В годы Великой Отечественной войны Южный Урал стал одной из главных кузниц с таким трудом приближаемой Победы. Челябинск дал фронту 18 тысяч тяжёлых танков и самоходных орудий, более 48 тысяч моторов для них. В заводских цехах было создано 13 тысяч новых типов танков и самоходных артустановок.
И если одни проводили бессонные ночи у станков ради своих близких и родной земли, то другие вносили вклад не по своей воле, находясь за колючей проволокой. О тех, кто строил стратегически важные заводы и работал на них, рассказали корреспонденту chel.aif.ru в музее школы № 74.
Пока станки не умолкнут
Фронт нуждался в технике, оружии, комплектующих. Те, кто остался в тылу, трудились не покладая рук. Ушедших на фронт мужчин заменили подростки, женщины, пожилые люди.
Одной из таких рабочих в то время была Марионелла Ильина. Когда началась война, ей было всего 16 лет. Техникум, где училась девушка, перебросили на ЧТЗ, и юная Мира встала к станку. До вечера точила детали для танковых моторов. Чтобы успеть к началу смены, к восьми утра, вставала затемно. Перевыполненная норма (больше деталей, чем положено) отоваривалась дополнительным пайком — 150 граммами хлеба и 30 граммами масла. Так — у станка и в неустанном труде — для Марионеллы прошли четыре года. Пока как-то раз девушки не зашли в цех и не застыли, поражённые царившей в нём оглушительной тишиной — все станки умолкли. Было 9 мая 1945 года.
В музее хранятся хлебные карточки, которые тогда выдавали рабочим, служащим и членам их семей. Датируются они 1941 годом. На крошечных квиточках суточные нормы: 600 граммов — на рабочего, по 400 — на иждивенцев. Есть и карточки для командированных — им полагались дополнительные 100 граммов хлеба.
«Энтузиасты не по своей воле»
После начала войны на Южный Урал спешно эвакуировали более 300 промпредприятий, в том числе Харьковский моторный и ленинградский Кировский заводы. Производство военной техники и комплектующих нужно было наращивать, остро не хватало металла. На севере Челябинска возобновилось замороженное в 1930-е годы строительство металлургического комбината (нынешний ЧМК), сырьё для которого должно было поступать с Бакальского месторождения. На помощь Бакалметаллургстрою НКВД (с 1942 года — Челябметаллургстрой) из-под Сталинграда направили Пятую сапёрную армию во главе с бригадным инженером Александром Комаровским. Он возглавил масштабную стройку на Першинской площадке на окраине Челябинска.
Основной рабочей силой при строительстве завода стали так называемые «трудармейцы» — те, кого мобилизовали для несения принудительной трудовой повинности. Большую их часть составляли немцы: депортированные из Поволжья, мобилизованные в других регионах страны. Позже стали поступать военнопленные, в том числе финны, румыны, чехи, венгры, австрийцы.
Содержались трудармейцы в лагере, получившем название Бакаллаг, и первые годы жили в основном в собственноручно построенных полуземлянках. Насчитывалось четыре лагерных участка, укомплектованных заключёнными, и 16 стройотрядов, состоящих из трудмобилизованных. Стройплощадки Бакаллага располагались не только на территории будущего Металлургического района, но и в Верхнем Уфалее, посёлках Сулея, Багаряк и Каштак, в Ильменском заповеднике, на станции Сатка, в Потанино, Катав-Ивановске, Коркино и Бакале. Работали трудармейцы на лесозаготовках, известковом, цементном и кирпичном заводах, карьерах, угольных шахтах и фабриках.
Условия труда были тяжёлыми, особенно зимой. Большую часть работ приходилось выполнять вручную. Стройплощадка тщательно охранялась — была по периметру огорожена колючей проволокой, на вышках дежурили дозорные.
Условно территорию основного лагеря можно было разделить на две части. В северной, на месте, где располагался женский стройотряд, сейчас находится женская колония. Южную часть лагеря от северной отделяла узкоколейка, которая тянулась от нынешней промзоны. По всей видимости, её использовали для хозяйственных нужд. Железнодорожная ветка упиралась в один из самых крупных лагерей стройотряда, сейчас на этом месте находится школа № 74.
По воспоминаниям очевидцев, управление строительством находилось в здании нынешнего тубдиспансера. На территории одного из отрядов был лазарет.
Аристократки с вагонетками
В материалах фонда челябинского краеведа Владимира Борисова можно встретить занимательную историю. Имя рассказчика не сохранилось, однако указано, что это часть воспоминаний одного из работников металлургического комбината.
Он рассказывает, что осенью 1943 года на строительство металлургического завода прибыли несколько сотен немок. Среди них были жёны и дочери высокопоставленного германского начальства, которые приехали отдыхать в Кисловодск, не предполагая, что вскоре окажутся в тылу наших войск. В лагерь их привезли в соответствующих «курортных» нарядах. Поселили в отдельных домиках, которые всё же были огорожены «колючкой».
Новоприбывшим выдали лагерную форму и сказали выходить на работу на следующий день. Однако немки выразили протест, даже нарядились соответствующе — бушлаты накинули поверх изысканных костюмов, платки повязали на шляпки. Работать отказались, утверждая, что никогда не делали этого на родине и здесь не собираются.
Бунтовщицы заявили: «Ещё немного и война кончится. Вся Россия даже за Уралом окажется германской. Ведь Москва и Ленинград давно взяты, разве не так? Доблестные немецкие войска, захватывая города, скоро подойдут к Уралу».
Заставлять не стали. Спустя несколько дней дамам лишь снизили паёк — «вместо 800 граммов хлеба, положенных по норме работающим, им стали выдавать по 300 как иждивенцам». Прошла неделя, другая, и несколько женщин сами попросились на стройку. За ними пришли и другие. Аристократки встали у смесительных агрегатов, формовали кирпичи, закатывали вагонетки в обжиговые печи, а позже даже стремились к перевыполнению плана и гордились своим появлением на доске передовиков.
«Через год они стали похожи на россиянок, так же стояли в очереди за зарплатой и продуктами в магазинах. С них, как и с наших рабочих, вычитали за жильё, питание и спецодежду. Они, так же, как и наши трудармейцы, получали из дома небольшие посылки и почту, видимо, через Красный крест. Старались поделиться съестным, показывали фотографии родственников, детей, радовались, когда русские проявляли к ним интерес», — говорится в материалах.
По словам руководителя музея Таисии Кириловой, стопроцентной уверенности в достоверности этой истории нет. Хотя женщины на территории Бакаллага действительно были.
Горсть уральской земли
К 1 марта 1942 года в лагере насчитывалось 11 708 «строителей», к концу — 1944 года — более 22 тысяч. Тех, кто не пережил тяжёлых условий, хоронили в общей могиле в районе будущего шлакоотвала ЧМК.
В 2010 году ученица 11 класса школы № 74 Анастасия Кузнецова под руководством учителя истории и обществознания Елены Захаровой написала творческую работу «Бакаллаг на современной карте Металлургического района». Исследование девочки вошло в сотню лучших работ России, появилось в интернете. Результат оказался неожиданным — на связь со школой вышла семья из Смоленска, более полувека назад потерявшая своего родственника Андрея Рубанова.
Осенью 1941 года войска, в составе которых был Рубанов, попали в немецкое окружение. Из кольца врагов солдатам удалось вырваться. Неизвестно, попадал ли смолянин в плен, однако по доносу его обвинили в неблагонадёжности. Решением военного трибунала от 15 ноября 1941 года Рубанов был осуждён на десять лет и оказался в Бакаллаге. В материалах его архивного дела сказано, что 22 марта 1942 года 31-летний заключённый умер в центральном лазарете лагеря от пеллагры третьей степени и истощения.
Дочь и внук трудармейца приехали в Челябинск. Вместе со школьницей Настей и её научным руководителем они отыскали тот самый пустырь — предположительное место захоронения узников Бакаллага и расположенный рядом мемориал. Там они оставили горстку смоленской земли и увезли с собой частицу уральской.
Для справки
После окончания войны трудармейцам разрешили вызывать к себе свои семьи, которые находились в других спецпоселениях. Очевидцы того времени рассказывают, что таким семьям разрешили селиться вне «колючки».
После 1948 года все категории трудармейцев были демобилизованы и переведены на спецпоселение. Въезжали они в построенные наспех лагерные бараки или дома без удобств. Покидать Челябинск они не имели права вплоть до 1956 года и должны были регулярно отмечать в комендатуре.