Мария Григорьевна Тонина, прожившая большую часть в городе Трёхгорном - ветеран Великой Отечественной. На фронт попросилась добровольцем с первых же дней войны. Служила техником по вооружению самолётов в 818-м полку ночных бомбардировщиков.
К сожалению, сегодня Марии Григорьевны уже нет с нами. Но остались её записи - воспоминания о тех годах, бережно сохранённые её дочерьми. Одно из этих воспоминаний мы предлагаем сегодня читателям.
Рецепт против страха
"Наш полк ушёл в ночь. Бросок в 75 километров. Оставили все вещи, с собой - только деньги и документы. Меня посадили в машину, в которой везли дефицит - запчасти к самолётам. Я заболела, потому и сделали для меня исключение. Не доехали пару километров, как машина загорелась от падения бомб и обстрела бронебойно-зажигательными снарядами. Мы затушили, поехали дальше. Подъехали к домику, опять загорелась машина. Затушили вторично, но теперь колёса спустили. Делает шофёр ремонт, а сам дрожит. Мне захотелось в туалет. К какому месту ни побегу - не подходит: здесь зенитка, там - пушка, там - прожектор, да еще кричат: "Ты нас демаскируешь!". Вот я и бежала. Тут лошадь истекает кровью, здесь офицер мёртвый лежит. Там женщина кричит: "Перевяжи!".
Я боялась отстать от своих и потом не найти полк - скажут, дезертировала. Думала, добегу вон до той вишни, но слышу - уже свистят бомбы. Подняла глаза: серию бомб сбросили с самолёта и одна-то летит прямо на меня. Я в детстве много играла в лапту и очень искусно ловила мячи. Со всей силы, со всей мочи прыгнула вперёд к ней и - в сторону. Успела упасть. Она просвистела, взорвалась и засыпала меня глиной. Хоть я и лежала вниз лицом с открытым ртом, как учили, чтобы перепонки в ушах не лопнули, ощутила, что руки ноги целы, но вся засыпана землёй. Пальцем стала выковыривать глину изо рта и ушей и никак не могу понять: я же вниз лицом прижалась плотно к земле. И как же глина из-под низу забила мне рот? Встала на колени, вижу, ко мне бегут мои попутчики, у них шевелятся губы, но звука не слышно. О чём они там шепчутся? Подвели они меня к домику и показывают на кадку: умойся! Я отрицательно качаю головой. Они поднесли зеркальце, я взглянула и обеими ладошками закрыла лицо: оно всё было заштукатурено глиной".
"Пешки" лучше!
"Наш полк ночных бомбардировщиков был около станции Сахин - это между озёрами Эльтон и Баскунчак. В боях наш полк потерял очень много самолётов. Нам предложили получить новые американские "Бостоны". Мы поехали. Нас увидел гражданский народ и принял за штрафников - всё на нас истлело. Гимнастёрки - заплатка на заплатке, а у сапог мы верх к подошве проволокой прикручивали.
"Бостоны" мы почему-то получать не стали - слышали, что они очень хорошо горят в воздухе и без боя. Нам дали советские самолеты Пе-2 ("пешки"). Наш полк разделили на два, добавив в обе части тех, кто летал на "пешках". Русские самолёты добротны и просты в управлении. Получив их, мы влились в армаду и гнали фашистов по Украине, Польше, Германии... До Берлина около 70 километров осталось. Нашли аэродром, и стояли на нем самолёты и наши, и фашистские - вооружённые, но без бензина. Был бы бензин - немало бы ещё жизней унесли.
Наши лётчики летали на Берлин, поливали его бомбами и пулями из пулемётов. Война окончилась 9 мая, а 11 мая я улетела на самолёте "Дуглас" в Россию. Остался в Германии мой любимый - самый лучший в мире, самый честный, самый справедливый, самый весёлый, самый умелый мой муж Вовочка".
Кулибин на бензопиле: южноуралец сделал коляску с моторчиком и «коллайдер» для кухни 
Как защищали Москву без берданок. Читатели «АиФ» - о вдовах и победителях 
Бравый майор Муний: «Я в Армии из рук белого медведя кормил»!