Никаких нацпроектов в 60-70-х не было и в помине. А работать в школе было сложно не столько технически, сколько идеологически.
Конечно, были учителя, которым жесткие рамки служили не преградой, а спасением. Но были и другие. Те, о ком с трепетом вспоминают профессора, артисты и врачи, сидевшие 30 лет назад за школьной партой.
- Помню, как впервые увидел Людмилу Николаевну Королеву, - улыбается музыкант, бывший ученик челябинской школы N121 Юрий Князев. - Маленькая, энергичная, она пришла вести урок литературы. И тут же заявила: "Не обращайте внимания! Я буду бегать, махать руками, иногда забираться на парты". И не обманула. Каждый ее урок превращался в спектакль. Мы ни разу не открыли учебник.
В середине 70-х эта маленькая интеллигентная женщина могла создать ощущение удивительной внутренней свободы и достоинства. Именно его вспоминают ученики и коллеги.
- Мы приходили тихонько в класс и садились на задней парте, как в партере, - вспоминает Ирина Бородаенко, бывший учитель биологии школы N121, подруга Людмилы Николаевны. - А она жила уже своей новой ролью. Помню, как тщательно она готовилась к уроку по "Даме с собачкой". Сверила часы, отодвинула стол. И с первых секунд начала читать. Читала прекрасно - дети слушали, не шелохнувшись. А с последним словом прозвенел звонок. Для ребят это был первый урок чехоского театра.
Театр был любовью Людмилы Николаевны не меньшей, чем дети и книги. Идея создать школьную труппу родилась в 60-х, в разгар дискуссий о физиках и лириках. Она распахнула дверь класса: "Детская, милая моя, прекрасная комната... Я тут спала, когда была маленькой..." - и заплакала по-настоящему. Через несколько дней ошарашенные девятиклассники физико-математической школы N31 готовились к первой читке пьесы со сцены.
- Идеей театра она заразила и всех нас, - вспоминает Ирина Бородаенко. - Мы смотрели из зала на хулигана Валерку - а это уже не вихрастый мальчишка, а болезненно-бледный Базаров. И такой взрослый. И так верно играет.
Взрослые и равные - это знание Людмила Николаевна давала детям вопреки всем педагогическим принципам.
- В те годы могли наказать и за более легкие грехи, - говорит Ирина Федоровна. - Помню, на мой урок пришла инспектор из обкома. Урок был посвящен пищеварению. После звонка партийная дама подошла ко мне и грозно спросила: "А в чем ценность вашего урока с государственной точки зрения? Каким образом вы показали детям преимущества победы коммунизма?" Я оторопела. Придя в себя, я с трудом убедила инспекторшу, что не совсем этично говорить о партии с точки зрения пищеварения. Следующий урок, который она планировала посетить, вела Людмила Николаевна. Я переживала не напрасно. Еще до окончания урока инспекторша, вся красная, выскочила из кабинета и прямиком к директору: "Что это за учитель литературы, который детям говорит "пардон"? Мало того, что извиняется перед ними, так еще и по-французски!" К счастью, скандал удалось замять - до первого предупреждения.
А Людмила Николаевна продолжала читать ребятам стихи Есенина, прозу Пастернака, любовную лирику Маяковского. Рисовала афиши, собирала полные залы на спектакли и извинялась по-французски, если была резка на последнем "прогоне". И сегодня, несмотря на то что учителя нет уже 3 года, ее сын продолжает получать письма. От бывших "вэшек" и "бэшек", от Миш, Ир и Валерок - тех, чьи школьные годы были действительно счастливыми.
«Гопоромантизм». Как суровый челябинский парень стал известным в Сети поэтом 
Урок на костылях. Челябинка потеряла ногу, но не считает себя инвалидом 
«Никакая я не стерва!»: Алика Смехова - о корысти, женском одиночестве и отце