Наш дедушка. Ветерану нужна машина «Ока»

Может, поэтому он всё время называет меня «Машенька», и звучит это именно так, как могут говорить только дедушки. Наша разница в возрасте - ровно 60 лет.  Он не из тех, кто любит рассказывать про ратные подвиги. Он никогда не ходил на встречи со школьниками, как это делают другие участники войны, чьи рассказы мало чем отличаются от фронтовых повестей издательства «Детская литература».

Сбежал на войну

Потому что его рассказы о войне - это не геройство книжных персонажей и непременная череда побед, а страшная история мальчишки, который сбежал от матери, пристроившись к колонне новобранцев. И вот,

в июле 1943-го под Прохоровкой вчерашний сорванец уже подбивает два танка. Вовсе не из геройства, а просто потому, что очень хотел жить.

А потом его ранило в боях на Украине, да так, что даже сегодня он отказывается от чашки чая, потому что не может пить.  Осколок попал в висок, прошёл через рот, сломал челюсть и застрял рядом с лимфоузлом. Десятки лет врачи отказывали ему в операции: слишком большой риск. С «железным напоминанием» о войне дедушка расстался всего пару лет назад, на очередной операции в челябинском госпитале. Сейчас он почти не говорит, он хрипит, захлёбывается звуками. Помогает жена - «переводчица».

С войны наш Вадим Алексеевич вернулся 21-летним ветераном и инвалидом. Выучился на бухгалтера, но работать по профессии помешала правая рука, которая отказывалась выводить мелкие цифры в графах отчётов. Писать левой рукой он не научился. И тогда решил, что будет спортсменом, но на одном из футбольных матчей потерял сознание: может быть, сдвинулся осколок и напомнила о себе старая рана. С тех пор о спорте тоже пришлось забыть. Но Усольцев не сдался. Он 36 лет проработал инспектором по кадрам. Первые послевоенные годы жил в комнате без удобств, носил воду на второй этаж на одном плече на коромысле. Но квартиру ему всё-таки дали, пусть сперва и на условии подселения.

Программа закрыта

Он часто вспоминает о том, как лежал с ветеранами  в госпитале  уже в наши дни.  И все они недоумевали, почему такому вояке, который нюхал порох под Прохоровкой, до сих пор не дали «Оку» - маленькую автомашину, чтобы съездить в поликлинику или в сад? Вы спросите, как он будет её водить? У него, слава богу, есть родственники. И прежде закон предусматривал, что за руль  «окушки» инвалида  сядет здоровый, способный водить родственник. Хлопотать за машину Усольцев начал ещё при губернаторе Сумине, вот только до сих пор вынужден ездить на общественном транспорте. Я не смогла сказать нашему дедушке, что «Оку» уже не выпускают, а программа выдачи авто ветеранам давно закрыта. Потому что не знаю, как объяснить человеку, прошедшему всё это, что такое бюрократия и как двигаются очереди в наше время, будь то машины ветеранам или путёвки в детские сады.

Через неделю наш дедушка снова пришёл к нам в редакцию с вопросом: «Как быть с гаражом для будущего авто?» -

и я готова была заплакать. Ведь мой ответ «нет» окажется для этого человека страшнее, чем гитлеровская мина. Уходя из редакции, он долго сжимал мою руку в своей, извинялся за то, что отвлекает от работы, и всё время называл меня «Машенька». Я знаю, что и мою заметку Вадим Алексеевич вырежет и сохранит своим внукам. О «нашем АиФовском дедушке» я расскажу своим детям, когда они подрастут. Но кто не позволит бюрократической бомбе убить последнюю надежду воина-ветерана?

От редакции. Если вы хотите и можете чем-то помочь ветерану войны, звоните нам по телефону (351) 267-20-70. Будем также признательны, если чиновники, от которых зависит судьба этого человека, не останутся в стороне. Ну и особенно уповаем на предпринимателей: может, мы всем миром купим дедушке то, что обещало дать государство, да обмануло?..

Смотрите также:

• Мимо родной деревни. Читатели «АиФ» - о войне, обстрелах и победном салюте →
• Отработав на ЧТЗ 40 лет, женщина стала притягивать к себе предметы →