«АиФ-Челябинск» продолжает публикацию статей в рамках совместного проекта с Госархивом Челябинской области – «Особая папка».
7 декабря 1934 года Совнарком принимает постановление «Об отмене с 1 января 1935 года карточной системы». Этому постановлению предшествовало решение ноябрьского Пленума ЦК об отмене карточек. Такой резкий экономический поворот после пятилетнего периода карточной системы должен был продемонстрировать успехи колхозного строя.
Однако, как это часто бывает, что-то пошло не так. Свободная продажа хлеба обернулась дефицитом и громадными очередями. Люди были недовольны и перебоями в торговле, и выросшими ценами на хлеб. Узнать правду о том, как ситуация складывалась на Южном Урале, мы можем только из «Особой папки».
К торговле не готовы
Кроме отмены карточек, документ совнаркома устанавливал повышенные розничные цены на ржаной и пшеничный хлеб и более высокие цены на муку. Цены варьировались в зависимости от территориальных зон. Наиболее распространенной была цена на пшеничный хлеб 1 рубль за кг – это было вдвое больше старой цены на хлеб.
В общем, эффектное решение «о свободной торговле» было принято, о нем трубили газеты, превознося мудрость вождя и успехи социалистической деревни. Дальнейшие события, развернувшиеся в 1935 году, показали: созданная экономическая система способна худо-бедно распределять имеющиеся ресурсы, но совершенно не готова даже к подобию «свободной торговли». Для этого не было ни достаточных хлебных запасов, ни хлебозаводов, ни магазинов, ни торгового оборудования. И последствия не заставили себя ждать.
Месячный фонд – за три дня
С начала 1935 года в Челябинский обком партии с мест направляются весьма осторожные (или вполне позитивные) отчеты о том, как идет свободная торговля хлебом. Районные руководители не хотят «подставляться» и выглядеть людьми, не способными выполнить задание партии. Но, тем не менее, и они не могут скрыть своих опасений по поводу происходящего.
Например, секретарь Каргапольского райкома Потатуев сначала отчитывается о сделанном: «Во исполнение решения Пленума ЦК об отмене карточной системы районом проведены следующие работы: построена одна пекарня; построено магазинов – 3, ларьков – 9, мучных лавок – 5, было проведено 3 кустовых партийных собрания».
Затем переходит к тому, что его по-настоящему волнует: «По всему Каргапольскому району за 3 дня продали весь месячный фонд печеного хлеба. Выделенных фондов муки категорически не хватает».
Депутаты Копейского горсовета пишут нужные начальству отчеты: «Магазин № 12: очередей не было, рабочие довольны. Магазин № 4: продажу хлеба закончили в час дня, очередей не было, продажа проходила спокойно». А как дела обстояли на самом деле?
«Доходит до драки»
О подлинных событиях и настроениях людей мы можем узнать из докладной записки «О недочетах торговли хлебом», подготовленной для первого секретаря обкома Кузьмы Рындина редакцией газеты «Челябинский рабочий».
«За последние 10 дней редакция газеты получила много писем рабочих, служащих о крупных недостатках в развертывании торговли хлебом», - говорится в этой записке. Далее на 20 страницах цитируются многочисленные «сигналы» из городов и районов области. И картина складывается далеко не благостная.
Например, в том же Копейске ситуация отличается от той, что нарисовали депутаты: «На шахте № 12 Копейского района пшеничный хлеб бывает очень редко и мало, поэтому за ним создается очередь. Бывает беспорядок, дело доходит до драки. Рабочий Худяков».
«23 января в Копейском районе очереди были у всех магазинов, достигали до 300 человек. Народ бегал от магазина к магазину в поисках хлеба, но его нигде не оказывалось. Особенно взволнованы шахтеры. Это говорит о том, что среди руководителей района нет никакой заботы о снабжении населения хлебом. Рабкор Столяровский».
«Магазины обошел, хлеба не видел»
Читаем сигналы с мест. Брединский район: «Рабочие, служащие сельсовета и учителя получают хлеб плохого качества, хлеб привозят в сельсоветы из центра района, он доходит до потребителя только на 20-е сутки. В Мариинский сельсовет хлеб привозят 2 раза в месяц, по 80 кг. В.Иванов».
Мокроусовский район. «У ларьков создаются очереди, 200-250 человек. Люди давили друг друга и силком пролезали в двери ларька. а оттуда уже выбрасывали через головы, до 10 января в эти ларьки забрасывали по 50-80 кг хлеба, но сейчас ларьки закрыты на замок. Я несколько раз стоял в очереди, но ни разу не удавалось купить ни одного килограмма. Поэтому мне с женой и двумя детьми приходится жить на одной картошке. Хлеба у нас купить негде. Новопашенцев, с. Мокроусово».
Златоуст: «С торговлей хлебом в Златоусте безобразное положение. В последние дни в центре города в магазинах почти совершенно отсутствует ржаной и пшеничный хлеб. За белым хлебом создаются большие очереди, 15 января в магазинах города не было никакого хлеба. Фабкор Савин».
Челябинск: «На ЧТЗ в середине января хлеб в магазины всегда доставляется с опозданием и в недостаточном количестве. Дежурный магазин № 48 имеет пропускную способность 4000 кг, но полной нормы хлеба он еще ни разу не получал. Хлебозавод отпустил в магазин 1300 кг хлеба, в 2 часа 17 января в магазине хлеба уже не было. Не лучше обеспечиваются и другие магазины ОРСа, нередко хлеб в магазины привозят в мерзлом виде, продавцы такой хлеб не режут, а рубят. Работник цеховой газеты Пекут».
«22 января в 5 часов вечера я обошел все магазины и ларьки ЧТЗ и ни в одном хлеба не видел. Рабочий паро-силовой ЧТЗ Ежов».
Открыты закрытые распределители
Причем, простые люди, не зная о том, что происходит в других районах области, были уверены, что такое тяжелое положение с хлебом сложилось конкретно в их селе или городе. И винили в этом местных начальников.
Например, вот письмо со станции Шляпниково, Каргапольский район: «На вопрос «Даешь хлеба» руководители отвечают, что данная норма хлеба продана и больше нет. Область нарядов не дает, приходится рабочим и служащим питаться воздухом. Прошу газету воздействовать на кого следует и добиться, чтобы рабочих снабжали хлебом бесперебойно. Постановление правительства о торговле хлебом игнорируют – особенно на ст. Шляпниково, Ковалев А.Я., работник базы РПС».
Кстати, по традиции, начальники о себе не забывали. И организовали для себя и закрытые распределители, и продажу по специальным спискам:
«Отпускают хлеб в магазине на человека не более 150-200 г в день, у ларька и магазина всегда скапливаются очереди, доходящие до 200 и 250 человек. Чтобы купить хлеба, надо простоять в очереди на улице по 2-3 часа, многие остаются совсем без хлеба. Во вновь построенных магазинах открыты закрытые распределители, в которых отпускают хлеб только по пропускам районным работникам. Ст. Лебяжье ЮУЖД, Лукашевич».
«В Куртамышском районе за хлебом создаются большие очереди. Хлеб продается только двух сортов: ржаной и пшеничный простого размола. Устроена торговля в закрытом распределителе партактива лучшего качества только прикрепленным. Надеев» и так далее - подобных сообщений множество.
«Когда прекратятся безобразия»
Может сложиться впечатление, что все эти события – временные трудности свободной продажи хлеба, и ни сегодня-завтра все наладится. Но проходит несколько месяцев, а положение к лучшему не меняется. Вот письмо Николая Клюкина (от 26.04.1935) в редакции «Правды» и «Челябинского рабочего». Оно озаглавлено: «Когда прекратятся безобразия с торговлей хлеба в гор. Троицке».
Читаем: «Выпечка хлеба производится недостаточно, особенно простого пшеничного хлеба, в результате чего очереди за ним вошли в систему. Становятся в очередь за 2-3 часа до открытия ларьков, а с открытием получаются давка, безобразия, доходящие чуть ли не до драк. Чтобы получить 2 кг хлеба, рабочему или служащему надо простоять в очереди 1-2 часа, но это еще ничего. Но бывает очень часто: ввиду того, что хлеба выбрасывается незначительное количество, стоящим в конце очереди хлеба недостает».
Кстати, свободная продажа имела оговорку – в одни руки могли продать максимум 2 кг хлеба. Что касается «безобразий», то есть очередей, долгого ожидания, перебоев, то эта ситуация перешла из острой формы в хроническую.
Известный челябинский писатель Владимир Черноземцев, чье детство прошло в Златоусте, говорил мне в интервью, что одно из самых ярких его детских воспоминаний – все те же очереди за хлебом (это был конец 40-х годов): «Надо было выстоять за ним огромную очередь. Иногда даже с вечера занимали очередь, чтобы утром купить хлеб. Когда с хлебозавода ехала телега с будкой, то люди бежали со всех ног в магазин, чтобы купить хлеба».