"Для меня пение - это не профессия. Это жизнь. И жизнь, я вам скажу, очень счастливая!" С таким настроением встретила 30-летний творческий юбилей Галина Зайцева, народная артистка России, руководитель оперной труппы челябинского театра оперы и балета.
Музыкальный побег
- Музыка - это ведь ваш наследственный дар? Ваша мама была певуньей?
- У нее был уникальный слух. С этим связана одна любопытная история. Мама прошла всю войну в войсках ПВО. Она могла по звуку мотора определить, наш летит самолет или вражеский. И никогда не ошибалась. Однажды со всех пунктов шла информация, что летит "свой". А она кулачком бьет: "Мессер это, сбивайте". Ей кричат: "Ты понимаешь, что под трибунал пойдешь?" А она свое. Сбили самолет. Мама оказалась права.
Пела мама великолепно, хотя профессионально никогда этим не занималась. Не до того было.
- Наверное, она очень радовалась, что вы воплотили ее мечту и вышли на сцену?
- Ой, что вы! Мои родители были категорически против того, чтобы я шла в артистки. Разумеется, только потому, что переживали за меня очень. Я родителей любила безумно, хотела угодить во всем. И даже поступила на модельера. Проучилась год и поняла: не мое. Дождалась, когда родители уедут в санаторий, собрала сумочку и отправилась в Свердловск, поступать в музыкальное училище.
Самое забавное, что папа только один раз на меня глянул и говорит: "Галь, неужели ты на вокал поступила?" Пришлось сознаться. Но впоследствии именно родители были моими самыми преданными слушателями и поклонниками.
Письмо под градусом
- Наверное, вас и первая ваша специальность не раз выручала? Насколько я слышала, именно оперные певицы очень трепетно относятся к своим костюмам.
- Мой костюмер меня называла самой неудобной певицей в театре! И я ее прекрасно понимаю (смеется). Я ведь все замечала: и не очень ровную строчку, и лишние украшательства какие-то, и слишком глубокое декольте. И высказывала свое мнение. Но это не от вредности. Просто костюм не должен фальшивить, как и голос.
- Вы объехали с гастролями весь Союз. Был соблазн покинуть челябинскую сцену?
- Мне несколько раз делали очень заманчивые предложения. Я прибегала в гостиницу, хватала телефон, набирала домашний номер и кричала: "Папа, папа! Мне предлают остаться! Обещают то-то и то-то!" На что папа отвечал: "Тебя торопят с ответом? Нет? Ну тогда приезжай, обсудим и примем решение". Я приезжала - и все. Пути из дома у меня уже не было (смеется). Но теперь я понимаю, что это к лучшему. Я люблю свой театр и эту сцену. Я сделала на ней всё, что могла и хотела.
Кстати, раз уж мы заговорили о гастролях, расскажу забавную историю. Как-то в Златоусте мы показывали "Севильского цирюльника". Во второй сцене Розина пишет любовное послание. Сцена играется на специальном круге. По сигналу круг должен был делать поворот на 90 градусов, и перед зрителями возникал письменный стол и мое, то есть Розинино, мечтательное лицо.
Однако круг прокатил меня мимо зала и замер совсем не под тем углом. Удивленные зрители обозревали изящную "изнанку" наших декораций, а перед моим носом возникла кирпичная стена с надписью: "Не курить!" Мне стало дико смешно! Монтеры за кулисами забегали, круг снова поехал - и опять на 360 градусов! Тут уж мне стало совсем плохо. Тем более что я увидела, как два парня из технической службы вскочили на круг и начали толкать его ногами. Я хохотала, как ненормальная! Не смогла остановиться, даже когда монтерам удалось в третий раз завести круг. В итоге сцена встала под нужным градусом, а зрители увидели лежащую на столе и вздрагивающую от хохота Розину. Но в этот момент режиссер зашипел из-за кулис: "Галя, прекрати!" Тут же вступила музыка, и я начала петь одну из самых красивых арий спектакля.
Кресло для графини
- Галина Семеновна, мне всегда было любопытно: яичный коктейль перед спектаклем - это байка?
- Почему байка? Чистая правда. Некоторые любят добавлять туда коньячок. Он расслабляет гортань, и петь становится легче. Главное, пропорции не перепутать (смеется). Есть такая оперная история, как на чествование Гагарина в Кремль пригласили наши "золотые голоса" - Козловского и Михайлова. Те волновались безумно и перед выступлением "для голоса" и успокоения выпили коньячка. К микрофону они вышли покачиваясь, но отпели изумительно.
- Я читала воспоминания Галины Вишневской, в которых она рассказывает о перегибах советского времени, цензуре. Вы не были свидетелем этих процессов?
- Да нет, пожалуй. В голову приходит разве что один "перегиб": в советское время все произведения исполнялись на русском языке. Хоть итальянская, хоть немецкая классика - будьте любезны, переведите и заучите. Но это, может быть, не так уж плохо. Многим людям, особенно новичкам в опере, хотелось бы не просто слышать красивый голос, но и понимать текст. Сегодня, конечно, мы поем на языке оригинала.
С Вишневской мне не довелось познакомиться. Зато мы прекрасно знакомы с Ириной Архиповой, которая помогает нам проводить ежегодный традиционный оперный фестиваль. Это замечательная женщина. Она может быть и очень сильной, волевой, и очень слабой, нежной. По сути своей она открытый и дружелюбный человек. Я дорожу сложившимися между нами теплыми отношениями.
- У вас такое чувство прекрасного, вам не становится больно, когда на любимую вами сцену выносят потрескавшиеся декорации?
- Конечно, было бы здорово иметь достаточно средств, чтобы вовремя делать ремонт, обновлять декорации. Но я люблю то, что есть. Абсолютно честно. Вот эта скамеечка - точная копия той, что стояла в летнем саду 18 века. Вот это стул, на котором на сцене умирала старая графиня. У этих вещей особая энергетика. Счастлив тот человек, который ее чувствует.
Можно ведь по-разному относиться к жизни. Возле моего дома сидят старушки-пенсионерки. Они получают копейки, едят макароны и картошку. И одни из них злятся на весь мир, разрушая себя этой злостью. А другие просто живут и радуются каждому дню. Их всегда видно, и им легче дышится. Я стараюсь не злиться. Стараюсь просыпаться с улыбкой и думать, как же мне повезло. Потому что у меня есть уютный дом, близкие люди, потому что у меня есть музыка. Потому что посредством этой музыки я могу не только себя сделать счастливой, но и подарить частичку счастья другим людям.
Смотрите также:
- Ефим Шифрин: «Никогда не отказываю журналистам в интервью. Но часто об этом сожалею» →
- Не любите ли вы театр так, как не люблю его я? →
- Юрий Гальцев не любит хамство и Москву →