Пробитая оборона. Во времена СССР ситуация с Сирией была невозможна

Многие наши земляки посвятили всю свою жизнь оборонке, участвовали в разработке уникальных технологий, а после были вынуждены с горечью наблюдать, как рушится все созданное их руками.

Как получилось, что многие предприятия ВПК оказались банкротами? Почему наши разработки зачастую не выдерживают конкуренции с зарубежными? Можно ли вернуть молодежь на заводы?

Ответить на эти вопросы мы попросили нашего гостя – кандидата технических наук, заслуженного изобретателя РСФСР, одного из создателей метеорологических ракет Альберта Иштулова. Он долгое время возглавлял конструкторское бюро завода «Станкомаш», принимал непосредственное участие в испытаниях систем ПВО ракетного крейсера "Петр Великий".

Врагов у нас нет?

– Сейчас многие жалуются, что молодежь не спешит идти на заводы. Чем же привлекали технические специальности в советское время?

– Эти профессии были престижными. Да и платили соответственно неплохо. Так начинающий инженер получал более 100 рублей, а ведущий – 250 рублей. А молодежь сейчас не хочет идти не только из–за денег, а еще и потому, что интерес к этим специальностям пропал. Все же видят, как долгое время государство относилось к оборонке. Все конструкторские бюро, институты оказались ненужными. Провозгласили – мол, врагов у России нет! Я сам видел, как конструкторы со слезами подписывали документы, уничтожающие, по сути, систему залпового огня «Точка», которая действовала с удивительной точностью, с отклонением не более метра при расстоянии 80–90 километров.

– Но ведь то была общемировая тенденция – всеобщее разоружение…

– Да в том–то и дело, что не было оно всеобщим. Мы–то разоружились, а США нет. Знаете, я ведь поначалу к Горбачеву очень хорошо относился, но только до того момента, когда стало понятно – совсем не то мы делаем. И в итоге сейчас положение, которое сложилось на «Станкомаше», АМЗ, стало всеобщим – во всех регионах без исключения. Мы сами погубили науку и производство – в свое время мы опередили многих, но советские наработки уже устаревают.

– Однако разве не было во всем этом некоего перекоса? Многие граждане отдачи от всех этих разработок не видели.

– Согласен, была у нас такая проблема – идей много, а вот до производства доходило далеко не все. Но, тем не менее, не сравнить с сегодняшней ситуацией – для испытаний на полигонах целые очереди конструкторов стояли! А сейчас и самих полигонов нет. В Казахстане разрушен, есть, правда, еще один – в Астраханской области.

– Как же, по–вашему, надо было провести реформы?

– Трудно сказать. Но в одном я уверен – надо было на равных держаться с Западом. А мы со всем только соглашались. В советские времена ситуации с Ливией и Сирией даже представить нельзя было.

Есть толковые ребята

– А что за метеоракеты вы создали? Насколько уникальны эти разработки?

– Ракеты на заводе мы разработали для исследования параметров атмосферы – это помогает предсказывать погоду. Запускали ракеты с кораблей, в том числе с «Петра Великого» – кстати, этот корабль начали создавать еще в советские годы. Данными мы делились с зарубежными странами – впрочем, они тоже нам присылали материалы.

Сейчас эти ракеты у нас никто не делает – ни у нас, ни в казахстанском Петропавловске. А вот за границей выпускают. Наверное, у них придется все закупать.

– Но сейчас вроде государство предпринимает попытки возродить оборонку. По вашему мнению, получится ли?

– На многих заводах нет уже ни специалистов, ни комплектующих. Со «Станкомаша» я ушел в апреле этого года, когда понял, что перспектив нет. Завод – полный банкрот, а значит, не имеет право участвовать в конкурсах на госзаказ. В итоге выигрывают такие конкурсы фирмы весьма посредственного уровня. Отсюда и многочисленные аварии. Хотя сейчас вроде на заводе совместно со специалистами из Тулы пытаются возродить производство.

– А есть среди молодежи те, кто может прийти вам на смену?

– Я читал лекции в ЮУрГУ – там есть толковые ребята. Но надо им создать условия, чтобы они хотели работать. А ведь так–то работа очень интересная – разрабатывать и испытывать.

К примеру, в свое время мы создали единственные в России и мире мишени, которые поднимались в воздух на 20–60 километров, имитируя вероятного противника – дают возможность рассчитать скорость, прочие параметры двигающихся целей. Конечно, я надеюсь, что положение изменится – сейчас, после ухода Сердюкова, государство вроде бы начинает понимать все пагубность прежней политики, когда танки есть, а горючего для них в стране, добывающей нефть, нет! Когда самолеты стоят на земле, а летные училища закрывают!

Конечно, задача перед властями стоит масштабная. Кто знает, справятся ли они? Меня всегда восхищало, как во время войны удалось в считанные месяцы перевезти за Урал и наладить целые производства. Именно на тех площадках родилось множество разработок, которые используются по сей день – например, автомат Калашникова. Удастся ли сейчас совершить новый рывок? Честно говоря, не знаю.

Тарифы надо заморозить

– У вас более полусотни изобретений – они все касаются оборонной тематики?

Читайте также

Техники авиабазы Шагол заплатят 75 миллионов за упавший Су-24М

– Нет. Есть, например, устройство для измельчения кормов, инфракрасная сушилка, многое другое. Мы даже создавали образцы, но в производство все это не попало – слишком большая себестоимость. А происходит это все из–за наших высоких тарифов, которые просто убивают отечественные разработки, делают их не конкурентно способными по сравнению с зарубежными. Так что правильно государство делает, что собирается заморозить тарифы.

– Вы до сих пор занимаетесь изобретениями?

– Знаете, мне недавно из Москвы звонили, интересовались, в каком состоянии завод. Я им ответил, что завода уже нет, но сам я работать, конечно, буду, хотя на счету уже 158 патентов.

– Наверное, еще в детстве собирали первые механизмы в гараже?

– Меня родители прочили в педагоги – папа был директором школы, мама – учительницей. Но у меня голос слабый, не могу говорить долго и громко – сами понимаете, для учителя это большой недостаток.

А увлечений было много, и не обязательно связанных с техникой. И я и рисовал, и на гармони играл, и штангу поднимал. Кое–что из тех увлечений осталось – например, до сих пор собираю альбомы художников. А преподавать могу, наверное, только математику – многое помню, и до сих пор иногда помогаю решить знакомым те или иные задачи.

Смотрите также:

• Притяжение Марса. Даже банка помидоров может стать технологическим прорывом →
• Наш движок на марсоходе. Почему изобретения челябинца нужны в США →
• Брюсу Ли было трудно говорить на родном языке →