Мозги - в педвузы!

Школа № 1535 стала лучшей в рейтинге школ Москвы. Исследование учитывало количество призёров олимпиад и баллы ЕГЭ выпускников-2011. Об этом успехе и об образовании в целом мы поговорили с директором школы-победительницы Михаилом Мокринским.    
   

«Мы ещё в XIX веке»

«АиФ»: - Михаил Геннадиевич, в чём секрет победы?

М.М.: - Я надеюсь, что это не победа, а доказательство - наш путь развития для современной школы наиболее эффективен. В чём он конкретно? Во-первых, в правильном определении места педагога. Мы предпочитаем, чтобы каждый педагог становился Учителем. Но такое отношение не гарантия правильного распределения сил ребёнка. И в этом смысле мы до сих пор в XIX веке. 12-16 учителей в средних и старших классах не сами должны определять размер домашних заданий. Это взвешенное решение должно за них принять государ­ство, заранее научно обоснованно определив, какое сочетание нагрузок оптимально для того или иного возраста. Россий­ская школа пока балансирует на рубеже советской традиции и современных методик. Попытка взрослых успеть всё нередко оборачивается для детей перегрузкой знаниями в ущерб осмысленности. И во-вторых, мы своим примером доказываем необходимость укрупнения школ.

Сегодня в одних общеобразовательных учреждениях учится до тысячи детей, в других - не более 200. Малокомплектность, понятно, и удорожает содержание здания, и увеличивает сумму, которую бюджет города должен выделять на одного ребёнка.

«АиФ»: - В первой десятке лучших в 8 из 10 школ ученики отбираются с 6-7-го класса…

М.М.: - Я думаю, что рейтинг просто обозначил ту проблему, к решению которой общество пока не готово. Можно продолжать строить территориальную модель обучения в расчёте на среднего ученика. А можно признать, что вариативность программ по уровню и направленности уже к 5-6-му классу становится потребностью для детей. Сегодня они переходят в лицеи, но в идеале, мне кажется, эти дополнительные возможности им должны обеспечивать в их соб­ственной школе, создавая классы для мотивированных учеников. Чтобы ребёнок не тратил силы на дорогу. Тут-то опять мы возвращаемся к теме укрупнения школ. Сегодня небольшая школа организовывает один сильный класс, скажем математиче­ский. И туда идут все сильные ученики, даже если они имеют гуманитарную или естественно-научную склонность, просто чтобы не оказаться среди менее подготовленных сверстников. А надо, чтобы все направления подготовки были укомплектованы сильными педагогами! Если в школе в параллели всегда 5 классов пяти профилей, то она, даже когда какой-то из них западает, будет изыскивать все возможности, чтобы на фоне четырёх блестяще организованных пятый тоже выглядел достойно.

Учиться не заставишь

«АиФ»: - Вы набираете подростков. В этом возрасте часто не понимают, зачем в прин­ципе надо учиться…

   
   

М.М.: - Тут однозначно основополагающую роль играет семья. К нам приходят дети, мотивированные своим окружением на хорошую учёбу. И поэтому я всегда был сторонником ЕГЭ. Многие годы дети, взрослея, понимали: без репетиторов из выбранного института в него не поступишь. А значит, если у семьи нет денег на его оплату, никакие твои школьные успехи желанного результата не принесут. С момента введения ЕГЭ возникла чёткая причинно-следственная связь между тем, как ты успеваешь на уроках, и тем, что ждёт тебя во взрослой жизни.

«АиФ»: - Восьми вузам в стране позволено проводить дополнительные экзамены. Это необходимость или пережиток прошлого?

М.М.: - Думаю, это компромисс. Потому что уж очень ЕГЭ остаётся недопонятым. Он до сих пор не имеет нормальной поддержки прежде всего, на мой взгляд, из-за инерционности системы. Очень разнообразны переживания людей  по поводу происходящего в образовании. И где-то эта тревога искренняя,  не шкурная, а за дело, за систему в целом. А у кого-то опасение - а где же тут моё-то место? Тревожатся родители, не понимающие пользы от нововведений. И есть учителя, которые умеют делать одно и не умеют другого и потому не желают перемен. И есть вузы, рассуждающие корыстно: набрали за нас - будем возмущаться.

«АиФ»: - Общество в последние десятилетия стало совершенно другим, а дети?

М.М.: - Дети, конечно, меняются постоянно и меняются более глубоко, чем мы это можем заметить. На поверхности - они меньше читают. Они заметно более инфантильны. Конечно, дети были инфантильны всегда - и нормально, что общество старается ограждать подрастающее поколение от части проблем. Такой тип инфантильно­сти нам привычен, и мы его не замечаем. А другой тип, вызванный их существованием в интернет-пространстве и неумением перейти из этих сетевых форм существования в реальные, - он заметен и вызывает тревогу, а иногда и раздражение. Но в целом они нормальные дети, как и дети всех поколений. Важно, что школа не имеет права проспать вот эти изменения. Мне очень хочется верить, что, с одной стороны, уважительная, поддер­живающая, а с другой - структурирующая, технологичная, требующая навыков самоорганизации, самооценки система работы школы - это правильный ответ на изменения в психологии современных детей.

«АиФ»: - А учителя изменились?

М.М.: - Гораздо меньше, чем хотелось бы. Молодые подрастали в тот длительный период, когда страна менялась коренным образом и когда наша профессия оказалась одной из самых непопулярных. Многочисленные выпускники педвузов совершенно точно не были настроены на работу с детьми. И даже когда это поменялось и школа сегодня - далеко не самый обездоленный социальный институт, учителя вполне сводят концы с концами, работает сила инерции. У будущего учителя с первых же месяцев нужно формировать и высокое отношение к профессии. И во-вторых, привлекать в педвузы лучшие мозги поколения. Пока с первым - провал. И со вторым - провал. Понимаете, если вдруг четверокурсник впервые в жизни подумал о том, что может пойти в школу работать, то, скорее всего, он школе-то не нужен. Потому что он приходит с несколько странной позицией - я готов работать, но научите меня всему. Не факт, что такой учитель полезен детям.

Смотрите также: