Свое 25-летие Зал камерной и Органной музыки в Челябинске встретит вполне скромно. С 30 сентября по 2 октября здесь пройдет фестиваль из трех концертов. Ожидается приезд финского органиста Маркку Хиетахарью и Марко Ло Мушо из Италии.
Ни полюбившегося меломанам «Джаза на большом органе», ни фестиваля современной органной музыки на новый сезон не запланировано: после известных событий местные власти изменили свое отношение к органу, а без серьезной финансовой поддержки организовать эти мероприятия невозможно.
О том, с какими мыслями и чувствами музыкант ожидает переезда в бывший кинотеатр «Родина», какой слушатель обычно ходит на орган и почему этот инструмент так популярен среди молодежи, мастер-хранитель челябинского органа народный артист России Владимир Хомяков рассказал в беседе с нашим корреспондентом.
Конфликты в прошлом
– Владимир Викторович, на какое время запланировано перемещение инструмента в новое здание?
– По последней информации, которой я располагаю, реконструкция «Родины» должна завершиться в октябре 2012 года. Перед своим отъездом Йиржи (Йиржи Коцоурек, директор немецкой органостроительной фирмы «Герман Ойле» - Ред.) настаивал на том, что еще некоторое время, месяца три, а лучше полгода, новый зал должен поработать без инструмента. Это необходимо для устранения возможных недочетов, наладки системы кондиционирования и т.д. Но не знаю, прислушается ли к его словам правительство Челябинской области. Если да, то переезда нужно ожидать где-то в апреле 2013 года.
– Помнится, господин Коцоурек сначала довольно прохладно отнесся к идее с «Родиной». Он изменил свое мнение?
– А что ему оставалось делать? Был ведь реальный вариант переезда органа на ЧМЗ, в бывший кинотеатр «Союз», ныне досуговый центр «Импульс». Больших трудов стоило убедить людей, которые принимали решение, не делать этого. А «Родина» находится в неплохом месте, в центре города. Наилучшим вариантом, конечно, было бы строительство нового здания, и обошлось бы оно, скорее всего, дешевле реконструкции. Но хорошо уже то, что мнение органостроительной фирмы было услышано, и власти решились на серьезную перестройку. Самое главное – увеличится объем зала до необходимой величины. В маленьком помещении звук неприятно давил бы на слушателя, а в слишком большом, наоборот, терялся.
Приняли решение поднять крышу на пять метров, но так как старые стены сложены из некачественного кирпича, возводятся два пристроя с использованием мощных металлоконструкций, на которые, как я понимаю, и будет опираться новая кровля. Там еще обнаружились проблемы с фундаментом, из-за этого северная сторона начала разрушаться. Фундамент, со слов строителей, сейчас укрепили, но сам зал будет там, где он не поврежден, на крепкой основе. Более подробную и точную информацию смогут предоставить только сами строители.
Слава Богу, время конфликтов прошло, и ситуация перетекла в более-менее цивилизованное русло. Есть понимание и со стороны церкви. Желание избавиться от органа к 100-летию освящения храма, которое будут отмечать в декабре, она преодолела. Это вызывает уважение.
– Вас каким-либо образом привлекают к работам по реконструкции «Родины»?
– У меня есть контакт с архитекторами. В том, что касается собственно зала, мое мнение учитывается. По возможности.
Веков, может, через семь
– Ваши коллеги из Европы что думают по этому поводу? Интересуются вообще судьбой органа?
– Конечно. При случае всегда спрашивают, как идут дела. Когда я им показываю эскиз будущего зала, то они уже не так негативно все воспринимают.
– Инструмент там зазвучит?
– Это станет ясно, когда его установят. Скорее всего, голос его изменится. Это будет уже не тот орган, к которому мы все привыкли. Дело в том, что у этих помещений разные типы акустики. Здесь она храмовая, а там будет зальная. Она обладает другими качествами.
– Когда мы делали интервью с архиепископом Феофаном, я у него спрашивал, допускает ли он постоянное соседство храма с органом. Был такой вариант разрешения конфликта. Он сказал, что не допускает. А вы что думаете?
– Эта идея не новая, в декабре 1917 года ее пытались вынести на голосование по предложению композитора Александра Гречанинова: разрешить или нет сопровождение православных богослужений игрой на органе. Она не прошла. Ситуация была близка к той, что сейчас существует в армянской церкви. Там еще в советское время указом Католикоса Вазгена Первого использование органа в церковных службах разрешили. Повсеместно, конечно, это пока не практикуется, но в нескольких храмах органы увидеть можно. Армянская церковь старше русской на 700 лет, так что есть надежда, что и мы веков через семь придем к чему-то подобному.
Не знаю, может, оно и к лучшему, что орган найдет себе место, откуда его никто уже не выгонит. Даже если бы сейчас его оставили на прежнем месте, где гарантия, что подобная ситуация не повторится в будущем? Хотя именно сейчас работать стало очень тяжело в моральном плане. Видеть, как на твоих глазах умирает этот зал… Мы здесь уже не хозяева, ни копейки денег в него не вкладывается. Не знаю, сможем ли доработать до апреля 2013 года. Скоро крыша, наверно, потечет.
– Вам приходилось общаться с архиепископом Феофаном?
– Один раз я с ним разговаривал, когда он приходил в зал сразу после приезда в Челябинск.
– Что он сказал?
– Довольно забавную вещь: «Такой маленький, а столько шума из-за него». Это про орган. Видимо, он ожидал увидеть нечто огромных размеров.
– У вас не было мысли, пока инструмент еще здесь, записать свои любимые вещи?
– Такая работа ведется. Челябинская филармония подготовила целый список проектов. Лариса Тимшина уже записала несколько дисков. Записываются хоры. На очереди моя запись, но пока я не готов к ней приступить. По всей видимости, первая пластинка будет с Бахом. На этом органе его музыка звучит лучше всего. А потом – как получится.
– Как вы вообще относитесь к записанной музыке? Вот Глен Гульд отдавал приоритет именно ей, даже концертировать прекратил…
– Ну, Гульд – это совсем другая величина. Некорректно было бы себя с ним сравнивать. И потом, он же пианист. Орган
– это, наверно, единственный из музыкальных инструментов, который не поддается полноценной записи, поэтому лучше слушать его вживую.
Бах – первый джазмен
– А для вас лично насколько важно присутствие живого слушателя?
– (Улыбается) То, что человек пришел, заплатив деньги за билет, безусловно, подстегивает.
– Это идейный мотив, а чисто психологически?
– Все зависит от характера самой музыки. Есть такая, которая требует отдачи от зала. В этом случае эмоциональный уровень исполнения выше, когда играешь концерт, а не записываешься. А есть музыка не сказать, что самодостаточная, но требующая для себя очень подготовленного слушателя. Органные концерты посещают, как правило, люди без специального образования. Это еще одна их особенность.
Общеизвестный факт: на фортепианные концерты ходят пианисты, на скрипичные – скрипачи. А на органные – просто любители музыки, непрофессионалы. Я стараюсь учитывать это, формируя репертуар. Подбираю произведения, способные вызвать отклик аудитории.
– На органные концерты в Челябинске ходит очень много молодежи. С чем вы это связываете?
– Когда к нам приезжают артисты из Европы, то бывают приятно этоим удивлены. Наверное, потому что там органная музыка исторически тесно связана с религией, церковной службой. На концертах, проходящих в храмах, можно увидеть в основном людей среднего возраста и пожилых. У нас орган – это светский, концертный инструмент. Возможно, поэтому российская молодежь любит его больше, чем западная.
– Известна ваша любовь к джазу и импровизации. Часто вы строите концерты на сочетании классической музыки и ее современных форм. Не потому ли, что, как некоторые говорят, «первым джазменом был Иоганн Себастьян Бах»?
– У джаза и музыки эпохи барокко действительно много общего. Тандем клавесина и баса в классическом барочном ансамбле, так называемый «бассо континуо», очень напоминает ритм-секцию в джазовом или рок-коллективе. Эти инструменты создают ритмическую и звуковую атмосферу, на которую накладываются другие голоса.
Часто используемый в джазе «шагающий бас», создающий определенный драйв, придумали еще до Баха. Как и баховская музыка, джаз полифоничен. А примеры записанных Бахом органных импровизаций могут служить прекрасным учебным пособием по джазовой импровизации. Но элементы джаза я включаю в свои выступления не поэтому. Просто в молодости я много его играл, и сейчас этот опыт находит свое выражение.
Владыка Феофан подарил президенту ОАО «РЖД» икону покровителя 
В Челябинске открылось кафе, в котором едят в кромешной темноте 
Гарри Ананасов: Не быть «пушечным мясом» для кабаков 
«25 лет вместе…». В Органном зале прошел юбилейный вечер Владимира Хомякова