Поэзия соцсети. Сола Монова об эмигрантах, мате и розовой дымке Челябинска

На страницу загадочной темноволосой красотки Солы Моновой в соцсети «ВКонтакте» подписаны свыше 325 тысяч пользователей. Её стихотворения, сопровождаемые яркими фотокарточками, расходятся по Сети десятками тысяч репостов. Поэзия уроженки Владивостока Юлии Саломоновой близка каждой второй барышне, пережившей любовь и предательство, тоскующей из-за увядающей внешности и злящейся на вечно молодых любовниц своих ухажёров. Критики негодуют, как столь поверхностные стишки без зазрения на рифму и литературность могут собирать столько поклонников. При этом даже в Челябинске высказать благодарность поэту пришли не только напудренные девушки, но и суровые мужчины.

Екатерина Степанюк, chel.aif.ru: Юлия, вас не обижает, что многие вообще не считают ваши стихотворения литературой?

Соломонова: Нет такого представителя искусства, которого бы не ругали. Вспомните, как провалилась «Чайка» Чехова. Если тебя ругают, значит, ты существуешь. В обратном случае, может оказаться, что никто тебя и не заметил. Любой отклик и комментарий — это плюс. Например, как мой любимый поэт Игорь Северянин стал «королём поэтов »и опередил Маяковского? Он издал маленькую брошюрку «Электрические стихи», которую разослал по издательствам. В итоге стихи попались на глаза Льву Толстому, и он разнес их в пух и прах. После этого Северянина начали печатать и хвалить абсолютно все, это было отправной точкой его карьеры. Так что пусть меня ругают, я только за. Хотя признаюсь, что пишу в основном я в поп-жанре.

— Вы живёте в США. Что окружает и вдохновляет вас на поэзию там?

— Последние два года я жила в Майами. Окружало меня море, пеликаны, орлы и русские эмигранты со смешным до ужаса акцентом, где русские и английские слова перемешаны в разнобой. Например, приходишь в русский магазин купить сыр, а тебе говорят: «Ага, а вам чиз (cheese — «сыр» по английски) как сделать: писом (piece — «кусок») или послайсать (slice — «тонкий ломтик»)?». Русские люди берут американские слова и делают с ними всё, что захотят. Другой пример: прихожу с подругой в кафе, и она предлагает: «Давай купим пирожное и пошерим (share — «делить») его». Довольно интересно получается. Поэтому для эмигрантской публики я написала стихи с использованием иностранной лексики. Но писать специально для американских читателей я не планирую, потому что не настолько владею языком. Я понимаю русскую ментальность, поэтому и пишу для земляков. Замечу, что в Америке жить довольно интересно, потому что сложно. Это только кажется, что за границей жизнь сладка.

— Иногда вы позволяете себе использовать в произведениях нецензурную лексику. Считаете это оправданным? (Отсюда и далее приводятся вопросы челябинцев, заданные 3 апреля на творческой встрече в книжном магазине, — прим. ред.).

— Думаю, что ненормативную лексику по праву запретили использовать в произведениях литературы. Но для меня полного запрета нет. Может быть, я не настолько крутой автор, чтобы написать без таких слов. Ведь всем понятно, что с матом намного проще передать эмоции. На самом деле русский язык богат, и в бранных словах есть своя красота, как и в карликах. Они уродливые и в то же время прекрасные. Признаюсь, моя свекровь с ужасом ждёт момента, когда учительница в школе попросит дочь Нину рассказать стихотворение, и она прочитает что-то из моего саркастического, в недетском жанре.

— Расскажите, Юлия, кто ваш муж, и как он относится к вашему увлечению?

— Мы познакомились во Владивостоке, когда он еще был депутатом местной думы. Такой амбициозный, рискованный. Сейчас он просто бизнесмен. К моему хобби супруг относится положительно, за исключением двух вещей: запрещает писать о политике и употреблять нецензурные слова.

— Не все ваши стихи читала, но в большинстве, которые мне попадались, мужчина предстает ужасным мудаком. Каким же должен быть ваш идеальный мужчина?

— Мне кажется, вы просто попали в тот период. Целый месяц на волне читательских откликов я могу публиковать только саркастические стихи. А потом начинается другой период, лирический, где много боли, и пользователи, переориентируясь, воспринимают её также доброжелательно, как и сарказм. Я вообще пишу разные стихотворения, самое главное — в них много личных подробностей. Но есть в моей копилке и философские произведения. Например, стихотворение про Тадж Махал «Довези меня, Рикша, до Агры», о моем путешествии в Индию, — это настоящая литература.

— Кем видите себя через 10 лет?

— Сейчас живу в Москве, лишь наездами появляюсь в Америке. Поэтому и ближайшие планы связаны со столицей. Вообще у меня три высших образования, два из них — режиссерские: закончила театральную режиссуру во Владивостоке и ВГИК в Москве. Поэтому через десять лет вижу себя режиссером драматического театра, в котором на материале своих произведений буду ставить спектакли.

— А Челябинск вам не навеял какие-нибудь рифмы?

— Сложно сымпровизировать, каждое стихотворение следует обмумывать. Но мне однозначно понравилась розовая дымка Челябинске. Она такая романтичная.

Смотрите также:

• Юлия Паршута: «Сложнее всего мне было изображать Филиппа Киркорова» →
• «Обмен энергией». Челябинский бард - о борьбе с собой и судьбе →
• Алика Смехова: «Зовите меня просто Аликой» →