он описывать и мебель из орехового дерева».
Увиделись родные с Евсеем лишь однажды, когда его переводили из тюрьмы в здание НКВД. Дочь вспоминала, что успела обнять отца, а тот ей сказал: «Я ни в чем не виноват. Не верь никому и ни с кем об этом не говори. Мы и сами понять ничего не можем. Весь цвет ленинградской и московской профессуры у нас под нарами».
Зоя Ращупкина поехала в Москву хлопотать, но безуспешно. В лифте однажды столкнулась даже с прокурором Вышинским, но не смогла с ним заговорить. В итоге разгрому подверглось все руководство Челябинских городских сетей.
Реабилитировали Ращупкина в 1955 году. Первоначально родным сказали, что он умер во время отбывания наказания от рака желудка в 1944 году. Лишь в 1989 году открылась полная правда – на самом деле Евсея Ращупкина расстреляли в 1938 году.
«АиФ-Челябинск» в социальных сетях:
От фуршета отказался. Челябинские предприниматели помогали бедным 
Народное образование. Первое училище в Челябинске появилось 100 лет назад 
Под рекламу - полосу! История южноуральских объявлений ХХ века 
Пикники и боевики. Как отдыхали культурные люди дореволюционного Челябинска 
Чайная столица. До 1917 года торговля чаем давала миллионный доход в казну