На войне ему довелось командовать подразделением установки реактивного залпового огня БМ-13 «Катюша», спасти немецких детей и остановить последний залп по рейхстагу. Наш собеседник - участник Курской битвы и штурма Берлина, подполковник в отставке челябинец Григорий Ваганов.
Полный интернационал
Эльдар Гиззатуллин, «АиФ-Челябинск»: Верно ли, что из вашей семьи чуть ли семь братьев, как в сказке, ушли на фронт?
Григорий Ваганов: Да, верно. И из семи братьев пять погибли. Поэтому я и сам шёл на фронт с мыслью отомстить за братьев. Всего же детей было десять. А вообще, семья у нас была необычная. Прабабушку все в деревне знали как знахарку. А отец работал на заводе имени Колющенко, выпускал те самые снаряды для «катюш», которыми я громил врага.
- Как же получилось, что вы попали на «катюшу»?
- Я показал неплохие результаты во время учёбы, так что мне сказали: «Раз такой умный, пойдёшь в артиллерию!» Причём попал не рядовым, а командиром орудия. Наверное, сказалось, что был отличником ГТО, умел пользоваться логарифмической линейкой, которая была необходима для расчётов.
Проучился в Миассе, потом нас отправили в Москву, где формировался 126-й дивизион. «Катюши» наши были на «студебеккерах» - более надёжных машинах, чем «ЗИС». А команда у нас подобралась, что называется, полный интернационал: шофёр Тагай из Казахстана, наводчик - еврей Боря Кандель, и два заряжающих - Амиран из Кутаиси и Федя из Полтавы. Заряжающих всегда было двое, так как каждый снаряд весил 50 кг. Не сразу я привык быть командиром. Как-то Тагай мне ведро даёт и говорит: «Сбегай за водой!» Я на автомате беру и иду, а потом опомнился: чего это я?
- Может, просто хотели вас разыграть или проверить?
- Даже на такой страшной войне были и розыгрыши. Был эпизод. Боря мне говорит: «Тебе в медчасть надо, там Тамара вшей травит - проверься». Я наивный был, отправился в землянку, где находилась медчасть. Захожу, Тамара там лежит, я к ней наклонился, а она мне как ткнёт тряпкой с хлороформом в лицо! Я и отключился. Потом очнулся, выхожу - там все наши стоят и хохочут: «Командир с Тамарой ночь провёл!» А тут и сама Тамара смеётся: «Да он ни на что не годный, даже штаны снять не успел!»
- Получается, отношения между подчинёнными и командованием складывались по-разному?
- Я вам один случай расскажу. Когда переправлялись через Вислу, все торопились поскорее покинуть опасное место - шум, столпотворение! Командующим был генерал Василий Чуйков, а переправой руководил генерал Григорий Пласков - мы его называли генерал Палка, потому что он с нею не расставался и то и дело пускал в дело. И вот подъезжает к переправе вперёд всех «Виллис», на пассажирском месте какой-то офицер в плащ-палатке. Пласков к нему с матом, а тот откидывает плащ-палатку - это Чуйков! Пласков попятился от неожиданности, да и упал в канаву! Вот тогда я понял, что на каждого генерала есть свой генерал повыше!
Парабеллум - в Миасс!
- Рассказывают, что немцы страшно боялись «катюш». А вы видели последствия своего огня?
- Видел, когда мы освободили Киев и разгромили армию немцев за Днепром. Держались они крепко, но мы подогнали все «катюши». Огонь был ураганный. Я потом посмотрел - немцы в два ряда лежали.
За особо точный огонь меня наградили медалью «За отвагу». И Тагай сказал: «Теперь командира я только по имени-отечеству называть стану, хотя сам и постарше буду». Тагай, кстати, был очень смекалистый шофёр. Как-то у Берлина у нас закончилось горючее - очень уж высокий темп наступления. Мы нашли цистерну спирта, и Тагай додумался смешать его с солью, чтобы спирт не сдетонировал, и заправить машину. Потом наш опыт танкисты переняли.
- Наверное, немцам очень хотелось заполучить хоть одну «катюшу».
- Конечно. И потому на каждом орудии был заряд тола. Если возникала опасность окружения и захвата, полагалось подорвать «катюшу». Пришлось и диверсанта у орудия ловить. Схватились с ним врукопашную, он выронил парабеллум, пытался бежать, но из его же пистолета я диверсанта застрелил. Потом парабеллум домой привёз, прятал у тестя на чердаке. А как тестя не стало, положил пистолет в банку с соляркой и забросил в Миасс с Ленинградского моста!
- Сразу в нескольких источниках я читал, что вы сделали последний залп по Рейхстагу.
- Нет, это неправда. Мне действительно приказали стрелять из «катюши» по Рейхстагу. А я посмотрел в десятикратный трофейный бинокль и увидел, что у здания уже полно наших солдат. Хотя бои ещё шли, и на верхних этажах засели эсэсовцы. До этого прошёл слух, что Жуков обещал первым из тех, кто распишется на Рейхстаге, отпустить на месяц к маме. А мы все так об этом мечтали! И я даю приказ не стрелять. У «катюши» ведь ракеты и сверху, и снизу. Нижние как раз бы ударили по нашим. Ко мне сразу подскакивают: «Выполняй приказ! Под трибунал пойдёшь!» Я сую бинокль: «Сами смотрите, можно ли стрелять!» В общем, последнего залпа по Рейхстагу не было.
- А как отпраздновали то самое первое 9 Мая?
- О-о, настоящий был праздник! Нам выдали 40 поросят, мы их зажарили и на поляне в Трептов-парке устроили гуляние. Я хоть и непьющий, но тогда выпил. Первый тост был: «Чтобы не было третьей мировой войны минимум 50 лет!» Второй тост: «Чтобы матери больше не получали похоронок!»
- Неужели была вероятность третьей мировой?
- Кто знает. Под конец войны немцы сражались ожесточённо. Какие только способы нам навредить не придумывали! У Кюстрина однажды увидели, как один фашистский самолёт тащил на буксире другой, со взрывчаткой. Ещё и листовки сбросили - мол, это наше новое оружие разнесёт вашу переправу в щепки! Отпустили тот самолёт с буксира, а он рухнул в чистом поле, никому не навредив! Мы тогда продвигались к Эльбе, которую нам переходить запретили из-за союзников. Вышли к реке, а тут американские самолёты. Вдруг подбивают наш танк! Мы по их самолётам открыли огонь - один сбили. Тут американцы увидели, что ошиблись и крыльями помахали - дескать, извините! Так что третьей мировой не получилось.
Сюрпризов хватало. Помню, как встречали нас поляки - с цветами, но при этом говорили: «Вот только социализма нам тут вашего не надо, и колхозы не создавайте!»
Чем поделился герцог
- С немцами как у вас складывались отношения?
- Неплохо. Помогало то, что я знал немецкий язык. Однажды в Берлине во время перерыва в бою забежал в полуразрушенное здание, извините, по нужде, а там двое немецких детей прячутся. Я спросил, как их зовут, успокоил и взял к себе на «катюшу», хотя правилами это строго запрещалось. Подвёз их до ближайшей церкви.
Позднее в 1946 году стал комендантом лесного и рыбного хозяйства в поместье герцога Мекленбургского. Угрей, помню, коптили, раздавали местным. Однажды гобелены на четыре мешка муки выменяли - есть-то всем хотелось. У меня там помощник был Ганс. Приходит и говорит: «Мяса бы надо». Я говорю: «Вон в парке сколько оленей - подстрели!» Он в отказ: «Нельзя! Это же герцога олени! Разрешение надо». Я на бумажке разрешение написал, а вместо печати пятак натёр химическим карандашом и оттиснул. Гансу этого было достаточно, я ему дал автомат, и скоро мы были с оленьим мясом.
- Получается, отношения были довольно дружественными?
- Не всем это нравилось. Кто-то донёс, что, мол, Ваганов с немцами дружит. Меня вызывали куда надо, задавали вопросы. Наверное, дело закончилось бы плохо, если бы меня не послали в Латвию бороться с «серыми волками» - националистами. Новый, 1947 год я встретил в Риге, где впервые попробовал пиво и шпроты.
Приключений хватало и далеко от фронта. В 1948 году произошло сильное землетрясение в Ашхабаде. Меня отправили туда. Ситуация была серьёзная, ходили вооружённые мародёры. Как-то разбираю завалы, вижу - рука женская торчит. Вытащил живую женщину, а она мне: «У меня там дочь!» Вытащил и дочь - та мне как кинется на шею: «Я тебе 10 детей рожу!» Мать её останавливает: «Погоди, там муж мой внизу, его спросить надо». Вытаскиваю и мужа, который, как услышал про женитьбу, говорит: «А как же калым?» Посмеялись - понятно же, что шутка всё это была. Даже в таких тяжёлых ситуациях люди находили место для улыбки. И в войну так было.