Гуго Петрович Петерс уверен, что всю его судьбу предопределило имя - бабушка назвала его в честь воздухоплавателя Гуго Эккенера. Иначе как объяснить его влюбленность в небо, из-за которой одни не раз крутили у виска, а другие, узнав, что ему довелось пережить, повторяли «Этого не может быть!». История жизни этого человека давно экранизирована. Последние несколько лет Гуго Петерс преподает в Южно-Уральском госуниверситете и несмотря на почтенный возраст еще надеется открыть в Челябинске детскую авиашколу.
Летучий «голландец»?
Вырос Гуго в семье выходцев из Голландии, что когда-то давно просили убежища в России и были направлены в Таласскую долину поднимать целину. О своем возрасте Гуго говорит уклончиво - «мне 19 лет до 100», поясняя, что еще слишком много незавершенных дел, чтобы думать о возрасте. О детстве он тоже вспоминать не любит. Папу репрессировали, а мама умерла от голода, когда ему было семь лет. Его вместе с братом отправили в детский дом, где они прожили несколько лет в компании суровых и всегда голодных таких же сирот из разных уголков страны. После войны их разыскала родная бабушка по линии отца и забрала их к себе в Оренбуржье.
Самым счастливым воспоминанием детства Гуго считает первую встречу с самолетом.
«Мне было всего года три, когда я услышал гул в небе, а подняв голову, увидел его – самолет летел над нашей долиной»,- вспоминает он.
На детский вопрос «кем хочешь стать» ответ всегда был известен. Но в 16 лет после школы Гуго отправился в сельскохозяйственный техникум - просто потому, что такие условия диктовало время. Но учиться нелюбимому делу не смог и вскоре снова вернулся в деревню.
Вернулся с практики инвалидом
«Тогда меня определили на курсы механизации, с которых я должен был вернуться трактористом, а вернулся инвалидом», - вспоминает Гуго.
В тот день была производственная практика. Каждый из учеников должен был проехать на тракторе в сопровождении инструктора и показать свое мастерство. Про технику безопасности никто и не вспоминал. Её заменила юношеская бравада. Запрыгнуть в трактор на ходу было «нормальным сельским явлением». В роковую минуту Гуго вскочил на один из тракторов, чтобы узнать, где ему ждать своей очереди. И все бы ничего, но инструктор решил пошутить и развернул машину.
«Трактор был гусеничный, тяжелый, неповоротливый и очень громкий, какие были во всех совхозах в послевоенное время. Поворачивался он разворотом одной гусеницы. Другая стояла на месте. При этом двигался трактор рывками. И вот… рывок перед разворотом. Я не удержался, стоя за кабиной и упал вниз. Во вращающуюся гусеницу у меня попала одна нога. Криков моих никто не слышал, потому что грохот трактора жуткий. Когда поняли, что произошло, гусеница «изжевала» ногу до колена», - рассказывает Гуго Петрович.
О чудесах конструирования на хирургическом столе мы часто слышим сегодня, но тогдашняя медицина была далека от этого. Окровавленного паренька до больницы согласился довезти дедушка, что проезжал мимо на лошади с телегой. Когда хирург произнес «ампутация», Гуго, который все это время был в сознании, сказал лишь «Скорее! Нет сил терпеть!», а дальше эфир, операция и тяжелая деревяшка вместо ноги. Другой бы, наверное, сдался, но не Гуго, ведь у него была мечта – летать! Нет, вторым Маресьевым ему не стать, но летчиком быть все же можно. С такими мыслями Гуго начал новую жизнь. Сначала он научился ходить, потом прыгать, потом освоил велосипед и мотоцикл. В уборочную страду Гуго наравне со всеми возил пшеницу на лошадях.
«Когда лошадь была груженая, то она шла медленно, а когда телега была пустая, то мы мчались на поле во всю прыть, стегали лошадей, устраивали гонки, играли в Чапаева. Чтобы не упасть, лошадью нужно было управлять, стоя на телеге. После таких игр я украдкой отходил в сторону, чтобы перебинтовать разбитую в кровь деревянным протезом культю и снова работал вместе со всеми», - вспоминает молодость Гуго Петрович.
От холода кровь стыла в жилах
А потом был Оренбург и курсы бухгалтеров для инвалидов, на которых Петерс не смог просидеть и дня. Просто потому, что не считал себя инвалидом.
Тогда юношу отправили на курсы счетоводов в Илек. И там бы Гуго не задержался, если б не гул самолета в воздухе.
«Вижу ПО-2 летит по небу и садится где-то совсем недалеко. Я был счастлив оказаться в городе, где есть аэродром», - говорит он.
Нужно ли объяснять, что все свое свободное время Петерс проводил возле самолетов, а вскоре стал своим человеком на аэродроме и даже завел друзей. В свои за 20 он мечтал о детском – посидеть в кабине пилота, увидеть землю с высоты. Судьба сделала ему такой подарок.
«После сессии студенты разъезжаются домой. Из Илека в Оренбург тогда ходил пассажирский трактор. Это что-то невообразимое сейчас. К трактору цепляли большую телегу с соломой. В нее садились несколько человек. Их накрывали пологом и они ехали на тракторе двое суток, зарываясь от мороза в солому, останавливаясь в деревнях на ночлег. Но я уговорил своего друга с аэродрома, чтоб он взял меня с собой в полет до Оренбурга. И мы полетели!» - вдохновлено рассказывает Петерс.
На календаре был конец 50-х. Почтово-пассажирский самолет был открытого типа - без крыши и привычных нам иллюминаторов. Пассажирами в нем обычно были большие начальники, которым нужно было в полет по срочным делам государственной важности.
«До Оренбурга летели полтора часа. Встречный ветер был настолько холодный и такой сильный, что самая теплая деревенская фуфайка продувалась как марля. Казалось, что кровь готова застыть в жилах. Но я сидел в кабине пилота и готов был умереть от счастья», - по-детски радуется тем воспоминаниям Гуго Петрович и сейчас.
Взлет на 2 метра
Вскоре Гуго вернулся в деревню с красным дипломом счетовода и хоть все больше сводил дебет с кредитом, но о самолетах мечтать не перестал. Петерс открыл и возглавил добровольное общество содействия армии, авиации и флоту в своем совхозе и даже выписал для него планер.
«В основном в ДОСААФ готовили шоферов, мотоциклистов. Сдать на права удалось и мне. На медкомиссии попалась бабушка-хирург, которая в свете керосиновой лампы не заметила мою деревянную ногу и написала мне заветное: «Здоров и годен». А гарантийное письмо на планер председатель совхоза помог оформить «случайно», подписывая как обычно большую пачку всяческих бумаг. А когда позвонили с вокзала, то делать было уже нечего. Открыли кружок авиамоделистов, раз уж планер есть», - говорит Петерс.
Очередная «случайность» помогла Гуго стать инструктором по управлению планером. Когда в деревню приехали инструкторы из Орска, то они быстро поняли, что за отведенные три дня овладеть планером в деревне может только один человек – Петерс. Потому как его энциклопедические знания по летному делу просто не оставили никому шансов. Журналы по авиаконструированию Гуго читал всегда.
Редкий подросток тогда в деревне не пробовал летать на планере. Простейший летательный аппарат, что запускали в небо как камень из большой рогатки, многим помог определиться с профессией. Хоть не было у фанерного агрегата внутри ни кнопок, ни рычагов, но он дарил 2-3 минуты полета, которые для кого-то были счастьем, а для кого-то лишь страхом.
«Еще в прошлом году я запускал фанерные планеры со студентами аэрокосмического факультета ЮУрГУ. Видели бы вы, какой восторг вызвал у них полет. Вопреки запрету руководства, мы вывезли планер на летное поле и попробовали взлететь всего на 1-2 метра от земли. Но сколько у них было эмоций. Раньше подобные кружки, где дети собирали планеры и пробовали летать, были даже в деревнях, а теперь их осталось всего два в России», - печалится летчик.
«Маресьевы больше не нужны»
Корочки инструктора помогли Гуго Петровичу найти себя в Челябинске, куда он приехал вслед за братом. Все свое свободное время Петерс пропадал в челябинском ДОСААФ, обучая школьников и студентов полетам на планерах, а работал кладовщиком в аэропорту. Узнав, что у него есть права, ему доверили управлять автомобилем. Гуго стал чаще общаться с летчиками, нередко подвозя их до дома, чтоб им не пришлось пачкать летную обувь. Так минуло еще четыре года.
Несмотря ни на что Гуго хотел подняться в небо. Следующим шагом на пути к мечте стали буксировочные планеры, что поднимаются в небо самолетом и имеют схожее с ним управление. Для допуска к полетам потребовалось заключение врачебно-летной комиссии ВВС в Москве. Год Гуго копил силы и деньги на поездку, но первая же встреча едва не обернулась крахом всех планов.
«Начальник медицинского отдела ЦК ДОСААФ меня обругал последними словами и выгнал из кабинета – война, мол, закончилась, Маресьевы больше нам не нужны. От досады и бессилия я вышел и даже заплакал. Пошел вперед по коридору и вдруг вижу кабинет героя Советского союза, начальника авиации ЦК ДОСААФ, генерал-майора Петра Яковлевича Царева. Он меня приветливо встретил. Выслушал мою историю, посочувствовал... Потом вызвал полковника и дал распоряжение направить меня на комиссию для допуска к полетам на буксировочных планерах. Тот скрежетал зубами от злости, но ослушаться приказа не мог», - вспоминает Гуго.
Вердикт о допуске к буксировочным полетам Петерсу возложили на Григория Рувимовича Грайфера, того самого врача, что допускал к полетам Алексея Маресьева.
Петерс вспоминает, что врач провел медкомиссию с особым пристрастием, объяснив это тем, что в отличии от Маресьева, который стал летчиком, а потом инвалидом, с Петерсом все наоборот – инвалид хочет стать летчиком, а значит должен овладеть всеми навыками. Особенно волновались за рабочую «чувствительность», которую должна была выработать деревянная нога. Если во время войны в небе было порядка 9, то Петерсу предстояло быть первым инвалидом, метившим в летчики в мирное время, что усложняло задачу в несколько раз. Чтобы доказать свою способность, Гуго нужно было бегать, прыгать, приседать перед врачом. В итоге – дорога в небо была открыта, к учебным полетам Петерса допустили. Но преград на пути к мечте не стало меньше. После смены начальства в челябинском ДОСААФ Петерс работал в Кусе и на Дальнем Востоке. Вновь вернулся в Челябинск спустя много лет. При помощи друзей, которые ходатайствовали о допуске к полетам, и благожелательной врачебной комиссии Петерс был принят на работу в челябинский авиаотряд. В 38 лет самолет, штурвал, и летная форма стали ежедневным счастьем для Гуго.
Сегодня капитан Гуго Петерс живет в поселке Аэропорт и каждый день счастлив просыпаться и ложиться спать под гул самолетов. У него есть любимая жена Ирина, которая также работала в авиации, две дочери и зятья, которые также увлечены небом как их родители.
Гуго Петерс искренне надеется, что гул самолетов будет завораживать еще не одно поколение потомков, ведь что может быть лучше, чем крылья и ветер?