В последние годы в обществе наблюдается заметный всплеск интереса к семейной истории: все хотят узнать хоть что-то о своих предках или старших родственниках, составить генеалогическое древо и т.д. Сегодня архивы просто завалены подобными запросами.
К тому же в ХХ веке в нашей стране практически нет идеальных семейных историй: людей высылали, раскулачивали, им приходилось покидать родные края, родственников разлучали и т. д. Родители не всегда рассказывали детям о том, что пришлось пережить им самим или их родственникам. И поэтому сейчас потомки далеко не все знают о судьбе даже самых близких членов семьи.
Пуля под сердцем
Но есть семьи, в истории которых практически нет «белых пятен». Например, наша постоянная читательница Татьяна Ситникова, откликнувшись на призыв «АиФ-Челябинск» участвовать в акции «Пополни историю», принесла в редакцию множество редких фотографий 1940-1960-х годов. Выяснилось, что собирать и бережно хранить семейный архив – документы, фотографии, газетные вырезки – это традиция, которую Татьяна Ситникова унаследовала от своих родителей.
Сама Татьяна Аркадьевна может многое рассказать о своих родителях и главное – о своем дедушке, человеке удивительной судьбы. Ее дед, Эрнст Францевич Валлох, чех по национальности, родился в 1889 году в Моравской Остраве, на территории Австро-Венгерской империи. Кстати, Эрнстом – на немецкий манер – его стали называть здесь, в России, а его настоящее имя, данное ему при рождении – Арношт. Татьяна Ситникова бережно хранит копию его свидетельства о рождении на чешском языке, сделанную в 1949 году.
«Он был двенадцатым ребенком в семье, рос и воспитывался у старшей сестры, жившей в Вене. Там же, в Вене, он получил высшее юридическое образование, но ему не суждено было стать юристом. Началась Первая мировая война, его призвали в армию, и он оказался на русском фронте. В 1914 году дед был ранен, пуля под сердцем у него была всю жизнь. Оказался в плену, затем его отправили не лечение в сибирский госпиталь. После лечения он работал как военнопленный, потом попал в Челябинск», – рассказывает Татьяна Ситникова.
Любовь и революция
События, происходившие в то время в нашей стране, серьезно повлияли на мировоззрение Арношта. Его увлекли революционные идеи, он не стал возвращаться домой и остался в России – строить новую жизнь. Женился на русской девушке, дочери железнодорожника. С ней он познакомился, когда преподавал в начале 1920-х годов на курсах немецкого языка. В 1923 году у них родился сын Аркадий.
Знания и деловые качества Валлоха оказались востребованы: ведь после Гражданской войны надо было восстанавливать промышленные предприятия, налаживать их работу. В 1923 году его назначили директором завода им Колющенко – бывшего завода «В. Г. Столль и Ко», построенного еще в 1898 году. Это было первое промышленное предприятие на Урале и в Сибири, выпускающее сельскохозяйственные орудия и технику. В архиве Ситниковых есть уникальная фотография начала 1920-х годов – Арношт Валлох за работой в кабинете дирекции завода. Хранится здесь и листочек с его биографией, написанной от руки сыном Аркадием.
Надо сказать, что много лет трудовая деятельность Арношта Валлоха была связана с талантливым челябинским инженером, энергетиком Евсееем Рощупкиным. Вместе они работали на строительстве ЧГРЭС, ЧГРЭС-2, «Бакалстальстроя» – создавали тот самый «опорный край державы», которым мы гордимся. А в 1937 году Валлоха арестовали по «делу энергетиков».
Помогал сокамерникам
Юридическое образование, стойкий характер и уверенность в своей правоте помогли Арношту Валлоху выжить. «Дедушка был не из тех людей, которые сразу сдаются, – говорит Татьяна Аркадьевна. – Он из тюрьмы писал обращения во всевозможные инстанции, указывал на нарушения закона. Кроме того, для других заключенных тоже писал жалобы, чтобы облегчить их судьбу. И некоторым его сокамерникам это спасло жизнь!».
А его сын-подросток в это время жил с клеймом «сына врага народа»: Аркадия не приняли в военно-морское училище и даже на работу он не мог устроиться. В 1940 году, когда репрессии пошли на спад, началась другая волна: кое-кого из уцелевших специалистов стали освобождать. Случилось чудо: вышел на свободу и Арношт Валлох. Когда началась война, его вызвали в НКВД и выдали предписание – покинуть Челябинск. Вместе с сыном он уехал в Каргапольский район.
Его знания и выдающиеся организаторские способности пригодились и там, куда он вынужден был уехать. Он стал директором Курганского областного обозостроительного завода (предприятие выпускало обозы для военных нужд), затем работал управляющим в Курганском тресте Облместпромснабсбыт. «Жизни после Сталина» он так и не увидел, его не стало в 1952 году.
В вуз трудармейцев не брали
На долю его сына Аркадия также выпало немало тяжких испытаний. Когда ему пришла повестка в армию, он обрадовался – хотел попасть на фронт. Но для государства он продолжал оставаться сыном «врага народа», и вместо фронта его мобилизовали в трудармию, на строительство Челябинского металлургического завода. «Папа рассказывал, что они жили в холодных бараках, где волосы примерзали к земле. Ему помогло выжить то, что он закончил бухгалтерские курсы», – говорит Татьяна Ситникова.
А после войны Аркадий Эрнстович, хоть всегда учился на «отлично», не имел права поступить в вуз: бывший трудармеец – это было новое клеймо, закрывающее дорогу и к высшему образованию, и в партию. Он устроился работать на Челябинскую мебельную фабрику – делать табуретки, и уже в середине 1950-х годов был директором ФЗУ на своем предприятии. А потом фабрику сделали структурным подразделением радиозавода – новому заводу нужна был тара и мебельная продукция. Аркадий Эрнстович поступил в радиотехникум, окончил его с отличием и до пенсии проработал заместителем начальника мебельного цеха ПО «Полет». Трудовой стаж Аркадия Воллаха – 44 года.
Стоит сказать, что в 1937 году под каток репрессий попали многие инженеры и руководители производства, которые были творцами индустриального прорыва в 1930-е годы. На долгое время они оказались вычеркнуты из биографии Челябинска и Южного Урала. Хорошо, что вспомнить о них и восстановить историческую справедливость можно благодаря бережно сохраненным личным архивам – в частности, таким, как у семьи Ситниковых.